– Ты готова, Мэдди? – прошептал он между поцелуями. Он навалился на нее, но потом чуть привстал, чтобы одним резким движением задрать ее шелковую ночную сорочку, стянуть ее через голову Мадлен и швырнуть на пол.

Губы Лиама коснулись ее шеи, его язык двигался круговыми движениями, слегка касаясь ее кожи, сначала нежно, потом – быстро и страстно, и, наконец, он накрыл ртом ее соски, заставляя кровь закипеть в ее венах. Она любила его раньше, любила их секс и сейчас гадала, можно ли вернуться к тем отношениям, которые у них были прежде, сможет ли она снова увидеть того Лиама, каким она его когда-то встретила.

Тихий скрип на лестнице заставил Мадлен замереть. Этот скрип мог означать только одно. И живот Мадлен скрутило узлом при мысли, что, если Поппи выбралась из своей кроватки, Лиам рассердится. Мадлен внимательно прислушалась, стараясь не пропустить доказательство того, что ее трехлетняя дочь проснулась и идет сюда. На какое-то мгновение ей показалось, что все тихо, и она было расслабилась, но вот раздался еще один скрип, за ним послышалось тихое бормотание, которое заставило Мадлен подскочить и выскользнуть из объятий Лиама.

– Мама, – раздался тоненький голосок. – Мама, иди сюда. Ты тут?

– Поппи, стой там, малышка. Мама идет к тебе! – крикнула Мадлен, подхватила ночную рубашку, чувствуя вдруг острую потребность прикрыть свою наготу от сердитого взгляда Лиама.

– Черт возьми, Мэдди! – прорычал он, свесившись с кровати в поисках своих боксеров, которые бросил где-то у кровати вчера вечером. Он нащупал трусы и натянул их на себя. – Я не могу припомнить последний раз, когда доходил до конца, не слушая этого тупого нытья под дверью. Неужели ты не в состоянии ее контролировать?

Мадлен почувствовала, как кровь закипела в жилах.

– Контролировать? Она ребенок, Лиам. А не животное, которое ты можешь держать под своим треклятым контролем. – Мадлен свирепо посмотрела на него и встала с кровати.

Он слишком часто срывался на ее дочь, и на сей раз она не собиралась спускать ему это.

– Почему, Лиам? Зачем ты это делаешь? Почему ведешь себя как ангел, а потом, спустя мгновение, превращаешься в настоящего поганца? – Она замолчала и уставилась на него, зная, что ее дочь стоит за закрытой дверью и слышит каждое их слово. – Я просто не понимаю, какого черта я до сих пор не ушла от тебя. – Она на самом деле так думала. Когда Лиам был милым, он мог быть добрым, чувственным, щедрым и даже романтичным. Но потом его настроение могло в один миг измениться и он без предупреждения превращался в злобного, жадного мерзавца. И когда он срывался на Поппи, Мадлен начинала яростно его ненавидеть. Как он смеет быть таким жестоким с ее дочерью?

Она смотрела в зеленые глаза, ставшие вдруг холодными и колкими, видела нерешительность, промелькнувшую в его взгляде, и ждала, что он бросит ей в ответ. Она знала, что его настроение может измениться в любую сторону. Затем, будто кто-то щелкнул выключателем, он улыбнулся, встал с кровати и подошел к ней.

– О, Мэдди, я виноват, прости меня. – Он внезапно обнял ее, мазнул губами по лбу, снова превратившись в «милого Лиама», нежного и любящего. – Просто я так завелся. Ну, в смысле, что мне со всем этим теперь делать? – Он снова схватил ее запястье и притянул к себе ее руку.

Она почувствовала его эрекцию под боксерами, которые упрямо и гордо топорщились спереди. Она закрыла глаза и осторожно обдумала свой следующий шаг.

– Лиам, отпусти мою руку. Немедленно. Я нужна дочери. – Она содрогнулась, не зная, что он предпримет в следующее мгновение. Потом обернулась и посмотрела на закрытую дверь, прекрасно понимая, что Поппи стоит с другой стороны, сжимая в ручонках своего плюшевого мишку, и ждет ее.

Лиам толкнул Мадлен к кровати. Она не удержалась на ногах и тяжело плюхнулась на матрас. Потом он решительно пересек комнату и резко распахнул двери. Маленькая девочка сжалась в углу лестницы с тихим хныканьем, выставив вперед своего плюшевого мишку и уткнувшись в него лицом.

– Иди к своей мамочке! – рявкнул он и зашагал мимо испуганного ребенка вниз по лестнице в ванную. Мадлен с облегчением услышала звук включенного душа.

– Доброе утро, моя дорогая девочка, – прошептала Мадлен, глядя, как перепуганный ребенок робко крадется к ней, волоча плюшевого медведя в одной руке и сунув в рот палец другой. – Хочешь полежать со мной? – спросила Мадлен, забираясь в постель и откидывая край одеяла. Она увидела, как широкая улыбка расцвела на мордашке дочери. Малышка взвизгнула от восторга и тотчас кинулась к Мадлен, прыгнула под одеяло и свернулась калачиком, тесно прижавшись к маме, как маленький прыткий хамелеончик.

– Я так понимаю, ты сегодня будешь работать дома? – спросил Лиам, поправляя галстук и отхлебывая свой чай. Вопрос был больше похож на приказ, чем вопрос, и Мадлен почувствовала, как от спазма свело живот.

– Вообще-то, я договорилась пойти за покупками с Джесс. – Мадлен улыбнулась при мысли, что целый день проведет с сестрой, взяла чайник и заварила себе кофе. – Ты же не против?

– Мэдди, сегодня понедельник. Ты работаешь в понедельник. Мы договорились.

– Да ладно, Лиам. Не делай этого. Я просто проведу день с Джесс. Я ее уже несколько месяцев не видела. Не порти мне день.

Он задумчиво посмотрел вверх:

– Ну конечно, Поппи может портить день мне, не так ли? Но я не смею портить его ТЕБЕ.

Слова были жестокими и в очередной раз направлены против Поппи. Мадлен оглянулась вокруг в поисках Поппи, но всегда, когда Лиам был рядом, девочка старалась спрятаться где-то в другом месте и сейчас, видимо, играла в другой комнате.

Мадлен уставилась в пол, затем повернулась к Лиаму.

– Она ребенок, Лиам, – с трудом сглотнув, произнесла она. – Просто ребенок. Пожалуйста, пойми, я нужна ей.

Он поднял почти пустую кружку и залпом осушил ее. Потом бросил ее в раковину, где она разбилась вдребезги о плитку, тем самым заставив Мадлен подпрыгнуть. Он резко развернулся и оказался так близко к Мадлен, что она почувствовала его дыхание на своей щеке.

– Понять? Хорошо, Мэдди, я пойму ее, как только ты уяснишь, что мне нужна женщина в постели, а не нянька вечно ноющего ребенка. – Его глаза были холодными, неподвижными. Они смотрели, казалось, прямо ей в душу, и Мадлен почувствовала, что слабеет. – И потом, сегодня понедельник, а ты должна по понедельникам работать. Мы договаривались.

Мадлен почувствовала, как слезы обожгли глаза. Она с таким нетерпением предвкушала, как проведет день с Джесс, и не хотела переживать, в каком настроении будет Лиам, когда она вернется домой. Она попыталась сглотнуть и отогнать слезы, не желая показывать ему, насколько он обижает ее своим поведением, и ответила, тщательно подбирая слова:

– Разве я тебе не говорила? Я закончила свою последнюю книгу. И теперь просто жду, когда Бриджет свяжется со мной с предложениями от издательств. – Она подумала, что упоминание о законченном проекте может порадовать его, и заметила, как его лицо заметно смягчилось.

Он задумчиво посмотрел на нее, потом улыбнулся:

– А что будет с Поппи, пока ты будешь шляться по городу, исследуя магазин за магазином? – Он уже опаздывал и обеспокоенно поглядывал на часы.

– Ну, я подумала, что она может позаботиться о себе сама. Знаешь, я просто оставлю ее здесь и привяжу скотчем к лестнице до своего возвращения.

– Что? – переспросил он ошарашенно, и она поняла, что ее попытка пошутить может возыметь серьезные последствия.

– Лиам, ради всего святого. Она идет к воспитательнице. Той, на которой ты сам настаивал. Поскольку сегодня понедельник.

– Настаивал? Нет-нет-нет! Я не настаивал. Мы договаривались, Мэдди. Разве ты не помнишь? Мы оба согласились, а не только я. Мы оба договорились, что тебе нужно работать, верно?

– Лиам, пожалуйста, не будем спорить, – прошептала Мадлен. Ей надоели крики, споры и его постоянное стремление одержать верх в любом разговоре, словно это какое-то сражение.