– Действительно, а при чем здесь ты? И часто ты таким философам помогаешь?

– Платон, прекрати! На днях я потеряла ключ от кабинета и обнаружила это только вечером, Антон не стал мне выписывать штраф, сообщив, что есть запасной. Мы с ним разговорились, и случайно выяснилось, что ему нравится Маша. Вот я и вызвалась помочь.

– Это так, Антон… Как вас по отчеству?

– Можно просто Антон, – он едва выдавил слова, – Да, это так… – Цветков своим видом напоминал гаргулью базилики Сен-Дени.

Платон окончательно успокоился и быстро начал извиняться:

– Приношу свои извинения. Я чуть было не отправил вас в больницу с переломанной челюстью, – он дружелюбно протянул руку Цветкову для рукопожатия. Антон ощутил крепкую и цепкую хватку и едва не издал вопль от боли, – Извините, что назвал вас придурком.

Антон скороговоркой проговорил «ничего-бывает» и почти ничего не соображая, отдал запасной ключ от кабинета Веронике. Он проследил за уходящей от него пары, упал на стул и закрыл глаза. Где-то вдалеке он слышал, как Платон объяснял Веронике, что ей стоит делиться с ним «подобными» мелочами, чтобы не попадать в подобные ситуации. А цветы тем временем снова вернулись в ту самую грязную и мутную литровую банку.

Его голова гудела, словно в ней поселился дикий рой пчел. Она звенела и трескалась. Разгоряченный улей вот-вот мог взорваться, представив миру высокий крик Антона. Он опустил голову на стол. Ему было плевать, что о нем подумают, когда увидят в таком положении. В данную минуту это не имело значения. Он проклинал свою жизнь. Он проклинал свое вечное невезение. Ему показалось, что он живет не своей жизнью. Что кто-то пишет роман о нем и ведет его не тем путем. А сейчас его путь тернист и сложен. Испытаний слишком много. И пройдя их, появится не крепость духа, но тряска в коленных суставах, а также тяжесть в ногах и вечно горячий лоб от объема мыслительного процесса. Эти испытания скоро сломают его. В этом он точно был уверен.

Хорошенько пожалев себя, Антон почувствовал облегчение. Ему, несомненно, стало лучше и рой пчел улетел… Но не весь. Цветков пытался уловить, что за пчела еще сидит в его голове и мешает сосредоточиться. Помощь он решил найти в мониторе, стоящем рядом с ним. Через него, с помощью камеры видеонаблюдения, Антон всматривался в дорогой автомобиль. «Ягуар» исполинского размера поблескивал синим металликом на выглянувшем солнце. О таком железном коне Антон не смел даже мечтать. Этот автомобиль выражал самые современные и роскошные веяния своими обтекаемыми и выдающимися формами. Собой он являл детали той атмосферы, которые изображают в фильмах, желая показать шикарный образ жизни главных героев. После просмотра впечатляющего зрелища Цветков оторвался от монитора и прислушался. В комнате до сих пор парили нотки дорогих духов Платона, и Антон их четко слышал. А еще Цветков вспомнил элегантный костюм и стильные часы, видневшиеся на запястье. В них Антон ни черта не смыслил, в отличии от автомобилей, но он четко понимал, что дешевыми они быть не могли. К тому же Цветков проигрывал своему сопернику и по природной красоте. Платон выглядел сильным и благородным мужчиной, наверно, с дворянской родословной. Наверняка он часто посещал спортзалы и употреблял здоровую пищу, об этом говорили его накаченное тело и здоровый цвет кожи. Глаза выдавали в Платоне целеустремленного волевого мужчину, знающего, что он делает и говорит.

И вновь зажужжала последняя пчела. Антон понял, зачем она осталась. Чтобы пустить в его мозг приторные нити зависти, и чтобы они в хитром горько-желчном сплетении, заполонив голову Цветкова, изобразили хитрый узор, который показал бы ему, насколько он уступает по всем параметрам Платону.

А затем зависть стала другой. Она, словно бушующие волны при шторме, хлестала корабль Антона по корме. Массивный деревянный корабль сопротивлялся волнам, но бреши, как известно есть везде, и вода при удобном случае их найдет, поэтому в днище, а также с боков появились трещины. Они разрастались, превращаясь в дыры. Они росли, зияя черной пустотой. И наконец корабль Антона пошел ко дну, полностью вовлекая себя в бездонное бушующее море зависти.

Он завидовал. Завидовал злобно, жестко, угрюмо. Мгновениями ему становилось стыдно, но завидовать легче, чем реально действовать, поэтому таких мгновений становилось все меньше, а зависти все больше. Антон всматривался в коридор, в котором он недавно видел обнимающихся Платона и Веронику, и ему было жалко себя, что он не достиг таких высот, что не имеет роскошного костюма, а самое главное, что Антону нечем привлечь Веронику. И взглянув на кабинеты ООО «Оптима» у него внезапно появилась надежда, но она тут же исчезла под натиском адекватных и благоразумных суждений.

Через некоторое время Вероника и Платон вместе, держась за руку, вышли из кабинета. Антон услышал звук шагов и поднял голову. Он принял рабочую стойку и прикинулся, что внимательно изучает картинку с монитора. Они проходили мимо, и Платон небрежно бросил:

– Что ж, Антон. Удачи тебе в завоевании сердца прекрасной Марии.

Вероника прыснула от смеха и широко улыбнулась:

– У него все будет отлично. Просто Антон очень прыткий. Еще пару дней назад он работал лишь охранником, а теперь уже исполняет обязанности самого начальника охраны. Поэтому не пройдет и месяца, как Просто Антон и Прекрасная Мария поженятся, – в ее глазах он не видел ничего кроме жестокости и насмешки.

Вероника и Платон рассмеялись и, довольные своими издевками, направились к выходу из здания. Но прежде, чем они вышли, Вероника быстро повернула голову и похотливо взглянула на Антона. Что это было? Он не понял. Но ее взгляд показался ему животным. Антон немного запутался от резких перемен в поведении Вероники и решил, что она с ним играет. Он посмотрел им вслед, а затем переключился на монитор.

Молодые люди подошли к «Ягуару», и Платон достал из него пакет с теплыми вещами для Вероники, а затем они начали страстно целоваться. Антон не в силах наблюдать за этим действом в мониторе, поспешно встал и направился в комнату охраны, закрыв за собой дверь. «В сердцах» он схватил букет, сильно затряс его, а потом несколько раз ударил им по полу. Лепестки роз и орхидей наконец взорвались салютом. Они кружили по комнате в нелепом танце, медленно опускаясь на пол красивыми мертвецами. Уничтожив цветочную композицию, он почувствовал, как горит его лицо. Не убирая остатки букета с пола, он резко вышел из комнаты и пошел на улицу, заметив, что машина Платона уже уехала, а Вероника куда-то подевалась. И Антон недоумевал куда, но решил повременить с этим вопросом. Около здания он встретил курящего парня лет двадцати трех и подошел к нему:

– У вас будет сигарета?

– Что? – парень опешил от внезапного появления сотрудника центра, – Да, пожалуйста, – Он протянул Антону пачку «Честера». Цветков достал сигарету и еще попросил зажигалку. Прикурив, он сделал несколько шагов от бизнес-центра и немного закашлялся. Не курил он очень давно. Цветков бросил курить несколько лет назад и с тех пор ни разу не прикасался к сигаретам. Даже в их сторону не смотрел. Даже когда его уволили с предыдущего места работы, он выдержал и не закурил.

Но теперь он, как никогда, нуждался в сигарете. К счастью, это оказалась его любимая марка. Ни с чем не сравнимый запах «Честера», душистый и плотный. Он оставлял на одежде и теле яркий выраженный след дыма. Его ощущение доставляло большое удовольствие. Табак обладал своим ароматом, он едва щекотал ноздри, и настоящим ценителям давал наслаждение. А Цветков именно таким и являлся. Он затянулся второй раз еще глубже. Кашля теперь не последовало. Но появилась приятная легкость в голове. Словно табачный дым пробрался в череп и своей пеленой баюкал мозг. Горло приятно саднило. Антон затянулся в третий раз и все ощущения разом раскрылись. Появилась и вкусная сладость, и надежная терпкость, появился давно забытый горький аромат, а с ними витали свобода, уверенность в себе и в будущем, а также мысли, что Антон со всеми бедами справится. Четвертая и последующие затяжки усилили приобретенные чувства, утвердили их и прописали невидимыми чернилами на воспаленной душе.