Мне так странно, что Туу-Тикки дает мне деньги. Я же дома сижу. Мне некуда их тратить. Я еще ни разу не была в города одна, только с кем-то. Это обидно. Как будто я маленькая. Я по Кишиневу с семи лет ездила везде одна. И в магазин ходила с шести лет сама.

Зато мы каждый раз ходим в кафе или ресторан. Мне нравится. Мороженое очень красивое, и все блюда очень красивые. Я думала, там будет как в столовой, а там все не так. И всегда необычная посуда. Для мороженого здесь такие длинные-длинные ложечки.

Мама, наверное, очень сердится, что я убежала, и папа сердится. Мне не верится, что я это сделала. Я давно хотела, но меня бы вернули домой, а дома опять избили скакалкой. Детей всегда возвращают домой. Грен и Туу-Тикки говорят, что отсюда меня никогда не вернут. Как будто я украденный ребенок. Здесь хорошо, но от этого мне иногда очень плохо. Потому что я плохая. Я убежала. Маме теперь некому помогать, ей, наверное, тяжело, она же болеет все время. И папа… Не буду писать про папу. У меня плохие мысли. Такие плохие, что если я кому-нибудь про них скажу, меня точно выгонят. Я и так плохая дочь».

Когда на страницу закапали слезы, Тая отодвинула дневник и пошевелила рукой, которую свело на ручке. Она делала записи в дневник каждый день, иногда по несколько раз, едва выдавалось настроение. Некоторые были совсем коротенькие, некоторые — длинные, на несколько страниц. Тая запирала дневник на замок, а ключик носила на шнуре, где висел амулет-лошадка.

Как ей и обещали, в ее комнату никто, кроме духов, не заходил. Духи застилали постель, убирали пол, стирали пыль, выносили мусорную корзинку, даже меняли постельное белье. Это было странно — то, что никто не заходит. Она привыкла, что в их с братом комнату родители заходят в любое время без стука, что приходится прятать свое занятие или прикидываться, что она занималась уроками, привыкла убирать сама. Здесь этого не было, и иногда Тая чувствовала себя потерянной.

Она посмотрела на свой телефон. Никто не звонил и не присылал сообщений. Тая взяла следующую книгу Хэрриота и спустилась в гостиную. Ей было одиноко, а в гостиной часто сидела с вязанием и книгой на большом экране Туу-Тикки.

Тая уже почти дошла до конца лестницы, когда входная дверь открылась и вошел незнакомый человек. Тая застыла на последней ступеньке. Человек был очень высокий, выше Грена, а одет похоже на Грена. Худой, гибкий, порывистый, с пышной копной почти белых волос. Он снял темные очки, когда вошел в дом.

— Привет! — сказал он Тае. У него был звонкий голос. — Я Лерой. А где мама с папой?

— Не знаю, — ответила Тая. — Привет. Я Тая Эккенер.

— А я Лерой Фитцджеральд, — представился человек.

Он подошел к Тае и протянул ей руку. Тая осторожно пожала ее. Рука у Лероя была мозолистая и сильная. Тая не смогла определить его возраст, но ей показалось, что он старше Грена.

Туу-Тикки выглянула из своего кабинета.

— Кто приехал! — радостно сказала она.

Лерой подошел к ней и обнял.

— Здравствуй, мама. Я снова к вам.

— И снова в Верону?

— Как всегда. Но только в ночь. Я ненадолго туда, дня на два. У моих старших турнир в субботу.

— Ну пойдем. Тебе какао, как всегда?

— Ага.

— Тая, — спросила Туу-Тикки, — хочешь какао?

Тая неуверенно кивнула. Она уже поняла, что Лерой — старший приемный сын Туу-Тикки, который вырос и живет отдельно. Ей только было странно, что он называет Туу-Тикки мамой.

Они вместе выпили какао с маленькими зефирками. Лерой и Туу-Тикки устроились в гостиной разговаривать. Тая не прислушивалась. Она читала книгу и не могла оторваться. Она не замечала, что Лерой то и дело поглядывает на нее.

— Тая, — внезапно обратился Лерой к девочке. — У меня для тебя есть подарок. Все мои сокровища. Я хочу, чтобы они теперь были твоими.

— Какие сокровища? — напряглась Тая.

Туу-Тикки смотрела на них с улыбкой.

— Они на чердаке, — объяснил Лерой. — Пойдем?

Тая отложила книгу и послушно встала. Лерой протянул ей руку и повел к левой лестнице.

— Ты ведь знаешь, где здесь чердак? — спросил он.

— Знаю, — ответила Тая. Идти за руку с Лероем ей было неуютно.

— Они там. Чердак — самое место для сокровищ, — объяснил он.

По чердачной лестнице Лерой вскарабкался первым. Тая следовала за ним. Когда она оказалась на чердаке, Лерой стоял у стола с железной дорогой и осматривался.

— Все как было, — со странной интонацией произнес он. Потом подошел к коробкам у ската крыши и объявил: — Все это я отдаю тебе.

— А что тут? — спросила Тая.

Лерой снял крышку с крайней коробки.

— Посмотри, — лукаво сказал он.

В коробке лежали куклы. Странные куклы с длинными волосами фантастических цветов, большеголовые, тонкорукие и длинноногие. Тая осторожно взяла куклу с черно-белыми волосами и глазами разного цвета.

— Это Фрэнки Штейн, — объяснил Лерой и уселся на пол. — Она дочь ученого Виктора Франкенштейна.

Кукол в коробке было множество. Они лежали друг на друге, все разные и все похожие.

— Это твои? — спросила Тая.

Она обнаружила, что Фрэнки не только может вертеть головой — у нее сгибались локти и колени, вращались кисти рук.

— Да. Это моя коллекция, — с гордостью сказал Лерой. — Тут до самого дна девочки, вон в той коробке — девочки и мальчики, а в третьей — мебель и Школа Монстров.

— Но ты же мужчина, — не поверила Тая.

Лерой серьезно посмотрел на нее.

— Ну и что? — спросил он. — Мама с папой никогда не были против того, чтобы я играл в куклы. Мне это всегда нравилось. Я и сейчас играю, просто куклы у меня другие — большие шарнирные БЖДшки. Приедешь в гости — покажу. Я в Пасифике живу.

Тая достала из коробки еще одну куклу. У той были черно-розовые волосы и красное сердечко на розовой щеке.

— Это Дракулаура, дочь Дракулы, — сказал Лерой. — Она вампир-вегетарианец. Про них всех есть мультфильмы, их я тебе тоже отдам. Как только вспомню, где диски. — Он огляделся. — А, точно, в той коробочке. Диски и книги про них. Я сам все запрятал, когда переехал в свой дом. Думал забрать, да так и не забрал. Наверное, они все ждали тебя и не хотели переезжать.

У Таи не укладывалось в голове, что этот высокий сильный мужчина играл — и играет! — в куклы. У нее самой — так получилось — кукол не было. Ну то есть были когда-то, но давно. И вообще она предпочитала машинки, книги и велосипед. А тут их были десятки. Лерой вынимал их из коробки, приглаживал волосы, усаживал и рассказывал про каждую куклу. Потом он вынул пачку тонких черных книжечек — кукольных дневников. Тут были призраки, оборотни, роботы-девочки, вампиры, мумии, египетские принцессы, кошки — кто угодно. Тая поверить не могла, что он отдает ей их всех.

Пока Тая знакомилась с куклами, Лерой начал быстро и сноровисто собирать Школу Монстров — странное перекошенное здание из мрачно-серой пластмассы. Тая тем временем нашла кукольные расчески и принялась причесывать коротко стриженную Тораляй с длинным оранжевым кошачьим хвостом.

— Родители никогда не были против моего увлечения куклами, — объяснял Лерой. — Ну, приемные родители. Отчим так был против, и даже очень. Я из-за него из дома и сбежал. Грен меня подобрал и отвез сюда. У меня с собой вещей было — Джек-хохотунчик, я его забрал с собой, когда переехал, и флейта. И фотография отца.

— А меня Туу-Тикки учит играть на гитаре, — похвасталась Тая. — Мне точно-точно можно брать всех кукол?

— Конечно, — удивился Лерой. — Я очень обрадовался, когда Грен сказал, что они взяли дочку. Вот, думаю, будет кому отдать моих девочек и мальчиков. А то они скучают тут. Грустят.

— Я, наверное, никогда не запомню, как их зовут, — Тая окинула взглядом кукол. — Сколько их тут?

— Что-то около сотни. Но они повторяются — их выпускали в разных коллекциях, я некоторых по несколько раз покупал. Вот эта Дракулаура — она из лимитной коллекции, видишь, какое у нее платье? А эта Клодин Вульф, с фиолетовыми волосами — из коллекции «Страх, камера, мотор». Я всегда любил крипи, а это же просто квинтэссенция крипоты. Ты любишь ужастики?