========== Глава 16 ==========
— Тая, вот твои карманные, — Туу-Тикки протянула Тае пять купюр. — Я почти забыла, а ты не напомнила. Не надо так.
— Не буду, — смущенно сказала Тая, пряча деньги в карман джинсов. — Туу-Тикки, я сегодня не смогу играть на гитаре.
— Почему? Не хочешь?
— Хочу. Но пальцы очень болят, — Тая показала Туу-Тикки руки с обгрызенными ногтями и обгрызенной, потрескавшейся от морской соли кожей на кончиках пальцев.
Туу-Тикки взяла ее руки в свои, осмотрела.
— И правда, беда. Слушай… — задумчиво произнесла она. — А давай попробуем заживить твои пальчики и попросить духов сделать красивый маникюр? Может, тогда ты не будешь ногти грызть?
— Не знаю, — выдавила Тая. — Давай попробуем.
Туу-Тикки усадила ее на диван в гостиной. Духи принесли упаковку ватных палочек и уже знакомый Тае хрустальный флакон с желто-зеленой светящейся жидкостью. Туу-Тикки обмакнула ватную палочку в жидкость и смазала ею все пальцы Таи. Снова запахло свежо и весенне. Пальцы начало слегка пощипывать. Тая подула на них.
— Ну вот, — сказала Туу-Тикки. — Завтра у тебя будут длинные красивые ногти. Пойдем, выберешь себе лак.
В спальню Туу-Тикки девочка вошла с робостью. Но в ней не было ничего необычного, кроме мехового ковра на полу рядом с кроватью, застеленной пледом из вязаных квадратиков. Те же растения везде, зеркальный шкаф и большое зеркало, какая-то дверь.
— Вот, — Туу-Тикки показала Тае на столик перед зеркалом. — Выбирай любой лак, какой понравится.
Тая села на мягкий пуфик и начала разглядывать флаконы. Их было очень много, десятка четыре. У ее мамы было всего три лака — бежевый, белый перламутровый и вишневый. А у Туу-Тикки был и белый матовый, и золотой, и серебряный, и серый, и разные зеленые, синие, красные — какие угодно! Тая долго разглядывала их, не в силах выбрать. Наконец показала Туу-Тикки флакон с лаком — темно-синий металлик.
— Можно этот?
— Конечно. Оставь его себе. И еще… — она достала из тумбочки пластиковую бутылочку. — Вот средство для снятия лака. А ватные диски есть в ванной.
— Почему не просто вата?
— Диски удобнее. Ты пользуешься уходовой косметикой?
— Да, — кивнула Тая. — Умывалкой, кремом и всем остальным.
— Молодец. А маской для волос и бальзамом?
— Маской еще нет. А бальзамом каждый раз. Туу-Тикки, а как часто надо мыть волосы? Я читала книжку, там написано, что раз в десять дней.
— Это слишком редко, — покачала головой Туу-Тикки. — Я мою голову раз в три дня, а тебе можно через день.
— Но тогда же слишком много шампуня будет расходоваться.
— Ну и что? Зато волосы всегда будут чистые и красивые. Ну, как твои пальцы?
Тая посмотрела на них. Новая кожа уже наросла. Трещины зажили.
— Так быстро… — задумчиво сказала она. — Это волшебство?
— В какой-то степени, — согласилась Туу-Тикки. — Это Живая Жизнь, пропущенная сквозь ледниковый ручей. Очень сильное средство.
Тая училась играть на гитаре. У нее уже получалось правильно сыграть несколько основных аккордов, хотя и не всегда.
— Думаю, на сегодня хватит, — сказала Туу-Тикки.
Тая вздохнула и поставила гитару в стойку.
— А можно ты сыграешь, а я спою? — спросила она.
— Что ты хочешь спеть? — Туу-Тикки взяла одну из своих гитар и начала настраивать.
— «Гаудете». Из того альбома… «Алхимия». Ты ее знаешь?
— Знаю, да. Я все песни из этого альбома знаю. И сама их пела. Он тебе нравится?
— Очень нравится, и вообще все песни этой женщины. Кто она?
— Хелависа. А ее группа называется «Мельница».
Туу-Тикки сыграла вступление, и Тая запела.
— Гаудете! Гаудете!
Как выходит зимний ветер
Из ледового чертога, из железного дворца —
Он жестокий, ясный, синий,
Весь в узорах клавесина,
И с морозным звонким треском разбиваются сердца.
— Ты поешь все лучше и лучше, — похвалила Туу-Тикки, когда Тая допела песню. — Сыграть тебе что-нибудь еще?
— «Никогда». И потом еще «Прощай». И «Королевну».
Тая спела все эти песни, и еще несколько, а Туу-Тикки играла ей. Тихо подошедший Грен слушал.
— Великолепно, — сказал он, когда Тая прервалась.
Она посмотрела на него — смущенная, с розовеющими щеками.
— Я нашел тебе преподавателя по вокалу, — сказал Грен. — У тебя будут занятия по вторникам и четвергам, я буду тебя возить. Сольфеджио и все такое. А сейчас — ты готова к занятиям нотной грамотой?
— Готова, — кивнула Тая. Вспомнила и вытащила из заднего кармана листок бумаги. — Туу-Тикки говорила, что я могу попросить, если что-то нужно. Вот. — Она неуверенно протянула Грену листок.
— Перьевая ручка, справочник растений, чернила… — прочитал он. — Хорошо.
— Справочник растений есть в моем кабинете, можешь взять, — сказала Туу-Тикки. — Он на нижней полке справа, такой толстый том с черным корешком. Перьевую ручку я тебе куплю, когда поеду в город, хорошо? Тебе какие чернила — синие, фиолетовые?
— А можно несколько разных?
— Конечно.
После занятий нотной грамотой Грен сказал Тае:
— Сегодня духи залили бассейн. Хочешь искупаться?
— А вода теплая?
— Они ее подогревают. Откроешь сезон?
— Ага! — с энтузиазмом кивнула Тая.
— Ну тогда иди надевай купальник и халат — и в воду.
— А шапочку не надо?
— Не надо, — улыбнулся Грен.
Купальник Тая выбрала спортивный — закрытый, с перекрещивающимися на спине лямками. Он был темно-синий с голубыми вставками. В махровом халате поверх купальника Тая вышла к бассейну. Он был большой, больше «лягушатника» в спорткомплексе «Динамо», где Тая училась плавать. Возле бассейна под зонтиками стояли деревянные шезлонги, на бортиках лежали надувные игрушки, круги, два прозрачных надувных матраца и надувное кресло. Тая обошла бассейн, скинула халат на шезлонг. Воздух был теплый, ветра не было. Тая приметила доску для прыжков, спрыгнула с бортика в воду с той стороны, которая казалась помельче, и ушла с головой. Вынырнула, привычным жестом убрала волосы с лица. Бассейн оказался глубже, чем она решила сначала — такой же глубокий, как большой бассейн. Тая оттолкнулась от бортика и поплыла.
Пришел Грен, посмотрел на нее. Тая плыла кролем, оттолкнулась от бортика и сменила кроль на баттерфляй. Плыла она, старательно выполняя все движения, чтобы показать, как хорошо она умеет плавать.
Грен спустился в бассейн по лесенке, с удовольствием потянулся. Первое купание в новом сезоне он очень любил. Пока он плавал, стараясь не задеть Таю, подошла Туу-Тикки и прыгнула в бассейн с бортика. Подплыла к Грену, обхватила его за плечи, поцеловала.
— Соленый, — улыбнулась она. — С новой весной!
— С новой весной, — отозвался Грен.
Тая тем временем выбралась из бассейна и встала на трамплин. Постояла на нем, вытянула руки вверх и по красивой дуге прыгнула в воду, обдав взрослых брызгами. Вынырнула, смеясь, и снова отправилась прыгать. Грен и Туу-Тикки смотрели на нее с улыбками.
— Оживает, — тихо сказал Грен, убирая за ухо Туу-Тикки выбившуюся из пучка мокрую прядь.
— Ага, — Туу-Тикки стерла с лица долетевшие от очередного прыжка девочки брызги. — И уже не такая худая, смотри.
— Да. Но нам еще придется солоно. Помнишь, как выкаблучивал Алекс?
— Ну, мы это уже проходили, — пожала плечами Туу-Тикки. — Надеюсь, терапия поможет.
— Ты уже нашла специалиста?
— Да. В среду поедем.
— Будешь присутствовать?
— Нет, это только между ним и Таей.
Туу-Тикки оттолкнулась от бортика и поплыла к трамплину.
— Пустишь меня попрыгать? — спросила она Таю.
— Конечно! — энергично кивнула девочка.
Туу-Тикки выбралась на бортик и встала на трамплин. Постояла, собираясь с духом. Для первого прыжка в сезоне ей всегда надо было набраться смелости.
Тая отплыла к бортику, повисла на нем и наблюдала. Туу-Тикки тоже была в закрытом спортивном купальнике. Тая размышляла о разнице между людьми и сидхе. Туу-Тикки сказала, что ей шестьдесят два года. Маме Таи не было еще и сорока. Но у Туу-Тикки была упругая подтянутая кожа, тонкая талия и поджарый живот, она была стойная и как будто тянулась вверх. Она выглядела совсем молодой. Тая смотрела, как Туу-Тикки ласточкой ушла в воду, почти не подняв брызг, как вынырнула и подплыла к Грену. Купание в этом бассейне с плотной прозрачной соленой водой напомнило Тае, как когда-то летом их из летнего лагеря при школе водили в бассейн, и с ними плавал Борис Григорьевич, их учитель, как он подкидывал детей в воздух и они, счастливые, плюхались в воду. Было здорово и очень весело. Грен чем-то напоминал Тае Бориса Григорьевича. Может, тем, что был молод, и высок, и строен, и доброжелателен. Как и Борис Григорьевич, он никогда не ругался и не хмурился. Правда, Борис Григорьевич, чтобы призвать класс к порядку во время урока, стучал по столу обручальным кольцом, а Грен такого никогда не делал, но ведь у Грена и класса не было.
