Агент нахмурился и замолчал, сосредоточившись на уничтожении помидорок-черри, а Брок задумчиво допил бульон и позволил себе небольшой ломоть хлеба с крохотным куском курятины.

— То есть он бы тебя не пустил? — поинтересовался он, тщательно все прожевав. — На операцию? И поговорить.

Агент нахмурился еще сильнее. Поднялся, отошел к окну, выглянул наружу. Солнце, приглушенное тонированным стеклом, высветило его по-детски обиженный профиль.

— Он команда поддержки. А считает себя куратором, — сообщил Агент глухо. — Вмешивается. Лезет. Стоит слишком близко. От него болит голова. Он назвал тебя глупым псом, и я его ударил. Никто не смеет тебя так называть, Командир.

Брок внимательно выслушал его. Кивнул. Как же он не вовремя выбыл из строя, а Роджерс умудрился наломать дров одним фактом своего существования.

— Ему я разрешил. Лично. — Брок отодвинул тележку от кровати, похлопал по матрасу рядом с собой. — Иди сюда? Я расскажу тебе, что было, пока ты спал в крио.

***

Сон под обезболивающими оказался муторным и беспокойным, так что Брок с трудом разлепил веки. В палате царил сумрак, в приоткрытые жалюзи заглядывала огромная африканская луна. Будь он оборотнем из сказок, обязательно бы обратился и завыл. Брок ухмыльнулся, прикрыл глаза, пытаясь снова уснуть, но не смог. Тело ощущалось совершенно ватным, мерно пищащие приборы раздражали, и кто только придумал делать им такой мерзкий звук? Как тут спать вообще? Морфин, или что ему там кололи, действовал, и Брок ощущал себя легче перышка. Он словно бы парил над больничной койкой, и, тем не менее, сил на то, чтобы подняться и разъебать надоевшую технику не было. Куда там, Брок голову повернуть не мог, даже моргать оказалось сложно. Он раздраженно вздохнул и снова уставился в потолок, наблюдая, как лунный свет расцвечивает его ровными полосками. Луна низко, значит, либо она только встала, либо закатывается. И где тогда Барнс, интересно было бы знать?

Его койка была пустой — Броку не надо было смотреть, чтобы понять это. Сенсорная чувствительность немного поутихла, забитая обезболивающими, но он все еще слышал и обонял лучше, чем любой нормальный человек. Сосредоточившись на надоедливом писке, Брок понял, что источник звука находится вне палаты. Исследовательский центр ночью замер и затих, и это позволило ему напрячься и различить, помимо писка, разговор. Один голос был очень смутно знаком, а второй принадлежал Барнсу. И с кем это Агент болтает среди ночи?

— …уверен, что есть. Но захочешь меня убить — убьешь. — сообщил Барнс.

— Да ты фаталист. Осторожнее, ваш сияющий Капитан не одобряет подобный мрачный настрой. У него на мрачный настрой монополия, — смутный знакомец не скрывал ядовитых интонаций. — Вернется и будет скорбно на тебя смотреть, пока ты не перестанешь его расстраивать.

— Он мне не хозяин, — мрачно отозвался Барнс.

— Правда? А кто тебе хозяин? Впрочем, не отвечай, это и так известно. Любой, у кого есть красная книжица, так? У меня, кстати, есть. Не спрашивай, я же чертов гений. Да лежи ты! Не дергайся, испортишь весь процесс. Мне не нужен дрессированный убийца, я не Роджерс и не Земо. И ты абсолютно прав. Если бы я хотел тебя убить, давно убил бы. Книжицу я захватил для проверки, нужно же будет убедиться, что… Черт, Дубина, аккуратнее! Вот так.

— Ты можешь сам это сделать, — голос у Баки показался немного сдавленным, словно он с силой сжимал челюсти, — Будет быстрее. И эффективнее.

— У моей доброты есть границы. Видишь ли, я не хочу тебя касаться, ни при каких обстоятельствах. Считай этой причудой. Так-то люди, родных которых ты убил, наверняка бросаются к тебе в объятия.

— Я фаталист, а ты любитель нагнетать. — Барнс фыркнул. Брок тоже фыркнул. Паззл сложился, он понял, с кем именно разговаривает Агент и немного расслабился. Только что они делают на пару этажей ниже, в операционной, да еще и посреди ночи?

— Оу, да. Беспричинно причем, заметь. — тоном собеседника можно было отравить отряд гидровцев.

— Причина у тебя есть. Но нормальный человек бы просто держался от меня подальше. А ты помогаешь. С рукой вот возишься, улучшаешь, дорабатываешь. Мог просто кинуть подачку и уйти, но нет. Просто делаешь это все с таким лицом, словно таракана раздавил.

— Ты еще и в ассоциации умеешь? Осторожнее, Роджерс может решить, что ты совсем настоящий мальчик, и отпустит гулять без намордника. А вдруг ты кого покусаешь?

— Я не кусаюсь.

— Нет? Удивительно. Но вашему новому дружку Рамлоу точно лучше бы без намордника не выходить. Роджерс собрал у себя всю коллекцию убийц Гидры, или комплект еще не полный?

— Слушай, Старк. Я тебе безмерно благодарен, правда. Но давай ты выскажешь свои претензии Роджерсу лично, ладно? Мне жаль, что он разбил тебе сердце, но твое нытье раздражает.

— Ха! Он разбил мне реактор, а не сердце. И едва голову не отрубил. Это травмирует, знаешь ли. И тебе придется выслушивать мое нытье, пока мы не закончим, потому что я хочу, чтобы ты мучился и страдал, а твоя рука моего производства была идеально отлажена. Больше калибровок не понадобится, но сейчас изволь терпеть. Так, Дубина, покажи мне, что ты там успел? Хорошо, хорошо. Черт, кто делает столько припоя? У него замкнет, и он тебя задушит. Да-да, и не возмущайся, этот страшный мужик безжалостен. Так, убери это все и подготовь его ко второй фазе.

— Я сам могу себя подготовить, — заявил Барнс, но Старк в ответ только фыркнул. Следующие минут пять прошли в молчании, только медицинские приборы наконец заткнулись, а Брок, успевший снова закрыть глаза, почти окончательно растворился в лунном свете. И тут Старк снова заговорил:

— Готово. Ты уверен? Точно не хочешь дождаться Капитана или позвать своего дружка?

— Уверен, — тихо, но твердо отозвался Барнс.

— Будет больно. Учти, я не могу гарантировать результат.

— Я знаю. Я готов.

— Рисковый ты парень, Барнс. Я впечатлен. Помни, тебе нельзя кричать. Дубина, капу.

Брок распахнул глаза, нахмурился, вслушался в теперь уже мучительную тишину. Расслышал, как надсадно загудело электричество во всем здании, а волосы на теле встали дыбом. Дернулся, возвращаясь в себя, попытался рвануть вперед, но только скатился с койки и упал на руки, невероятно больно. Острый слух уловил надсадный хрип — это Барнс так подавлял крик. Брок попробовал подняться, но голову повело, и он снова рухнул на корточки, тяжело дыша, беспомощный, слабый, подавленный препаратами. От ярости свело челюсть, Брок кинул взгляд в окно, впитывая в себя свет луны, глухо зарычал и побежал спасать Барнса со всех четырех лап.

========== Глава 15 ==========

Лаборатория, в которой Старк препарировал Агента, была двумя этажами ниже. Брок промчался туда, скользя на поворотах, в четыре прыжка преодолел длинные пролеты лестницы и с разбегу ударил плечом в дверь лаборатории, за которой задыхался от боли Барнс. Брок видел его сквозь прозрачные стены, зафиксированного в ложементе, со шлемом для обнуления на голове, с капой в зубах.

От силы удара Брока отбросило назад — стеклянная дверь оказалась бронированной. Волк заскребся в нее когтями, подвывая, попробовал вцепиться зубами в электронный замок.

Ничего не выходило. Лаборатория оставалась недоступна, и Брок в голос взвыл от отчаяния и гнева.

Несколько минут спустя изменился звук бегущего по проводам электричества. Барнс в ложементе обмяк и расслабился, словно из него выдернули все кости. Старк отвлекся от мониторов и бросил на Брока нечитаемый взгляд.

— Успокой свою собаку, Барнс, пока она весь центр не перебудила, — попросил он и отщелкнул фиксаторы.

Барнс попробовал подняться, но со стоном рухнул обратно.

— Открой… дверь, — попросил он, и Тони послушался прежде, чем осознал, что это плохая идея.

Брок едва не кубарем влетел в лабораторию, замер на мгновение, определяя траекторию броска — и кинулся на Старка, чтобы вырвать горло этой сволочи.