Поэтому, когда криминализированные представители возвращенного на малую родину населения уже в мирное время по ночам стали нападать на работников промышленных предприятий, претендовать на их законное жилье, дело дошло до массовых протестов и выступления русскоязычной части города на центральной площади Ленина, справа от которой находился обком КПСС. И хотя народ, среди которого было много вчерашних фронтовиков и победителей, с помощью разных методов, в том числе и вызовов в КГБ, милицию, запугиваний и разъяснений постепенно утихомирили, напряжение в атмосфере Грозного осталось, а между русскоязычными горожанами и многими коренными жителями Кавказа словно черная кошка пробежала. В городе, особенно по вечерам и ночам, долгое время было не спокойно и не безопасно. Витькиного отца в ту пору по ночам не было дома – вместе с другими членами городского партийно-хозяйственного актива и комсомольцами дежурил в райкоме КПСС Заводского района, чтобы быть готовыми к любому ЧП или даже диверсии.
Витькина мать, родившаяся в Грозном, да и он сам, появившийся на свет здесь же, помнили и другие, спокойные годы, когда в городе было гораздо безопаснее. А молодые парочки на их улице в старой части Грозного, где они жили на Арсенальной, в квартире у матери и бабушки, гуляли от заката до рассвета. И если где-то кого-то порой останавливали на улице, избивали и грабили, то было это делом рук местных урок. И не носило такого грозного, вселявшего страх в души, ярко выраженного этнического и частого характера.
От Витькиного дома до школы № 45, расположенной рядом с ГУТАЦем – Государственным учебно-тренировочным авиационным центром, было примерно с километр. Чтобы дойти до нее или обратно, нужно было пересечь железную и шоссейную дороги, пройти по небольшому лабиринту улиц с первыми финскими домиками, в которых жили нефтяники. И когда Витька пошел в первый класс, мать оставила работу, провожала и встречала его из школы. Строго следила за его режимом, занятиями и уличными прогулками. Но когда мальчик перешел в третий класс, видя его примерное и ответственное поведение, разрешила добираться до школы и обратно самостоятельно. Тем более, что школьников на их улице Ялтинской было немало, и они после уроков обычно собирались в небольшую стайку и направлялись домой вместе, чтобы по дороге на них не напали мальчишки из соседнего поселка, а также с верхних улиц их поселка Начало Катаямы, названного так в честь известного японского коммуниста. На верхних улицах поселка, спускавшегося с возвышенности к Алханчуртской долине, за которой поднимались к небу синевато-фиолетовые горбы терского хребта, к тому времени уже выросло немало чеченских домов. С мальчишками, жившими там, Витька и ребята с его улицы были не прочь подружиться. Тем более, что учились в одной школе и даже в одних классах. И если на занятиях за партами, в спортивном зале все они словно забывали о своей национальной принадлежности, нередко дружили, то вот за стенами школы происходило нечто странное – как только чеченские мальчишки собирались в свою группу, в них словно шайтан вселялся. Похоже, действовал инстинкт стаи, совершенно отличной от ватаги русских ребят.
Чеченцы и ингуши, собравшись в большую группу, вдруг становились нарочито задиристыми и агрессивными, старались показать, что не русские, а именно они – дети горцев – здесь, в поселке и во всей Алханчуртской долине, на Кавказе настоящие хозяева. Конечно же, в них жила обида за то как несправедливо поступили с их отцами и матерями, стариками во время войны, на которой немало чеченцев и ингушей в первые три года Великой Отечественной проявили подлинный героизм и мужество, были награждены орденами и медалями. И рождалась эта обида в новом поколении не случайно. В семьях старики много и часто говорили в то время о пережитых ими невзгодах и бедах, унижении, вольно или невольно во всем обвиняли русских. «Вон, урусы даже старые наши дома позанимали во время войны, а нас в голую степь выселили..!»
Витькин отец во время войны был командиром взвода дивизионной разведки. У живших с ними через стенку братьев Скоркиных отец служил в десантных войсках. У Кольки Труфанова – Витькиного дружка в те годы, и у остальных его погодков практически все отцы были вчерашними фронтовиками. Воспитывали их в своем духе, с раннего детства обучали приемам рукопашного боя, боевого самбо, учили мужеству и стойкости, умению постоять за себя. Поэтому, когда случались стычки с чужаками, ребята с улицы Ялтинской да и с соседних улиц заводского поселка, в которых жили представители русскоязычной части населения, давали отпор и навешивали таких тумаков «духарикам», что у поначалу не в меру ретивых обидчиков надолго пропадало желание связываться с пацанами с нижних улиц поселка. Чаще их пытались застать врасплох и поодиночке, или когда значительно превосходили по численности в своей группе. Тогда стая чеченских «героев» со стадными боевыми кличами нападала на зазевавшегося и неосторожного мальчишку или парочку, тройку русских ребят и била их жестоко.
Вот и сегодня, когда группа русских ребят постепенно растаяла, а Витька и Колька Труфанов уже одни перешли железнодорожную линию и по протоптанной в снегу тропинке хотели направиться через пустырь, на котором строители начинали рыть котлованы для первых в поселке многоэтажных домов, их встретила стайка чеченских мальчишек-одногодков. Витька взглянул на своего друга и заметил, как тот слегка побледнел и напрягся, сжал зубы, уже готовый к сюрпризам враждебно поглядывавших в их сторону чеченских пацанов. Но отступать было стыдно и поздно. Да и не убегать же! – Отцы-фронтовики учили не дрейфить в такой ситуации. И Витька с Колькой смело двинулись в сторону стайки чеченцев, перегородивших им тропинку, подводившую к прокладывавшейся метрах в десяти оттуда новой поселковой дороге.
– Ну, что, попались, шайтаны! – Вызывающе громко и нарочито смело, как петух перед боем с ненавистными врагами, обратился к подходившим Витьке и Кольке забияка-чеченец их же возраста или годом постарше.– Сейчас мы вам по фонарю подвесим, чтобы стало светлее, а то погода пасмурная.
– Только попробуй! Сам получишь! – Смело и решительно ответил ему Колька. А Витька поставил на снег портфель и стал в стойку, как учил отец. Первого налетевшего на него он легко перекинул через бедро, тут же увернувшись от кулака второго обидчика, ловко, крюком врезал ему в челюсть. Но еще двое чеченцев забежали за спину и ударили его по затылку и по пояснице, затем осыпали шквалом новых ударов. Но Витька удержался на ногах и быстро развернувшись, стал сам наносить удары своим обидчикам. Те отбежали в сторону и стали припугивать его своими ножичками. Однако приближаться к умело защищавшемуся русскому мальчишке не рискнули. Колька первого набросившегося на него так же легко отшвырнул в сторону, а второму ударил ногой в пах, отчего тот взвыл как жалкий щенок. Но третий расквасил Кольке нос. Витька бросился на защиту друга. От вида крови друзья разозлились не на шутку и, словно не они были в меньшинстве, стали применять приемы из боевого самбо и удары руками и ногами, которым их ранее обучили отцы. Чеченские мальчишки вначале подбадривали друг друга, но вскоре, не выдержав такого жесткого отпора со стороны русских ребят, бросились наутек.
Несмотря на несколько пинков в спину и по ногам, удары в лицо и голову, боль, Витька засунул два пальца в рот и пронзительно засвистел вслед удиравшим чеченцам.
– Зверьки, только еще суньтесь к нам, получите..! – Не обращая внимания на разбитый и сочившийся алой кровью нос, закричал Колька. А потом, умываясь снегом, набранным в ладони, довольно воскликнул: «Как мы их, Витек!».. А потом стал возмущаться и недоумевать:
– Вот гады, мы же им ничего плохого не сделали, за что они набросились на нас, почему так нас ненавидят?! Словно не люди, а шакалы. Только на тех, кто слабее их, нападают стаей.
– Сейчас за поддержкой, наверное, побегут. – Возмутился и предположил Витька. – Старших братьев позовут.
– Точно. Надо домой побыстрее возвращаться, а то приведут бугаев, побьют нас по-настоящему! – Согласился Колька. – Айда домой!
