Накопившаяся усталость все больше и больше наливала тело тяжестью, а конца и края движению, казалось, все не было. Глядя на проносящиеся мимо пейзажи осоловевшими глазами, я случайно посмотрела на пол кабины, и очень вовремя. Левый рукав уже пропитался кровью, и несколько капель упали на пол. Досадливо поморщившись, я стерла их ногой. Впереди показался купол медицинского центра. Я отвлеклась и, наверное, из-за этого мне показалось, что у центрального входа оживленней, чем обычно. Перемещатель послушно приземлился у незаметного входа на крошечной площадке на третьем уровне здания, которой только и хватило для того, чтобы он там притулился. Введя последнюю команду в навигатор, я почти вывалилась из кабины. Память перемещателя зачистится через пятнадцать секунд после того, как он улетит.

Сумка казалось, стала тяжелее. Вынужденное ожидание в дороге сыграло со мной злую шутку. Но ничего, осталось совсем чуть-чуть. Пересечь коридор, войти в еще одну неприметную дверь и вызвать врача.

Мне нужно было сделать не больше пятнадцати шагов. И я сделала. Пять. Потом я поняла, что мои ноги мне перестали подчиняться. Сначала подогнулась одна, и я чуть не упала на колено, но выровняться у меня получилось. Но потом меня повело в сторону, ноги стали совсем как чужие. Перед глазами все поплыло, я подумала – как хорошо, что я закрепила волосы на затылке, будет не так больно от удара об пол, и я отключилась окончательно.

Сначала я увидела красный свет и никак не могла понять, почему он не белый.

Это так удивило меня, и я даже не очень понимала почему. Потом я услышала, как кто-то говорит:

– … му она оказалась здесь?

Я не поняла первое слово. Вокруг было неожиданно много звуков, и я никак не могла разобрать их. Они будто сцепились друг с другом, ускользая и не давая оделить один от другого. И этот свет. Почему же он красный?

– … верное она тоже пострадала в аварии, – сказал другой голос.

– Хорошо, что я нашел ее.

– Да, ей здорово повезло. В этой части здания редко кто бывает.

Я, кажется, снова стала терять сознание. Но тут, мою руку дернули.

– Не могу разжать пальцы.

– Странно, она же без сознания. Может, в сумке что-то важное?

Сумка! Так. Я в медицинском центре. И кажется, потеряла сознание по дороге. Оказывается, мои рефлексы сработали лучше, чем я ожидала. Сумка устроена таким образом, что добраться до замка нельзя, если держишь ее за ручки. И даже отключившись, я не выпустила ее. Но меня кто-то нашел. И это было плохо. Мне нужно избавиться от них и вызвать врача. Оказывается, мое состояние хуже, чем я предполагала.

– Похоже, она ранена.

– Где?

– Рукав – видишь? Он пропитался кровью. Приподними ее за плечи. Нужно снять куртку.

Я почувствовала, как под меня просунули руку и приподняли. Потом другая рука коснулась затылка, и мою запрокинутую назад голову тоже приподняли. Надо срочно остановить их! И я открыла глаза.

Парень, что держал меня, оказался неожиданно близко. Он следил за тем, как второй пытается стянуть с моего плеча куртку. Я видела его профиль, нас разделяло не больше десяти сантиметров. Рассмотрела только, что он блондин. И тут он повернулся и посмотрел мне в глаза. Почему-то его лицо стало таким… удивленным?

– Вы очнулись? – я посмотрела на второго парня, оказавшегося брюнетом – Как себя чувствуете? Можете говорить?

– Да – голос прозвучал неожиданно слабо.

Блондин, что держал меня, все еще молча, придерживал меня и не отодвигался. Зачем он так близко? Мне почти ничего не было видно, пришлось сильно скосить глаза, чтобы рассмотреть второго.

– Вы тоже пострадали во время аварии?

Какая авария? Я понятия не имела, о чем он говорит. Нужно было быстрее соображать. Сказать им, что со мной все в порядке я, разумеется, не могла. Просто так они тоже не уйдут, что бы я им не говорила. Нужно притворяться до конца. Пусть будет авария. Но как им объяснить характер моих ран? Вряд ли врачи с таким сталкивались, а в куполах нет крупных животных, царапины, оставшиеся от моей встречи с шипшипом на левой руке, могут сойти за порезы, так что можно сказать, что я упала на что-то острое. Пусть обработают, потом нужно будет доложить о возникшей ситуации, но думаю, руководство поймет, что я оказалась в безвыходном положении. Такие накладки иногда случались, правда я так попалась впервые. Главное не нервничать, изображать слабость. Хотя изображать ничего не придется.

Я хотела, молча кивнуть, но меня все еще держали. Движение получилось едва заметным, но кажется, меня поняли. Лучше избегать прямых ответов. Но почему этот парень все еще держит меня? Я перевела взгляд на него и вопросительно приподняла брови. Наверное, с моим лицом что-то было не так, он смотрел так, как будто увидел нечто очень удивительное. Я судорожно соображала, что это могло быть, и ничего не понимала. Ран там точно не было. Упала я на спину, значит, новые появиться не могли. Следов обморожения или обветривания там тоже не должно было быть, очки и защитная маска были в полном порядке. Наверное, я сейчас очень бледная, и синяки от усталости под глазами резче обозначились. Но, судя по тому положению, в котором они меня нашли, это вполне объяснимо? Почему он так рассматривает меня?! И зачем держать так крепко?

– Вот и каталка. Кайс, помоги.

Парень будто очнулся и посмотрел на приятеля. Я увидела, как по коридору к нам спешат еще двое с каталкой, в медицинской форме.

– Вы не отпустите? – спросил он, снова ко мне повернувшись.

Я не понимала, о чем он говорит, и он сразу догадался об этом по моему лицу.

– Ваша сумка, – слегка улыбнулся он. – Вы все еще ее держите.

Я испытала настоящее облегчение – так вот почему он так близко! Ему просто негде было разместиться! Я думаю, никто не заметил, как я надавила два раза на ручку – блокируя замок. Если кому-то придет в голову в нее заглянуть, замок просто не откроется, как будто его заклинило. А разрезать чужое имущество тут точно не станут.

Парень снова улыбнулся, я подумала, что он сейчас положит меня и отойдет, но вместо этого он осторожно пристроил мою голову себе на плечо, а потом подхватил меня под колени и поднял. Я даже понять ничего не успела, а он уже сделал несколько шагов и осторожно опустил меня на каталку. Зачем? Разве не нужно было оставить все, как есть, и дать возможность санитарам сделать свою работу? Впрочем, думать об этом я больше не стала, меня повезли по коридору. Сознание снова стало уплывать.

Придя в себя в очередной раз, я открыла глаза и увидела над собой белую прямоугольную панель, по краям которой горели зелёные огоньки. Все ясно, значит, я уже в операционной. Эти огоньки обозначают границы зоны стерильности вокруг операционного стола.

Уловив движение слева от меня, я перевела взгляд и увидела мужчину в медицинском комбинезоне. Его лицо нельзя было рассмотреть из-за очков-монитора. Но, кажется, это был тот самый брюнет, которого я видела раньше. Сейчас он рассматривал мою руку. Благодаря монитору он должен видеть её буквально насквозь, насколько я знаю. Сосуды, мышцы, кости. Руки я совсем не чувствовала, наверное, мне что-то ввели уже.

– Очнулись? – Заметил он – Рука болит?

Я отрицательно покачала головой.

– Хорошо. В ране что-то застряло. Я должен это вытащить.

Я, так же молча, кивнула.

Не стала смотреть, что он там делает, уставившись вверх. Хотя ощущения были странные. Я все чувствовала, и в то же время, когда он меня касался, рука казалась какой-то чужой.

Звякнуло, и я ощутила, как он раздвинул края раны и засунул в неё что-то. Стало больно. Как будто раскаленная игла впилась прямо в кость, и свело всю руку. Тело рефлекторно напряглось и выгнулось, отрывая лопатки от стола. Воздуха не хватало, я попытаясь контролировать дыхание, и услышала, насколько судорожно это получилось. Я пыталась прекратить двигаться, чтобы не мешать ему, очищать рану, но получалось не очень хорошо. Ещё и вытянутые ступни задергались мелко от напряжения. На то, чтобы справиться с собой, ушло не меньше минуты, прежде чем я смогла застыть без движения, ожидая продолжения операции.