Пугающая мысль родилась в голове девочки.

— Такое уже было, да? Это не первый раз?.. — паника в голосе девочки нарастала. Братья кивнули. — Но когда? Как?

— Несколько недель назад. В ночь, когда ты ушла на звук мелодии шиварца, — Гебура прикрыл глаза. — Мы пошли следом за тобой, и вышли к озеррру с водопадом.

— Ты была там, — продолжил чёрный фурри. — Без сознания. Мы не знаем, что случилось, возможно, нечто похожее, и…

— И?..

— И Ансацу отдавал тебе свои силы. Он деррржал тебя на ррруках, крррепко прррижимая к гррруди. Очень трррепетно. Словно нечто хрррупкое и бесценное. Судя по тому, что мы видели тогда и сейчас — Ансацу спас тебя уже дважды.

Малышка прижала колени к груди и зажала рот руками. Она раскачивалась взад-вперёд, безмолвно смотря в пространство.

Осознание того, что шиварец спас ей жизнь, давалось нелегко.

***

Уже несколько минут девочка крутилась около входа в башню шиварца. Она никак не могла заставить себя войти внутрь. Т’эрка вообще не понимала, что она забыла у этого мерзкого, жестокого и бездушного человека?

Но так ли он мерзок, как показался ей в самом начале? Так ли жесток и бездушен? Как один и тот же человек мог без каких-либо сожалений разрезать руку в один момент и спасти в другой? Быть грубым и нежным одновременно?

Именно из-за таких мыслей, ноги и привели девочку ко входу в разрушенную башню.

Малышка должна была понять, узнать причину столько кардинально различающегося поведения Амо Ансацу. В этом нужно было срочно разобраться, иначе её душевное спокойствие могло сойти на нет.

Но все духовные терзания лишь мешали войти в помещение.

— Либо войди, либо убирайся. В любом случае хватит топтать цветы у входа, — раздался голос мужчины за спиной юной кагэми.

Маленькая брюнетка от испуга подпрыгнула на месте, обломив у растущего рядом цветка пару бутонов. Ансацу неспешно прошёл мимо подопечной в своё жилище.

Глубоко вздохнув, юная кагэми последовала за ним.

С последнего посещения девочкой башни, комната никак не изменилась. Лишь несколько цветков расцвели и дополнили своим ароматом общее благоухание.

Шиварец возился около одного из кустов. Даже тот факт, что сейчас он был спиной к тайро, не особо помогал последней взять себя в руки.

— Если есть, что сказать — говори.

Толчок со стороны мужчины подействовал. Девочка заговорила.

— Я хотела бы извиниться за своё поведение, — слова давалась малышки весьма тяжело. Ещё бы. Ведь, по сути, ей не за что было просить прощения. Не она первой начала эту холодную войну. Но факт спасение её жизни шиварцем не позволял более относиться к нему как прежде. Если, конечно, его поступок не таил в себе ничего такого, о чём девочка не подозревала. — Я была неправа. Мне не стоило себя так вести и…

— Псы рассказали о том, что я сделал, не так ли? — Ансацу развернулся к малышке изуродованной стороной лица. — Иначе тебя бы здесь не было. Твой взгляд несколько часов назад говорил далеко не о смирении. Не утруждай себя. Твои слова пусты, коль не несут истинных чувств.

— Что вы знаете о чувствах? — бросила т’эрка.

— Побольше твоего, коль не позволил тебе умереть, — мужчина улыбнулся холодным оскалом, — дважды.

— И какие чувства не позволили вам пройти мимо, когда я медленно умирала?

— Потеря кагэми, какой бы она ни была, все же потеря кагэми. Это удар по Цитадели, по кагэми и по… — мужчина полностью развернулся к девочке. — Мои действия трактовались лишь одним чувством — чувством долга. Но тебе этого не понять.

— Я вам ничего не должна! — резко взмахнув руками крест-накрест, выкрикнула девочка.

— О, вот тут ты ошибаешься, — шиварец столь быстро приблизился к малышке, что она даже не заметила его движений.

— Ты должна меня слушать, как тайро Амо, — шиварец схватил девочку за руку и силой загнул ей палец, отсчитывая долги. — Ты должна мне быть благодарна, за спасение своей шкуры. Ты должна мне повиноваться беспрекословно, за возможность играть на скрипке матери и, — мужчина приблизил своё лицо вплотную к лицу своей тайро, сжимая в своей руке зажатый кулачок малышки, — возможность обучиться мелодии. Помнишь об уговоре, Альнас?

— Помню, — скрипя зубами, произнесла маленькая брюнетка.

— Вот и хорошо, — мужчина отпустил юную кагэми и, повернувшись к ней спиной, направился к очередному горшку с растениями, когда все его тело запылало дэнэ эшекей.

Т’эрке ещё не приходилось видеть татуировки шиварца так отчётливо, по сравнению с прошлыми разами. Даже с близкого расстояния. Случай у неё выпадал лишь в те моменты, когда организм и сознание были в отключке.

Но сейчас, на расстоянии пары шагов, не увидеть их было невозможно. Т’эрка уже видела вблизи метки фурри, но по сравнению с тем, что она наблюдала сейчас, они были не более, чем кривыми линиями, нарисованными неуверенной рукой ребёнка.

Дэнэ эшекей шиварца были другими.

Тонкие и изящные нити сплетались в невиданные узоры, прекрасные и гармоничные. Где-то они походили на цветки, где-то на острые когти. Бесконечной змейкой метка проходила по всему телу мужчины, то прячась под одеждой, то вновь выныривая на обозрение. Дэнэ эшекей пульсировали слабым, но не менее притягательным, чёрным светом, словно огонь, манящий бабочку.

— Меня призывают, — юная кагэми пришла в себя, только когда Ансацу больно дёрнул протянутую к нему руку за запястье. — Некоторое время тебе придётся самой развлекать себя. И не советую экспериментировать с погружением в себя. Обратно можешь не вынырнуть.

С этими словами, мужчина покинул башню.

А т'эрка осталась стоять в башне, как громом поражённая от осознания того, что всего лишь мгновения назад хотела прикоснуться к шиварцу.

***

Скрипка продолжала издавать жалостливые звуки, умоляя окружающих закончить её муки любым способом.

— Хватит уже издеваться! — взвыл Хесед.

— Что мне ещё делать? Шиварец был призван два дня назад, запретив мне даже пытаться принять состояние до-во. Как будто я этого так хочу, — обиженно ворчала т'эрка, но играть перестала.

Девочка потянулась к лежащему на выступе из стены футляру, когда пробегающая мимо денром толкнула её. Малышка дёрнулась. Раздался треск дерева.

— Плости, Мялгина, — Харита прижала к макушке кошачьи уши и жамкала в руках свой рыжий хвост.

— Не переживай, — кагэми-т'эрка положила скрипку на спальный настил и подняв футляр, внимательно его осмотрела. — Вроде ничего страшного. Просто под полотном что-то отошло. Сейчас гляну.

Девочка аккуратно сняла ткань с крышки. На внутренней стороне оказалось небольшое потайное отделение, о котором юная хозяйка не знала. Именно оно и треснуло при падении, слегка отойдя от панели. Малышка полностью открыла тайный кармашек и взяла в руку его содержимое.

В нём лежала книжка, чуть меньше обычного размера, но довольно толстая. На бледно-голубой обложке были изображены женские силуэты: в фиолетовом сари; с кистью у мольберта; в окружении тумана. Автором значился некто с инициалами «А.Т.». Название книжки было затёрто судя по всему от частого использования.

— Что это? — Гебура заинтересованно смотрел на предмет в руках подруги поверх её плеча. Ничего подобного он раньше не видел.

— Сборник рассказов. Мама его очень любила. Всегда носила с собой, — видя недоумение на лице фурри, девочка пояснила: — Книга. Читать.

— Читать? — Хесед двумя пальцами подцепил сборник и положил себе на раскрытую ладонь. Книжка оказалась слишком мала, чтобы он мог хотя бы открыть её. — Как вы это читаете?

— Вот так, — малышка забрала книгу и, раскрыв на одной из страниц, показала любопытствующим фурри и, присоединившейся к ним, денром. — Это буквы. Из них складываются слова. Мы так говорим и пишем. А потом читаем.

— Стррраная у вас какая-то когтепись, — Хесед дёрнул ухом.

— Когтепись?

— Наша письменность. Вот, — Гебура когтем высек на ближайшем камне несколько полос. — Это значит «своядж».