— Я не единственный мушиши Ямато.

— Такой — единственный, — твердо произнес Грен.

Гинко отвел взгляд.

— Чувствую себя самозванцем, — сказал он. — Ты говорил о Дороге. Я слышал о ней, но никогда не покидал Ямато. Где это место?

— Калифорния, Сан-Франциско, — ответила Туу-Тикки. — Ты в хорошей больнице, тебе восстановят руку, если захочешь — сделают рабочий протез левого глаза. Тебе придется пожить у нас, пока врач-физиолог не скажет, что твоя рука в порядке. Это будет нескоро.

— У меня нет денег на то, чтобы оплатить врача и гостиницу.

— Оплата не нужна.

— Я не могу долго находиться на одном месте. Муши слетаются на меня, как пчелы на нектар.

— На нашем ситтине хорошие защиты.

— И мне сказали, что в больнице нельзя курить. У меня есть… были папиросы, отпугивающие муши. Без них они меня облепят.

— Каков состав? — поинтересовался Грен. — Впрочем, тут действительно нельзя курить. Но посмотри вокруг — ты здесь почти сутки. Больше ли обычного тут муши?

— Нет, — Гинко покачал головой и поморщился. — Это меня удивляет. Так не должно быть. Они есть, но странные и мало.

— Возможно, дело в обилии металла вокруг, — предположил Грен. — Посмотри: ты лежишь на стальной кровати, в твоей руке стальная конструкция, у окон алюминиевые рамы, стены здания армированы железом. Может быть, все это отпугивает муши.

Гинко задумался.

— Я действительно никогда не был настолько окружен металлом, — сказал он. — Это интересно.

— Что тебе нужно? — спросила Туу-Тикки. — Особенная еда, книги, бумага и карандаши для записей?

Гинко покачал головой и поморщился.

— Я неприхотлив. Просто не голоден, Мидори-сан зря беспокоится. У меня до сих пор кружится голова и я не помню, кто меня избил и что было дальше. Врач сказал, это от удара по голове. Должно пройти. Эта штука, — Гинко здоровой рукой указал на выключенный телевизор, — мне тоже ни к чему. Я бы хотел побольше узнать про этот мир, про Дорогу и про ваш дом. И зарисовать здешних муши. Вы видите их?

— Я — только когда играю на арфе, — признался Грен.

— Я вообще не вижу, — пожала плечами Туу-Тикки. — Ты понимаешь Мидори-сан?

— Наполовину. Это сложно. Наверное, ее семья давно живет в этой стране.

— Скорее всего, — согласилась Туу-Тикки. — Наверное, я сейчас съезжу в магазин, привезу тебе карандаши, блокнотов и альбом, могу привезти что-нибудь вкусное. А Грен расскажет тебе про Дорогу и дом. Ты не против?

Грен погладил Туу-Тикки по плечу.

— Я не против, — сказал он. — Только, Гинко, как ты будешь писать левой рукой?

В дом-у-дороги Гинко вернулся через десять дней, как раз к началу цветения фруктовых деревьев. Грен поставил для него кресло в саду. Туу-Тикки по инструкциям из записей Гинко приготовила курительную смесь из трав и мхов. Правда, не все травы и мхи можно было так просто достать, выручил Чайна-таун. По дороге до дома Гинко, насупленный, как сыч, вертел головой, разглядывая улицы и людей на них. Вез его Грен. Спрашивать, бывал ли Гинко в таких больших городах, Грен не стал. И так было видно, что Гинко непривычно, интересно и страшно одновременно. По приезде Гинко некоторое время посидел в машине, которую Грен загнал в гараж.

— Никогда не видел таких домов, — признался Гинко. — Вы с Туу-Тикки-сан живете тут вдвоем?

— Мы и гости, — кивнул Грен. — Пойдем?

Грен забрал с заднего сиденья сумку с накопившимся за десять больничных дней вещами Гинко. В основном там были альбомы с корявыми зарисовками и блокноты с такими же корявыми записями. Одежду — рубашку-поло, ветровку, джинсы и кроссовки — купили к выписке. Кроссовки оказались великоваты, джинсы тоже — и без того не слишком плотного сложения, за время больницы Гинко еще похудел. С рукой на перевязи, заключенной в жесткий сетчатый пластиковый фиксатор, с коротким белым ежиком только начавших отрастать волос, с фиксирующей повязкой на ребрах, он выглядел еще более потерянным, чем на больничной койке.

— Здесь и правда очень немного муши, — сказал Гинко, оглядывая двор. Он попробовал шевельнуть пальцами правой руки и поморщился. — Больно. Что сказал врач? Когда срастутся кости?

— Не раньше чем через три месяца, — в который раз повторил Грен. — Считай, ты в отпуске по болезни.

Гинко хмыкнул и пошел к крыльцу. То, что разуваются тут в доме, его озадачило. Поклонившийся Кай удивил. Отершиеся о ноги коты удивили еще больше.

Туу-Тикки сидела в кабинете и занималась — Грен слышал, как она раз за разом повторяет какую-то гитарную пьеску, то и дело спотыкаясь при переходе от одной октавы к другой. Блики с поверхности бассейна играли на потолке и листьях лиан, превращая гостиную в лесную чащу.

— Пойдем, покажу тебе твою комнату, — позвал Грен, оглянувшись на Гинко.

Тот не ответил. Он смотрел на духа, который дразнил Киану, щелкая его по ушам. Кот прыгал и кувыркался в воздухе, пытаясь поймать бесплотную сущность.

— Это не муши, — уверенно сказал Гинко. — Что это?

— Духи, — ответил Грен. — Если что-то понадобится — еда, помощь — обратись к ним, если нас не будет. Они все сделают.

— Им надо платить.

— Мы платим, — кивнул Грен. — Пойдем. Мы отвели тебе восточную спальню, ты не против?

Гинко несколько раз обошел комнату, выглянул в окно, оперся здоровой рукой на столик возле него, куда Грен выложил все его бумаги и сверток с остатками вещей, заглянул в стенной шкаф, очень удивился, обнаружив там запасы одежды и пару сандалий, сел на стул из изогнутых веток и сказал:

— Очень странный дом. Очень большая комната. Я в жизни не спал на такой кровати.

— Слишком большая?

— Слишком высокая.

— Туу-Тикки хотела положить футон в какой-нибудь спальне, но я был против. По полу дует. Я неправ?

Гинко искоса глянул на Грена.

— Я не думал, что вы настолько богаты.

— Тебя это смущает?

— Я ничем не заслужил подобную роскошь. Я простой человек и привык к простой жизни.

— В нашей жизни нет ничего сложного, — пожал плечами Грен. — Ты привыкнешь. Пойдем обедать? Тебя выписали как раз перед обедом, да и я голоден.

Обед, на взгляд Грена, был простым — рыба на пару, креветки, черный рис, салат из сезонной зелени, на сладкое — коврижка с вишнями. Туу-Тикки, оторвавшись от гитары, тоже пришла за стол. Она была задумчива и заваривала чай, словно бы не выходя из транса. Глотнув чифирной крепости те гуань инь, Грен спросил:

— Все в порядке?

— А? — встрепенулась она с креветкой в зубах. — Да, все. Просто там есть баррэ в паре мест, и мне не дается, не получается зажать все шесть струн. Кисть маленькая, а гриф широкий, понимаешь? Я уже смотрела видеоуроки, все равно ничего не поняла. Что-то я неправильно делаю. — Она посмотрела на Гинко, с удовольствием поглощающего рыбу, и сказала: — Прости, Гинко. Я просто учусь играть на гитаре и слишком увлеклась.

Гинко помахал хаси — мол, все в порядке. Он старательно и усердно разрабатывал левую руку, стараясь добиться от нее всего того, что умела правая — держать хаси и карандаш, в первую очередь. Ограничения он принимал стоически.

После обеда Туу-Тикки показала Гинко дом, объяснила, как пользоваться душевой кабинкой и какие продукты можно брать из холодильника, если внезапно захочется есть, показала полку с чаями и ушла к себе — играть. Грен проводил Гинко в сад, усадил в кресло и спросил:

— Какие-то вопросы?

— Никаких, — покачал головой Гинко. — Ну разве что — как вы распугиваете муши? Дом-то деревянный.

— Хорошая защита, — пожал плечами Грен. — Но ставил ее не я.

— Забыл папиросы, — сказал Гинко. — Схожу принесу.

— А духи на что? — Грен улыбнулся.

Дух принес курительные принадлежности и сложил их Гинко на колени. Гинко едва не подпрыгнул от неожиданности. Пара других духов принесли арфу и табурет. Грен устроился поудобнее и положил пальцы на струны.

— Я сыграю тебе мелодию исцеления, — сказал он.