Неуверенность росла во мне вместе с подозрением.

– Куда ты меня ведешь? – спросила я, пожалуй, довольно резко.

– В полицейский участок. – Он повел подбородком в ту сторону, где улица поднималась вверх. Мне уже не верилось, что я смогу справиться с этим дурацким подъемом. – Это туда, в сторону центра города.

– А мы далеко от центра?

– Недалеко. – Он опустил голову, и челка снова упала ему на глаза, как щит.

Он лгал. Я была уверена.

– У тебя есть сотовый? – у меня самой не было. Но у Сары имелся телефон. Как бы я сейчас хотела, чтобы он и у меня был. Уверена, мама и папа тоже не возражали бы.

– Нет, – он покачал головой, и еле заметная ухмылка искривила его губы, – мне не по карману.

Без лишних слов он побрел наверх, и мне ничего не оставалось, как идти вслед за ним. Тяжело дыша, изо всех сил мы тащились вверх. Хотя, скорее, тяжело дышала только я, потому что он был в превосходной форме. Ведь он не сидел прикованный к стене последние несколько дней. Его не били, над ним не издевались. Не кормили то пончиком, то пачкой печенья, то целой упаковкой чипсов Doritos с бутылкой газировки Dr. Pepper.

Ненавижу Dr. Pepper. То, что после всего пережитого, я могла так искренне ненавидеть марку газированной воды, было, наверное, результатом шока. Я смотрела c родителями сериал «Место преступления» и запомнила оттуда пару полицейских терминов. Хотя по большому счету я не вникала в происходящее на экране.

Я тогда во многое не вникала и теперь жалею об этом.

– Ты в порядке? – бросил Уилл через плечо, и я пробормотала в ответ «угу». С каждым шагом я кривилась от боли. Жутко болели лодыжки, а ветер с океана пробирал до костей.

Почему-то он заметил это. Он все замечал, а я не знала, бояться мне этого или нет. Из волшебного рюкзака появился светло-серый пуловер с капюшоном, и он протянул его мне. Я надела его через голову, вдохнув запах, пропитавший ткань. Он пах стиральным порошком и чем-то еще. Чем-то неуловимым, так что я принюхалась, подтянув воротник к носу. Пуловер был мягкий и теплый, он почти полностью скрыл меня, как и футболка, а запах успокаивал.

– Надень капюшон на голову, – сказал он. И я надела.

– Зачем? – Я подтянула завязки, чтобы капюшон плотно прилегал к голове, обрамляя мое лицо.

– Твои волосы. Ты светлая. Он может… он может узнать тебя, если будет проезжать мимо. – Голос его дрожал, и я увидела, как он напуган. – Он ушел на работу. Но скоро вернется. Если не задержится перед этим в баре.

От ужаса сердце куда-то провалилось. Внезапно пересохло во рту и стало сводить живот. Боже, мне показалось, меня сейчас вырвет. Какой глупой я была, когда поверила, что могу вырваться от него. Он может найти меня, может найти нас обоих. Этот мальчик, наверняка, ведет меня к нему. А я иду за ним как идиотка.

– Кто он тебе?

Он покачал головой, раздувая ноздри.

– Не имеет значения.

Некоторое время мы молча шагали рядом. Я обдумывала его ответ. Этого было недостаточно. Он знал больше, чем говорил, и это пугало. Я боялась, что совершаю ошибку. Сама иду в ловушку.

– Дело в том, что это имеет значение, – сказала я наконец, догнав его так, чтобы идти с ним рядом. Я задыхалась, ужасно ныли ступни, особенно пальцы ног. Их приходилось все время скрючивать, пытаясь удержать на ногах спадающие шлепанцы.

– Что имеет значение? – Он искоса настороженно взглянул на меня.

– Кто он тебе. Мне нужно знать, иначе не пойду дальше.

Не знаю, откуда у меня взялась эта сила, но я задрала подбородок в надежде, что выгляжу решительно.

Мы оба остановились посреди тротуара. Глядели друг на друга, громко и тяжело дыша, заглушая окружавшие нас обычные вечерние звуки. Где-то залаяла собака. Мимо проезжали машины. На долю секунды они высвечивали нас своими фарами и тут же уносились вдаль. Одинокая чайка пролетела над нашими головами c резким печальным криком. И мне показалось, что моя душа наполнена этим горестным криком.

– Это не должно ничего значить. Он совсем… Я совсем не такой, как он.

Я посмотрела на него внимательно. Огни проезжающей машины внезапно высветили его лицо, и вдруг я увидела, на кого он смутно похож. На моего похитителя. Тот же нос, тот же гневный огонь в глазах. Но почему-то от этого открытия мне сделалось очень спокойно. Как будто я поняла, что сделала правильный выбор. Мне было нестрашно. Он спас меня. Без особого труда вывел из этого адского сарая, из моей многодневной тюрьмы.

– Он твой отец.

Он стиснул зубы, но не шелохнулся. Так же, как и я. Мы продолжали смотреть друг на друга, пока случайный автомобильный гудок не заставил нас подскочить.

– Нам надо идти, – пробормотал он.

– Ты же не… – Я подбежала к нему, схватила за руку и с силой вцепилась в нее. Даже слишком сильно, но мне было все равно. Опустив глаза, я смотрела на наши пальцы с благодарностью. С надеждой, что он не лжет. Я не знала, почему мне так спокойно с этим мальчиком. Даже не пыталась понять. Может, из-за того, что он спас меня. Без задней мысли, без страха за то, что с ним будет. Рисковал собой, освободив меня, помогая мне. Этого я никогда не забуду.

– Ты же не… ты же не ведешь меня к нему, правда?

Он сжал мои пальцы, но я даже не вздрогнула. Это заверение было мне необходимо. Нужно было поверить, что он действительно хочет меня спасти.

– Нет, я никогда не поступил бы так с тобой.

– Не поступил бы? – По-прежнему держа его за руку, я заглянула ему в глаза. Мне не хотелось его отпускать. Мои пальцы легли в его, и он тихонько погладил меня по руке. Внутри все затрепетало.

– Никогда, – сказал он твердо. В его взгляде был страх, но голос звучал уверенно. Он тоже боялся, и это убедило меня, что ему можно верить.

И все же, я хотела услышать его слова.

– Обещаешь?

Ни на секунду не сводя с меня серьезного взгляда, Уилл поднес к груди наши соединенные руки:

– Обещаю.

Сейчас

Побороть страх.

Я набрала в Google эти слова, и мне выпала целая тонна полезной информации. Отличная пища для размышлений долгими бессонными ночами. Читала ссылку за ссылкой, чувствуя, как веки мои тяжелели, а в мыслях теснились советы, приемы, подбадривающие слова и подтверждающие цитаты.

У меня всерьез разыгралась бессонница. Не люблю принимать снотворное, хотя мне его прописали. Вообще не люблю принимать лекарства. Ксенакс, прозак, эмбиен… все в моем арсенале.

И все это я не люблю. От препаратов у меня туман в голове. Чувствую не то, думаю не о том, поступаю, как будто кто-то решение за меня принимает другой. Лучше уж просто встретиться с демонами своей души, чем зависеть от приглушающих боль таблеток.

От последней беседы с доктором Хэррис несколько дней назад у меня осталось неловкое чувство. Такое, от которого потом невозможно избавиться. Было стыдно, что я на нее кричала и вообще себя так повела. Как будто потеряла контроль над собой и отыгралась на психиатре. Наверняка она к таким вещам уже привыкла, но я все равно извинилась перед ней по электронной почте. В ответ она успокоила меня, сказав, что это лишнее. Но я все равно рада, что так сделала. Рада, что повзрослела и понимаю, когда закатываю истерику, как ребенок.

Кроме того, когда в тот день я вернулась домой после встречи с доктором, соседка, миссис Андерсон, сообщила мне, что возле дома «что-то вынюхивал» подозрительный молодой человек. Я ответила, что наверняка это журналист. (Она знает, кто я. Выяснила это почти сразу же, как я переехала. Никто так не сует нос в чужие дела, как она.) Но миссис Андерсон, похоже, сомневалась, что это журналист.

Я напряглась.

– Подозрительный молодой человек, – сказала она. – В солнцезащитных очках, хотя небо было затянуто. Поведал мне нелепую историю о том, что якобы жил в вашем доме, когда был ребенком. Я ему не поверила. Он мне даже понравился. Но я точно знаю: он что-то замышляет.

Затем она прищурилась, будто припоминая.