- Мы готовы. – Повернув головы к салатовому жеребцу, хором произнесли красный земной пони и белая летунья.

Отправив своих помощниц обратно в ателье, пожилой единорог повел процессию из четверых земных пони и пегаски к лифту, а когда они спустились на первый этаж и вышли в холл засветил рогом, создавая магический купол, защищающий от ветра и низких температур. Таким образом, на улицу процессия выдвинулась, не опасаясь непогоды…

«Как же мне порой не хватает рога и обычной магии».

Путь от гостиницы до ворот, ведущих на территорию дворцового парка, не занял и пяти минут. Стражники, стоявшие у входа (единорог и земной пони, облаченные в позолоченные доспехи), после того, как проверили наличие посетителей в списке гостей, молча распахнули широкие створки, позволяя пройти на тщательно выметенную от снега дорожку, напрямую ведущую к ступенькам широкой лестницы дворца.

Первым на мраморные плиты ступил салатовый единорог, выступающий в роли проводника и ходячего генератора магического щита. Сразу за ним двигались Макинтош и Лайт, держащиеся за руки и сохраняющие молчание, а замыкали шествие Гренни Смит и ее внучки, тихо перешептывающиеся и делящиеся своими впечатлениями.

Дворцовый парк, припорошенный снегом и с деревьями, лишившимися листвы, производил намного менее сильное впечатление, нежели летом, когда воздух полнился ароматами зелени и цветов, а птицы и звери радовали гостей своей повседневной суетой. Горожане, ни разу в жизни не бывавшие в настоящем лесу, могли здесь познакомиться с почти ручными животными, нередко прибегающими выпрашивать лакомства у отдыхающих пони.

Когда до дворца оставалось пройти метров сто, проводник свернул с главной дороги на малозаметную боковую тропинку, которая, петляя между деревьями и кустами, шла к небольшому круглому одноэтажному зданию, стены которого были выложены из красного кирпича, а вместо потолка был прозрачный хрустальный купол. У двухстворчатых дверей, на которых были изображены луна и солнце, дежурили белый единорог с желтой гривой, закованный в позолоченную броню солнечной гвардии, а также серый фестрал с черной гривой, доспехи которого отливали серебром. Узнав имена прибывших, стражи отворили двери и попросили немного подождать внутри, так как принцесса еще не освободилась…

- Принцесса? – Оказавшись в круглом зале, стены которого были украшены гобеленами с изображениями золотого солнца и серебряной луны, Сноу Лайт «отбуксировала» жениха в сторону от остальных Эпплов и потребовала объяснений.

- Ну… - Вестник Бога Пороков обвел глазами почти пустое пространство, затем неуверенно улыбнулся и произнес. – Сюрприз?

Белая пегаска раскрыла рот, глубоко вдохнула и, щелкнув зубами, шумно выдохнула через нос. Справившись с первыми эмоциями, она смогла произнести только одно слово:

- Как?

- Секрет. – Улыбка «рыцаря порока» стала ехидной. – Могла бы уже привыкнуть к тому, что для меня нет ничего невозможного.

- Хвастун. – Прикрыв глаза, летунья схватилась за отвороты пиджака жеребца и потянула его на себя, заставляя наклониться, чтобы мимолетно коснуться губами его губ. – Я тебя люблю.

«Вот и связи в КЭБ пригодились. Но за грубую вербовку я им еще отплачу».

Сам факт того, что церемония бракосочетания проходит не в городской ратуше, а в храме двух сестер, находящемся на территории дворцового парка, уже был поводом для слухов и зависти многих кобыл (подобное могли позволить себе только известные деятели науки и культуры, богатые пони и аристократы). Известие о том, что церемонию должна проводить принцесса, переводило мероприятие на совершенно иной уровень, из-за чего о нем могли бы даже в газете написать…

Макинтошу, конечно же, пришлось потрудиться для того, чтобы подобное стало возможным, где-то давая взятки и влезая в долги, которые деньгами не отдать, но для репутации в высшем обществе это было оправдано.

Известие подействовало и на остальных кобыл: Эпплджек смотрела на брата с неверием, Эпплблум с восхищением, а во взгляде Гренни Смит, кроме заслуженной гордости, читалось еще и беспокойство. Впрочем, с вопросами никто лезть не стал, но младшая из сестер с решительностью вцепилась в корпус фотоаппарата, который извлекла из сумочки, перекинутой через левое плечо.

Храм двух сестер не представлял из себя ничего сверхординарного: круглый зал с белой тумбой у дальней от входа стены, розовым мраморным полом, прозрачным куполом потолка и гобеленами на стенах (за которыми можно было спрятать как сейфы, так и ниши с охранниками).

- Мистер Макинтош. – Пользуясь задержкой, пожилой салатовый единорог подошел к жениху с невестой. – Карета до Понивиля уже должна ожидать вас на площади перед воротами, ведущими в дворцовый парк. Ваши вещи, оставленные в номере, мы отправим по почте уже этим вечером.

- Благодарю, Гарсон. – Отозвался вестник Бога Пороков. – Не сомневайтесь: я обязательно буду рекомендовать вас своим знакомым.

- Рад, что вы остались довольны нашей работой. – Единорог улыбнулся.

В этот самый момент, створки входной двери распахнулись и в зал вошли двое крупных единорогов, Макинтошу ростом уступающих не более чем пол головы. Они окинули помещение быстрыми взглядами, задержавшись только на находящихся там пони, а затем синхронно расступились в стороны. Бело-золотые мундиры, белые перчатки и высокие накопытники показывали статус жеребцов, являющихся кем-то вроде телохранителей принцессы.

Следом за охранниками, в храм плавно вошла кобыла, которую «рыцарь порока» мог бы описать словом «сочная». Нежно-розовая шерстка гармонично контрастировала с светло-голубым платьем, серебряным обручем, украшенным рубинами, обхватывающим голову, и туфлями, выточенными, словно бы, из синего хрусталя. В руках она держала регистрационную книгу, представляющую из себя толстый талмуд с переплетом, покрытым позолотой.

Грива цвета северного сияния колыхалась на неощутимом ветру, губы, слегка подкрашенные фиолетовой помадой, чуть изгибались в легкой улыбке, большие яркие глаза, подведенные тушью, лучились любопытством и радостью.

- Ваше высочество. – Биг Макинтош и Гарсон изобразили поклоны, в то время как кобылы присели в реверансе.

- Не стоит. – Принцесса Каденс замахала руками, изобразив на мордочке забавное то ли испуганное, то ли возмущенное выражение (книгу, выпущенную из пальцев, она при помощи телекинеза отнесла на тумбу, безошибочно открыв на чистой странице). – Прошу прощения за задержку, я слегка не рассчитала время своего урока. И если вас не затруднит, обращайтесь ко мне по имени: просто «Каденс» или «Принцесса Каденс».

- Как будет угодно, ваше величество принцесса Каденс. – С совершенно серьезными голосом и выражением морды, первым отозвался вестник Бога Пороков, за что удостоился почти обиженного взгляда от нежно-розовой аликорна.

- Что же, давайте приступим к тому, ради чего сегодня собрались. – Улыбка вернулась на губы принцессы любви и она плавным шагом направилась к тумбе, одновременно с этим создав заклинание, благодаря которому в зале начала звучать тихая ненавязчивая музыка. – Биг Макинтош и Сноу Лайт, правильно? Подойдите поближе…

С некоторым трудом оторвав взгляд от плавно покачивающегося крупа принцессы, выше которого была узкая талия, обхваченная серебряным поясом, выше которой находилась высокая даже на вид упругая грудь, скрытая лишь под тканью платья с неглубоким вырезом, «рыцарь порока» посмотрел в глаза крылато-рогатой кобылки, ехидно подмигнувшей жеребцу, тем самым говоря, что его внимание не осталось незамеченным. В ответ Макинтош постарался передать одними глазами фразу: «Ничего не могу поделать, это выше меня».

Дальше была речь Каденс о связи двух сердец, семейном счастье и любви, за которой последовал обмен клятвами и надевание одинаковых браслетов на правую руку невесты и левую руку жениха. Поцелуй на фоне тумбы с книгой регистрации Эпплблум запечатлела при помощи фотоаппарата, так же как и танец под музыку, наколдованную принцессой.

- Не жалеешь? – Кружась в объятьях теперь уже официального мужа, негромко спросила Сноу Лайт.