Было темно, и я с трудом мог различить черты ее лица, но мне показалось, что глаза Элис заблестели от слез. А когда она шмыгнула носом, понял, что не показалось. Присмотрелся и заметил, как участилось ее дыхание, как милое личико стало сосредоточенным, а аккуратные губки сжались в ровную черту. Она все еще старалась держать себя в руках, не давая воли нахлынувшим эмоциям.

Я понял, что этот разговор ей неприятен, и неожиданно для себя сделал то, на что не знаю, при каком еще стечении обстоятельств, решился бы – взял ее маленькую ладошку в свою руку. Просто взял за руку, ничего не говоря. Она посмотрела на меня, как мне показалось, не свойственным ей немного растерянным и печальным взглядом, а я, словно проглотив язык, ответил простым кивком. Элис едва ощутимо сжала мою руку и слегка улыбнулась.

Возможно, именно это вернуло мне дар речи, чем я тут же воспользовался:

– Мы можем сменить тему…

– Ничего страшного. Все в порядке. Я тоже хороша – чуть не разревелась тут посреди пляжа, – ответила она, осторожно вытирая увлажнившиеся глаза.

– Учитывая мое невежество, ты имеешь на это полное право.

– И что бы ты делал в таком случае?

– Не знаю… Стоял бы, как дурак, и рассеянно смотрел по сторонам… Утешать я не умею…

– Что, даже не попытался бы обнять и успокоить? – улыбнулась Элис. – Тогда мне точно не стоит плакать при тебе!

В очередной раз она смутила меня своей прямолинейной непосредственностью и откровенностью, но не переступающей грань пошлости, и без тени намека на вульгарность. А, спустя мгновение, мы оба уже смеялись, и я не переставал удивляться тому, насколько мне было легко общаться с Элис.

Но следующая ее просьба меня удивила и даже несколько озадачила. Во-первых, она предложила мне заглянуть к ней на чашку чая, а во-вторых, сказала, что будет очень благодарна, если заодно я прикручу отвалившуюся ручку на ее чемодане. Учитывая мою придурковатость, я, конечно же, растерялся, но вовремя опомнился и согласился помочь.

– Там ничего серьезного на самом деле, просто надо подтянуть пару шурупов крепления. Я сама пробовала, но, видимо, женские руки не заточены для такого рода дел – выкрутила один из них и уронила, так что пришлось сегодня полдня на четвереньках ползать, чтобы его найти…

– Да, забавное зрелище… – прокомментировал я услышанное и сам удивился этой своей реплике.

Но Элис пропустила мои слова мимо ушей или сделала вид, что не придала им значения. Во всяком случае, никак их не прокомментировала. А что там на самом деле, я не знал и, скорее всего, не узнаю уже никогда.

Через пять минут после того, как ее предложение было озвучено и принято мной, я уже стоял, склонившись над чемоданом, и, приделывал ручку, закручивая шуруп при помощи перочинного ножика. Элис, наблюдая за мной, уже десятый раз повторила, что у нее самой не хватает сил закрутить его как следует, а я был этому только рад. Закончив, я пару раз дернул за ручку, чтобы проверить надежность крепления, и поставил чемодан на пол.

– Вуаля! – сказал я и положил ножик на стол перед зеркалом. – Готово.

Элис смотрела на меня так, как будто я сделал что-то невозможное. Так смотрят на покорителей космоса, когда они возвращаются на землю.

Мы стояли и молчали. И даже не вспомнили про обещанный ею чай. В такой ситуации, чтобы не превращать ее в глупую клоунаду, парень, наверное, должен подать тему для разговора, и тогда он получит еще несколько минут в свое распоряжение, чтобы иметь возможность побыть рядом с милым его сердцу созданием, но никогда не должен говорить того, что сказал я:

– Ну, я пойду, пожалуй…

– Хорошо, – ответила она, разведя руками. – Пока.

– Спокойной ночи.

Я сам закрыл за собой дверь.

А потом, сидя у себя в номере, долго размышлял над тем бестолочь я, идиот или кретин. По-моему, ко мне идеально подходили все три определения и еще несколько подобных им. Я так и продолжал мысленно оскорблять себя на протяжении еще нескольких минут, пока меня не прервал стук в дверь. Я машинально глянул на часы. Кого могло принести почти в полночь?

– Кто там?

Ответа не последовало. Я нехотя подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла Элис. Она улыбалась и держала в руках мою бейсболку, которую я, видимо, забыл у нее.

– Растяпа! – хихикнула она и помахала ей перед моим лицом.

Я тоже постарался улыбнуться.

– Спасибо…

– Впустишь?

– Э-э-э… Да…

Элис не стала дожидаться, когда я отойду в сторону, и смело протиснулась между мной и дверью. Вошла в комнату, швырнула бейсболку на кровать, и сама села рядом с ней, закинув ногу на ногу.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил я, покосившись на мини-бар.

– Нет.

– Может, чай или кофе будешь?

Элис снова отрицательно помотала головой в ответ.

– Хмм…

– Хочешь спросить, какого черта я приперлась? – по-прежнему с улыбкой задала вопрос она, сделав акцент на последнем слове.

– Нет…

– А что тогда?

– Я не знаю… – пожал я плечами в ответ. – Не знаю, что тебе предложить… И, о чем спросить, чтобы завязать разговор, тоже не знаю…

Элис отвела взгляд. Улыбнулась или даже слегка усмехнулась каким-то своим мыслям, мелькнувшим в ее головке, а потом медленно встала. По-кошачьи плавными движениями она обошла меня, стоявшего истуканом посреди комнаты, прислонилась спиной к стене и накрыла ладонью выключатель.

Щелчок. Темнота. Хоть глаз коли – ничего не видно.

– Что ты делаешь? – спросил я.

Снова смешок. Потом шорох. Несколько приближающихся шагов босыми ногами по кафелю. Тонкий аромат духов в темноте. Руки Элис обвили мою шею, а я машинально обнял ее.

На ней уже не было платья. ШОК!

Обжигающая страхом пауза.

Мое сердце молотило внутри, пытаясь пробить грудную клетку. По телу то жар, то холод. Все как в тумане. Словно даже не со мной, потому что так не бывает. Никогда не было и не могло быть даже в самых смелых моих фантазиях.

Прерывистое теплое дыхание. Пересохшие от волнения губы. Первое робкое касание на ощупь. Потом второе – чуть дольше. И вот уже мы слились в долгом поцелуе. Ее пальцы растворились в моих волосах. Мои руки, со всей трепетной нежностью, на которую я только был способен, бережно скользили в темноте по ее бархатной коже, повторяя плавные изгибы тела, тепло которого я чувствовал даже через свою одежду.

И куда подевались робость и ощущение неловкости? Не знаю. Но дальше было что-то невообразимое, о чем, если парень уважает девушку, с которой у них была близость, не станет рассказывать всем подряд, да и вообще кому бы то ни было. Тем более что хвастаться особо нечем. Моей заслуги в случившемся не было никакой. Ведь это она решила за нас обоих, а я всего лишь не смог отказаться.

Единственное, что меня до глубины души поразило и показалось необычным в нашей с Элис близости – это отсутствие спешки и резкости, которые обычно присущи впервые вступившим в интимную связь людям, когда каждый из них боится, что второй сейчас передумает, и поэтому пытается получить максимум удовольствия, пренебрегая чувствами и желаниями другого. В нашем случае это была страсть без грубости, нежность без приторности. И не физический контакт играл главную роль, а сближение на уровне каких-то тонких материй, словно мы хотели раствориться друг в друге без остатка.

Почему так? Опять же не знаю. Возможно, потому что в тот момент каждому из нас хотелось больше дать друг другу, чем взять.

Я проснулся от того, что сквозь сон услышал, как где-то лилась вода. Помотав головой по подушке, приподнялся на локтях и осмотрел комнату. В номере царил полумрак, но сквозь узкую щель между плотными шторами пробивался дневной свет. Я посмотрел в другую сторону и увидел узкую полоску белого света, который струился из-под двери в ванную комнату. Оттуда и доносился звук льющейся воды.

Мой взгляд остановился на валявшемся у стены черном платьице, которое вчера было на Элис. Чуть в стороне валялись ее босоножки, мои брюки и рубашка поло. Сквозь шум воды я уловил ее приятный голосок – она что-то напевала, принимая душ.