– Кто же вас так обидел? Как мне доказать вам, что не все из нас подонки? А эти, красивые, они же заглядывают мне в глаза и в карман, ждут подачки.

– А знаете разницу между ними и мной? Они заглядывают и ждут, а я залезу, и не глядя, выгребу все, что в кармане будет.

Он расхохотался.

– Браво! Вот это и есть настоящая женщина!

– Григорий Ильич, я еще раз прошу вас, оставьте эту затею. Повторяю, я не стану вам помогать. Более того, сегодня – единственный раз, когда я изменила ради вас свой вечерний распорядок. Я не собираюсь вас развлекать, у меня есть другие занятия. Майтэ на увази.

– Я найду, чем заняться, не волнуйтесь, но от вас не отстану.

– Уже десять. Я в это время ложусь спать, а с девяти готовлюсь. Мне многое необходимо сделать, чтоб быть в форме. Вы даже не представляете, как жестко я себя держу. – Она грустно усмехнулась.

– Значит, узнаю. Но намек понял. Я прощаюсь с вами до завтра, любимая моя. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи и легкой дороги вам, господин Арнов.

Он ушел. Теперь он приезжал в офис, забирал ее, и вез домой. Пообедав, они занимались делами. Она делала обычную домашнюю работу – стирка, уборка, готовка.

Убирала вечером, поскольку утром было некогда. Он помогал ей в домашних делах, чистил ковры, выносил мусор, даже мыл полы и посуду. Ее это слегка забавляло, он же ничем не смущался.

Окончив домашние дела, они занимались каждый своим. Она работала с отделениями – у нее были фермы далеко за рубежом. Он привозил ноутбук, работал с ним.

Часто беседовали, сидя в беседке, обсуждали производственные проблемы. На 8-е Марта привез ей не букет, а целый ворох роз.

– Господи, зачем так много?

– Я вас засыплю их лепестками, сядьте в кресло. Я буду представлять, что это я к вам прикасаюсь. Вы же не допускаете меня к себе.

– Григорий Ильич, вы меня просто добиваете.

– А как иначе взять эту неприступную крепость?

– Уйти прочь, проще всего.

– Не смейте так говорить. Я даже не могу на вас обидеться. Пощадите.

– Ну вот, пощадите! Я этого не обещала, извините.

– Ладно. Я приглашаю вас в ресторан на вечер.

– А если я,– Она слегка помедлила, у него вытянулось лицо, – соглашусь?

– Фу! Вы меня едва не довели до инфаркта. Я же только этого и желаю, ненаглядная моя.

– Тогда мне нужно привести себя в порядок. Уверяю вас, это и долгая, и не очень приятная процедура.

– Мне будет дозволено присутствовать при превращении любимой в королеву?

– При условии, что не будете ходить по пятам и мешать. Сядете в беседке, и будете ожидать. Устроит?

– Даже лягу ковриком у двери, только не выгоняйте.

– Григорий Ильич, к вам вопрос. Идите сюда!

Он зашел в ее спальню. Она открыла шкаф.

– Какое платье мне надеть? Выбирайте, чтоб вам было приятно.

– Вы, как всегда, бесподобны. Я бы хотел то, вишневое. Оно есть?

– Да, вот. Ну, раз выбрали, значит, оно. Благодарю.

– Скажите, где вы его взяли? Марков сказал, что в магазине его не было.

– Разумеется, не было, да и не будет. – Она рассмеялась. – Если вы помните, то у меня была довольно большая сумочка. Платье лежало в ней, специально упакованное. Я в туалете просто его расправила и надела. Видите, оно не мнется.

– А старое?

– Выбросила в урну.

– Это правда?

– Я не собираюсь ничего доказывать. Верить или нет, ваше дело. Григорий Ильич, мне необходимо 20 минут неподвижности. Ваша задача – сказать, когда они истекут. – Она наложила маску, легла на диван, укрывшись, закрыв глаза. Арнов взял часть цветов, уселся рядом, и начал осыпать ее лепестками роз, приговаривая:

– Мои вы хорошие, нежно ложитесь, как мои руки, ее ласкайте. Кружите ей ароматом голову, как моя кружится, поведайте ей, как я ее люблю и желаю. Окутайте ее всю, как я ее мысленно обнимаю, и так держите…

– Господин Арнов, мы так не договаривались, – она резко села.

– Не могу же я сидеть как истукан. Вам неприятно?

– Неверное выражение. Очень непривычно и странно. Я напрасно позволила вам присутствовать. Лучше, если вы сейчас уедете, и возвратитесь часика через 2-3, перед выходом.

– Я вас испугал. Простите меня, но лучше я сяду у камина и не шевельнусь, чем сейчас уйду. Не изгоняйте меня. – Он прошел в беседку и сел в кресло-качалку.

– Я буду сидеть и мечтать.

– Ну что мне с вами делать? Вы неизлечимы. Но помните, вы обещали.

В ресторане он заказал столик заранее. В зале было много общих знакомых, и на них смотрели по-разному.

Арнов ее представлял всем, как жену. Надежда Андреевна не спорила. Ей была интересна реакция. Большинство откровенно ошеломлены – когда это произошло?

Некоторые ехидно улыбались, некоторые откровенно смеялись. Арнов ничем не смущался. Он так бережно ее вел, с таким вниманием к ней относился, что окружающие поняли – это серьезно. И многие женщины ей завидовали.

На связь вышла дочь, и сообщила, что необходимо матери приехать.

– Господин Арнов, я на несколько дней уеду. У дочери что-то неладно.

– Я могу быть вашим шофером?

– Вы в курсе, сколько стоит ваш рабочий день? Я не в состоянии нанимать столь дорогих работников. Помните, я говорила, что часто буду в поездках.

– Вы надолго едете?

– С пятницы по понедельник. Григорий Ильич, не волнуйтесь, я буду на связи, и привыкайте. Скоро начинается сев, а у меня – агрофирма. Не обижайтесь.

– Придется смириться. Я вас провожу.

– Вряд ли, я отбываю на рассвете, и приеду вечером в понедельник.

– Снова четыре дня.

– Хороший вы мой, до осени я чаще нахожусь в пути, чем дома. Меня ведь никто не ждет.

– Как это никто? А я что, по-вашему, ненужный элемент?

– Григорий Ильич, вы в мою жизнь только недавно вклинились, самое смешное, как горячий нож в масло. Именно потому, что вы меня ждете, я приеду в понедельник, а не через неделю.

Он задохнулся:

– Вы из-за меня приедете?

– Да.

– Вы сделали меня безмерно счастливым.

– Хорошо, когда кого-то делаешь счастливым. Но уже поздно, извините меня.

– Намек ясен. А как вас сделать счастливой?

– Так же, как и вас. Я ведь тоже человек. Но сейчас – до свиданья.

– До встречи, любимая. Я уже с нетерпением считаю дни и даже часы и минуты.

– Спокойной ночи и легкой дороги вам.

Арнов уехал. Его несколько удивило время отбытия Надежды Андреевны. Она же, как обычно, приняла ванну – несмотря на возраст, Надежда Андреевна любила очень горячую воду, и легла спать. На рассвете проснулась, оделась, крутнулась, и оказалась у дочери дома. Там все уже были на ногах.

– Ну, что случилось?

– Мама, мы получили семена, но они не такие. Смотри, – она подвела мать к мешкам, – видишь, более крупные, и заостренные – ни пшеница, ни овес.

– Семена из Песок?

– Как всегда.

– Документация как?

– Тоже обычная. Но сеять я опасаюсь, и агроном не уверен.

– Машина есть?

– Разумеется.

– Давай машину, пару мешков семян, контракт, документы – я еду в Пески.

У Артущенко имелись контракты с опытными станциями на поставки семян. В частности, со станцией в поселке Пески и с Артемовским и Мелитопольским питомником.

Краеугольным камнем всех контрактов шло требование чистоты семян от генного вмешательства. Культуры, выведенные с помощью генной инженерии, в хозяйстве Артущенко были запрещены. Это было имиджем всей фирмы. Нарушать его она не собиралась.

Директор станции принял посетительницу радушно. Она же сразу положила на стол сопроводительные бумаги к семенам.

– Господин Федоров, это ваши семена?

Он посмотрел и удивленно ответил:

– Да, наши, причем элитные, совершенно новый сорт.

– Как его выводили?

– Как и все в наше время.

– При помощи генной инженерии?

– Да, а что?

– Вы помните наш контракт? Если нет, напоминаю: ни одного зернышка модифицированного.

– Но сейчас все модифицированное.