— Понимаю. Но лучше бы велосипед, — сказала Тая и сама испугалась.

— О, — Туу-Тикки выглядела озадаченной. — И правда. Как-то мы с Греном об этом не подумали. Действительно, тебе нужен велосипед. Давай мы с тобой пороемся на сайтах в ближайшие дни, выберем нужную модель, а на следующей неделе после психотерапевта пойдем и купим. Велосипед, шлем и защиту.

— Зачем? — не поняла Тая. — Я всегда ездила без них.

— Без них падать больнее, — покачала головой Туу-Тикки. — И знаешь что? Давай купим тебе не просто велосипед, а электровелосипед. На нем легче кататься по здешним холмам. Не придется крутить педали в гору. Ты не против?

— Не против. Он как мопед, только с электрическим мотором?

— Примерно, да, — кивнула Туу-Тикки. — Ну что, ты хочешь меня о чем-нибудь спросить?

Тая задумалась.

— Ты правда не будешь меня наказывать, что бы я ни сделала?

— Правда.

— А если я буду плохо учиться? Прогуливать школу?

— Если ты будешь плохо учиться и плохо усваивать программу, мы наймем тебе дополнительных учителей, чтобы они объяснили тебе то, чего ты не понимаешь. И, может, тебе не захочется прогуливать здешнюю школу? Почему ты прогуливала старую?

— Не знаю, — буркнула Тая. — Просто не хотелось туда идти.

— Одноклассники дразнили?

Тая кивнула.

— Здесь этого не будет, — пообещала Туу-Тикки. — Здесь и учителя, и школьные психологи следят за тем, чтобы дети не обижали друг друга. И потом, если в школе что-то пойдет не так, то ты всегда можешь рассказать об этом мне или Грену, и мы приедем и разберемся.

— Мама считала, что я сама всегда во всем виновата.

— Она была неправа, — сказала Туу-Тикки. — Я тебе больше скажу: она сама воспитала тебя такой, чтобы ты чувствовала себя всегда и во всем виноватой. Но это пройдет. Твой психотерапевт, Сильвия, поможет тебе понять, какая ты на самом деле. И мы с Греном поможем, если ты начнешь хоть немного верить нам. Ты хорошая девочка, Тая. Умная, талантливая, сильная, одаренная, упорная. У тебя не всегда может быть достаточно сил, но это нормально — то, что ты устаешь, то, что у тебя что-то не получается. Не бывает людей, у которых все и с первого раза получается. Все ошибаются. Всем бывает тяжело. Важно то, как они с этим справляются. Ты справляешься хорошо, и будешь еще лучше.

В свою комнату Тая поднялась на подгибающихся от слабости и облегчения ногах. Села за стол, выгребла из карманов ракушки, принялась раскладывать их по цветам и форме. В голове было пусто и звонко.

Два года назад они с братом, не послушавшись родительского запрета, поехали на велосипедах на Комсомольское озеро на рыбалку, достав из сарая оставшиеся от деда удочки и поплавки. Уехали рано утром второго мая, пока родители спали после вечеринки с друзьями. Они успели доехать до озера и по одному разу закинуть удочки, когда за ними, тоже на велосипеде, приехала мама. Она велела им возвращаться домой. А дома…

Брата она выпорола сама, ремнем. А Таю избил отец, избил скакалкой, по рукам, по попе, по всему. От скакалки на теле вздулись кровавые пузыри, было невероятно больно и очень страшно. Даже на ладони вздулся длинный наполненный кровью пузырь. Обычно ранки на руках значили, что Тая может не мыть посуду. Но не в этот раз. В этот раз ей пришлось перемыть все, что было в раковине, возле раковины и на плите — а посуды было много, потому что накануне приходили гости. Что было дальше, Тая просто не запомнила. Помнила только, что ей очень стыдно было ходить на плавание с такими следами на ногах, мыться в общем душе. Ей казалось, что все видят, какая она плохая и непослушная, раз ее так сильно наказали. Она и других девочек в своей группе оценивала так же — по наличию или отсутствию синяков от порки. Если синяки были — девочка была такая же, как Тая, непослушная и вредная. Если не было — значит, девочка была лучше Таи, ведь ее не наказывали. До сих пор ей в голову не приходило, что такие следы говорят не о том, кого наказывают, а о том, кто наказывает. Слова Туу-Тикки о слабых людях, которые срывают злость на еще более слабых, перевернули в голове у Таи все вверх дном. При этом, Тая всегда чувствовала что-то подобное — о слабых и сильных, о злости и прочем. Только не умела так хорошо это передать словами. Но она, Тая, сама вела себя так же с братом, как родители с ней. Наверное, у психологов даже есть название для такого. Тая знала, что поступает плохо, просто не могла удержаться. Наверное, и мама знала, и тоже не могла. Или не хотела. А вот Грен и Туу-Тикки знают, что это плохо, и не делают так. Но они и не злятся ни на кого. И, кажется, никого не боятся.

В дверь осторожно постучались. Тая вздрогнула, замерла. В дверь постучались снова.

— Это я, Алекс, — донеслось из коридора. — Можно войти?

— Входи, — ответила Тая.

Алекс вошел и сел на пол рядом со столом. Потрогал корзинку для мусора, оглядел комнату.

— Я очень злился на тебя, — начал он без предисловий.

— Из-за платы? — уточнила Тая. — Ты сам ее сделал? Чертеж, протравка, все такое? А я ее испортила…

Алекс смотрел на нее, как на говорящую кошку.

— Ты в этом понимаешь? — изумился он. — Вообще-то я злился из-за того, что ты без меня ко мне заходила.

— Папа сам делал платы и протравливал их. В хлористом железе, что ли. Я не помню. Однажды он подвесил плату в банке на медной проволочке, проволочка растворилась и плата утонула.

Ух ты! — Алекс восхитился. — Нет, я сам не делаю. Проще готовую купить. Та плата — я хотел починить Оптимуса Прайма, это такой трансформер. Он у меня сломался. Надо было тиристор заменить. А ты… — он махнул рукой. — Надо будет новую искать. Эту я на Ибэе купил.

— Хочешь, я ее тебе куплю? — предложила Тая. — Из своих. Только у меня всего три доллара осталось, а еще будет только через ту неделю.

— Ну давай, — обрадовался Алекс.

— Сколько она стоит?

— Ту я купил за семь баксов, а новую — как повезет. Но не дороже десяти. Только смотри: у нас с тобой наличка, а на Ибэе надо картой расплачиваться. Я скину Грену ссылку на плату, когда ее найду, он заплатит, а я ему скажу, что это из твоих, хорошо?

— Хорошо, — кивнула Тая. — Я не хотела ничего портить. Просто мне всегда хотелось научиться паять, а папа меня не учил.

— А что паять?

— Просто паять. Мне запах канифоли нравится, и вообще…

— Ты классная! — улыбнулся Алекс. — Хочешь, я тебя буду учить?

— А ты больше не злишься?

Алекс почесал в затылке.

— Ну… уже нет. Ты же не нарочно. И плата новая будет. О, а хочешь, посмотрим фильм про Оптимуса Прайма?

— А не слишком поздно?

— Не, нормально. Я мало сплю, если что. А тебе завтра рано вставать?

— Завтра лошади. Но я тоже поздно ложусь. Слушай, — Тая поводила мышкой по столу. — У меня мышка сломалась. Сколько такая стоит?

— Сначала посмотрим, сломалась ли, — вскочил Алекс. — Включай комп.

Компьютер зажужжал, загружаясь. Алекс пошевелил мышкой, перегнувшись через Таю, а потом заглянул за моноблок.

— Да ничего она не сломалась, — сказал он. — Просто из гнезда немного вылезла, вот комп ее и не видит. Попробуй.

— Работает! — обрадовалась Тая. — Ух ты!

— А то! — Алекс присел на край стола. — С компами вообще так: если мышь или там клава не работает, всегда проверяй, куда они воткнуты и воткнуты ли до конца. У них шнуры иногда выпадают. Если там не включается комп или еще что, в первую очередь всегда проверяй шнуры питания и все остальное. Вот если шнуры в порядке, тогда уже проблема. Но вообще у Грена и Тикки штуки три планшетов всегда в запасе — для гостей и так, на всякий случай. Слушай, давай я тебе завтра покажу, как комп устроен изнутри — он не сложнее конструктора, честное слово. А то ты так и будешь его бояться. И пошли фильм смотреть.

========== Глава 25 ==========

— Классный чай получился, — похвалил Алекс, пробуя женьшеневый улун, который ему заварила Тая. — Мне нравится, когда чай без сахара, а сладкий.