Романова быстро и уверенно набрала код. Дверь щелкнула, приоткрылась достаточно, чтобы они могли протиснуться внутрь.

Это было хранилище старой рухляди. По крайней мере выглядело оно именно так. Тусклые пластиковые шкафы с прозрачными дверцами, за которыми не горели лампочки. Пульты с кнопками и переключателями. Маленькие выпуклые мониторы.

— Операционный зал? — спросил Брок. — Здесь все устарело, небось, еще в восьмидесятом году.

— Чуть позже, — усмехнулась Романова. — Я так и знала… Могу официально заявить теперь, что Кодировщик — это не человек, а компьютерная программа. Смотри, здесь архивы и жесткие носители.

— Харды?

— Тогда еще не было хардов, — Романова жестом обвела стеллажи с картотечными ящиками. — Максимум магнитные носители. И перфокарты. Много. Очень много перфокарт.

— Ебанное блядство… — Брок нахмурился, обводя помещение безнадежным взглядом. Чтобы вывезти все, им понадобится несколько месяцев интенсивной работы. И что-то крупнее, чем мелкий тактикджет. — И что со всеми этим делать?

— Надеюсь, у Стива есть идеи, — ответила Романова. — Но точно могу сказать, что сами компьютеры мы не демонтируем. Это не нужно, технику можно повторить где угодно. Главное чертежи, документация и да. Перфокарты.

Она хмыкнула, наклонилась и с явным трудом подняла одну из коробок, доверху забитую кусками картона в дырках.

Отлично, блядь. Просто охуеть.

— Но ты уверена, что это именно Кодировщик? — Брок взял с ближайшего стола старый журнал в коричневой дермантиновой обложке с заворачивающимися уголками.

— Уверена. Но мы все равно проверим.

Быстрое (насколько Брок был в состоянии быстро читать выцветшую кириллическую скоропись) изучение лабораторных журналов и отсылки в них к Делу №17 подтвердило, что, похоже, алгоритмы программирования Объекта номер два, он же Актив, тип Зимний Солдат, позывной Призрак, создавались тут. Данные в журнале отсылали к другим журналам, информационным блокам — каждый минимум в двух коробках, — алгоритмическим картам и прочему бесконечному бумажному пиздецу. Брок осмотрел зал, прикидывая, с каким удовольствием подорвет здесь все, когда они закончат, и сообщил:

— Выносим все, всю документацию, ленты, журналы, — он с тоской посмотрел на немеряную кучу коробок с перфокартами, но решительно поджал губы и жестко повторил: — Всё.

Ох и заебутся же они таскать это все вручную.

========== Глава 10 ==========

Нужно быть осторожными в своих желаниях, подумал Брок, раздраженно вытирая пот со лба. Он хотел согреться — и согрелся. Мучительно хотелось снять шапку, чтобы хоть немного остыть, но Романова отговорила.

— Застудишь с непривычки уши, как нехер делать. И потом сдохнешь от менингита, — сообщила она, лопнув очередной пузырь.

Страшно хотелось дать ей крепкий подзатыльник, чтобы выплюнула уже свою чертову жвачку, но, во-первых, это было непродуктивно, а во-вторых, тяжеленные коробки она таскала на равных, без нытья и отмазок. А готовность тяжело впахивать Брок всегда ценил очень высоко.

Наконец последняя коробка была погружена, взрывчатка установлена, а тело опущено в кресло с целью отдыхать. Брок стянул ненавистную шапку, сладострастно почесал сопревший скальп. В джете в буквальном смысле было теперь не протолкнуться, но для легкой и тонкой Романовой место нашлось, и он спросил:

— Летишь со мной?

— Нет, — она едва заметно улыбнулась идеально накрашенными губами, покачала головой. — Есть еще… дело. Отдашь мне пульт от взрывчатки?

Брок хотел было поинтересоваться, с хуя ли, но заметил в ее взгляде что-то… такое, и молча протянул ей пульт.

Романова взяла, улыбнулась вдруг, почти по-настоящему искренне, прямо глядя ему в глаза:

— Ты ведь еще успеешь.

— Успею?..

— Да, — рыжая русская кивнула, и прежде, чем выпрыгнуть из джета, добавила. — В Алжир.

***

«В Алжир».

Брок вывел джет на максимальную высоту, доступную с таким грузом, и посмотрел на часы. Время еще есть. Более того, он даже может успеть скинуть груз в Ваканде, и оттуда рвануть на всех парусах в Алжир, чтобы не рисковать архивом. Вот только прежде нужно поговорить с Роджерсом, а от одной мысли об этом внутри все еще что-то обрывалось и замирало. Черт его знает, почему, но Брок отчего-то был уверен, что ходит по очень тонкому льду роджеровского расположения, и одно неверное движение…

А потом он вспомнил глаза Агента после обнуления, немного изумленные, по-детски доверчивые. Его неспособность дышать сразу после процедуры. Сломленную покорность и страшный отходняк после каждой операции. Это русские более-менее берегли Призрака, если верить его смутным воспоминаниям. Посылали исключительно на точечные зачистки, старались больше полагаться на кодировки, а не на электричество.

В Гидре Агент проходил обнуление после каждого задания, и стандартно — раз в неделю, даже если не был задействован в миссиях. Но это не помогало.

В том числе и потому, что Брок специально заботился о поддержании памяти у Агента в те короткие моменты, когда мыл его в душе или успокаивал после процедур. Каждый раз, когда выдавалась возможность.

И да. В отличие от всех остальных, даже от Роджерса, Брок точно знал, что нужно сделать, чтобы вышибить Агента из рабочего модуса, сфокусировать его внимание на неподчинении программе и поломать Гидре все планы. И чем больше Брок об этом думал, тем больше уверенности чувствовал. Он нужен там, в Алжире. Необходим.

Страх исчез, пришла решимость. Шанс, что Роджерс его отвергнет, оставался все таким же высоким, но Брок почувствовал, что ему, в целом, наплевать. Главное сейчас — вытащить Барнса. Все остальное терпит.

Он решительно набрал экстренную связь, попросил дать ему Стива Роджерса. Можно было воспользоваться телефоном прямой связи, который Роджерс сунул ему в руки до отлета в Россию, но Брок не хотел. Почему-то казалось важным, что они со Стивом могут поговорить и по официальному каналу тоже. Словно эта бессмысленная мелочь делала легитимным само желание Брока стать частью жизни Роджерса. Который, паче чаяния, ответил без замедлений.

— Нашел, как снять коды? — сразу же поинтересовался Стив. Голос у него был сосредоточенным, а тон суровым. Ни тени усталости, слабости или отчаяния. Чертова машина, а не человек.

Брок хмыкнул, кинул взгляд через плечо на горы коробок с перфокартами и журналами.

— Нет, не нашел. Поиск ответов возьмет время и требует… специфических технологий.

— У Т`Чаллы самое современное и лучшее оборудование, — заметил Стив, на что Брок только фыркнул.

— Да. Именно в этом и проблема. Ладно, Стив, план такой. Я сгружаю архив в Ваканду ровно через два часа и три минуты. И сразу по прилету гружусь в самый быстрый джет и рву когти к вам в Алжир. Барнс, скорее всего, будет без кодировок, на чистом обнулении, и поверь, я знаю, как с этим работать.

На той стороне повисла тишина. Джет мерно гудел, Роджерс молчал, а Брок думал, что вот он, момент истины, который уже по счету с того момента, как он сбросил шкуру и предстал перед Стивом в человеческом обличье.

— Нет, — слова упали тяжело, и было четкое ощущение, что самому Стиву неприятно это говорить.

Злость вскипела в крови и от отказа, и от тона. Блядь, чертов упрямец!

— Какие еще доказательства верности тебе нужны, Роджерс? — прорычал Брок. Не сдержался, ударил кулаком по подлокотнику. От этого одна из коробок, наваленных рядом с креслом, качнулась и высыпала ему на колени целую уйму пыльных перфокарт. Ну отлично вообще. — Что, блядь, со мной настолько не так, что ты брезгуешь моей помощью? Я на все ради тебя готов, твою мать, и ради Агента тоже, и ты просто не имеешь чертового права…

— Нет, — прервал поток его ругани Стив, спокойный, уверенный в себе. — Не потому, что я тебе не доверяю, или что-то такое. Я просто… не хочу рисковать.

— Какой, блядь, риск, Роджерс? Что я переподчиню Агента и убегу с ним в Сахару, гнусно хохоча? — Брок раздраженно запихнул куски плотного картона обратно в коробку и сунул ее под ноги, чтобы снова не упала. Да так и замер, полусогнутый, когда Стив сообщил: