Что я и делаю.

Просто разворачиваюсь и ухожу. Прочь из этого дома. Прочь от того, кто сжёг моё сердце дотла. Окончательно. То, что не завершил Ник, сделал тот из-за кого я сходила с ума, считая себя последней тварью, не достойной его!

Как вызывала такси за два дома до этого, как убегала не глядя – не помню. Странно, но слёз не было. Наверное, это был просто шок. И завтра я обязательно всё прочувствую на полную, а пока…

Дрожащие пальцы едва попадают по кнопкам, пока набираю знакомый номер. Кому звонить – вопроса не возникает. Все родственники сейчас здесь, в этом городе, готовятся к свадьбе… которой уже точно не будет. Мне даже думать об этом противно… Я же подставляю их всех. Но иначе не могу.

Трубку долго не берут – конечно, уже поздняя ночь. Но всё же со второго раза удаётся дозвониться.

- Мамочка, - срывающимся голосом сиплю в трубку, - прости меня, но я не могу. Том мне изменил. Сегодня. Сейчас. Я знаю, что и сама виновата перед ним, но не могу. Свадьбы не будет. Пожалуйста, пойми и прости меня. Я сейчас уезжаю… куда, пока не знаю. Но пожалуйста, не ищите меня. И простите. Умоляю…

Прежде чем мама хоть что-то скажет в ответ, отключаюсь и без зазрения совести выкидываю телефон в окно. Если бы только так же просто было выкинуть из сердца увиденное. Но увы, перед глазами всё также стоит напряжённая спина Тома и ноги подруги, обхватывающие его за талию. А также слышатся стоны и приглушённый шёпот.

Нет, не могу!! Я тварь и эгоистка, но такое я ему прощу, даже если сама по уши в таком же дерьме!

Всё кончено! Я сказала матери правду. Свадьбы не будет. После того, что произошло с нами – совместной жизни быть не может. Мы не сможем быть вместе. Ни сейчас, ни потом. Ни-ког-да. Это конец. Бесповоротный.

В расчёте

Целых два месяца я пыталась собрать себя воедино. Училась дышать заново, чтобы при каждом судорожном вздохе не хотелось выплюнуть собственное сердце. Вновь училась жить, не терзая по ночам подушку, вгрызаясь в неё зубами, чтобы не выть в голос. Я честно старалась. И это было чертовски тяжело.

И те, кто говорит, будто время лечит – горите в аду. Так же, как и я сгорала день за днём, карабкаясь по обломкам собственных чувств, сквозь нескончаемые воспоминания и мысли. Если бы их только можно было выдрать из головы, а боль – из сердца. Было бы намного проще.

Но нет. Каждая ночь – очередное испытание на прочность, где в замысловатом танце сплетаются самые счастливые моменты с Томом и жаркие прикосновения Ника, нежность бывшего жениха и сжигающая страсть любовника, горькие слёзы неудовлетворённости и яркие оргазмы. А сверху всё это приправлено предательством обоих мужчин. Один решил жениться, хотя уверял, что я прочно засела в его голове, а второй…. Второй просто изменил. За день до свадьбы.

Но самое паршивое в том, что Том не оставлял меня в покое. Он пытался связаться со мной всеми возможными способами: через родителей, друзей, знакомых. Но никто из них не знал, где я и что со мной. Даже родителям я так ничего и не сказала. Лишь спустя неделю позвонила на домашний – и то, когда все были на работе – оставив сообщение, что со мной всё хорошо и не нужно переживать, искать меня. Да, это было эгоистично с моей стороны, но иначе не могла. Мне нужно было время всё это переварить и не потонуть в собственном отчаянии. Поэтому я просто пропала для всех и вся, ушла в тень, зализывая душевые раны.

Я не знала, сколько ещё понадобится времени, чтобы перестать в каждом встречном мужчине выискивать знакомые черты, в то же время опасаясь этого. Сколько ещё должно пройти, дабы не отвечать на заинтересованные мужские взгляды холодной презрительностью? Наверное, я уже никогда не смогу до конца доверять мужчинам.

Душевная боль, разъедающая внутренности, уходила гораздо медленнее физической. И моя новая жизнь со старыми ранами не вселяла энтузиазма. Но я, честно, старалась.

А спустя два месяца Том всё же нашёл меня.

Это был жаркий летний день, когда солнце нещадно палило голову, вынуждая всех, кто рискнул выйти в такую погоду на улицу, прятаться под широкими полями шляп, навесами магазинов и под зонтами многочисленных летних кафешек. В одном из таких кафе я и остановилась, чтобы смочить горло прохладительным напитком. Это было уже третье заведение, где я – и не только я, а также ещё с десяток прохожих – пряталась от изматывающей жары. Такими темпами до работы я доберусь ближе к обеду.

Сегодня был ровно месяц, как я устроилась на работу в местную турфирму, которых в этом, довольно небольшом, городке было достаточное количество. Сперва я сомневалась, что такие услуги популярны среди местного населения, но за месяц работы продала около двадцати горящих путёвок и сразу же поменяла своё мнение. Я быстро влилась в чисто женский коллектив, но ни с кем сдружиться даже и не пыталась. С меня хватило «подруг». Больше я такую ошибку не допущу.

Хорошо, что мою позицию правильно поняли, а главное - приняли. Ко мне относились со сдержанным интересом и не лезли в душу. Но всё же общались со мной довольно свободно, не объявляя бойкот замкнутой и нелюдимой новенькой. Это меня вполне устраивало. Задушевные беседы и всеобщие посиделки проходили без меня, лишь пару раз я составляла компанию коллегам во время перекура. На большее меня не хватило.

В душное помещение, которое даже кондиционер не спасал, заходила с особой неохотой, едва не споткнувшись об порог. Сегодня мне особенно не хотелось на работу. И надо было послушаться свою интуицию, позвонить начальнице и сослаться на болезнь или найти ещё какую-нибудь причину, лишь бы не появляться здесь и не видеть прямо перед собой спину того, кого ожидала увидеть меньше всего. Точнее вообще никак не ожидала.

Надо же, даже спустя два месяца я всё ещё узнаю его даже со спины. И как назло память подбрасывает моменты, как та же самая спина напряжённо замирает, а бёдра до этого ритмично двигающиеся между чужих женских ног, останавливаются. Точно также медленно Том оборачивается в мою сторону, а я и не знаю, смеяться мне или плакать от сложившейся идиотской ситуации.

Старые раны, которые как оказалось, ещё и не успели зажить, вновь располосовали сердце. Черт, это больно! И ведь теперь даже уйти незаметно не получится: взгляд Тома уже поймал в свои сети и теперь не отпустит. Как глупо трепыхаться, когда попалась.

- А вот и она! – радостный голос Ханны стал последним гвоздём в крышку моего гроба. – Я же говорила, что Алексия скоро появится…

Но её весёлое щебетание уже никто не слушал. Том осторожно, словно опасаясь, что я в любой момент могу сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, поднялся со стула и умоляюще прошептал:

- Лекс, давай поговорим, прошу тебя.

Ханна тут же замолчала и теперь переводила удивлённый взгляд с посетителя на меня и обратно.