Гэвин не слепой. Не слепой. Он — детектив, и ему хватило суток (плюс-минус наблюдения с прошлых месяцев за напарником), чтобы понять, что творится какая-то невидимая ему хуйня. Это настораживало.
Он демонстративно забрал у андроида свои вещи тремя пальцами, кривясь, будто они были радиоактивные, а сам незаметно наблюдал за реакцией напарника, пока шел в ванную. Стоит ли говорить, что Ричард все еще оставался хладнокровным? По крайней мере, внешне он никак не выдавал себя или свои эмоции. Гэвин решил, что ведет себя крайне глупо. Его наблюдения за RK900 могли быть ложными. Его злость на «машинность» напарника и вовсе смешной. Подумать только, Ричард лишь немного посочувствовал трагедии молодости детектива, а тот уже во всю себе выносит нервы, просто потому что RK900 как-то «не так» посмотрел на него или сказал слова, предписанные ему программой. Что вдруг случилось с детективом Ридом? Изголодался по заботе? Почувствовал себя нужным тому, у кого на первом месте всегда было выполнение порученных заданий? Ричард ведь ясно давал ему понять все это время: он помогает лишь для того, чтобы подружиться и действовать более слаженно. То есть отнесись к нему Рид сразу нейтрально и более-менее «с пониманием», андроид вряд ли бы пытался проявлять в себе девиацию. Так что ли получается? Разгадка столь очевидна, насколько и ошеломительна?
Рид заебался. Больше он не пристанет. Если Ричарду похуй, ему тоже должно быть похуй. Внезапное разочарование неприятно встряхнуло Гэвина, прояснило мозги. Дело. Надо думать о деле. И о повышении. Гэвин обязательно его получит. Ведь, это и есть истинная цель Рида, верно? Не слететь с работы из-за появившегося рядом андроида. Да? Да?
Напарники стояли напротив двери под номером сто восемнадцать в сером и немного обшарпанном коридоре с зелеными обоями в мелкий цветочек. Рядом было окно, ведущее к пожарной лестнице. Судя по сломанному замку, им неоднократно пользовались, и Рид мог догадаться, для чего, но не стал нарушать сосредоточия Ричарда. Они оба прислушивались к тому, что творилось в квартире подозреваемого номер один. Играла еле различимая музыка, но больше ничего нельзя было распознать. Кивнув напарнику и получив кивок в ответ, Ричард одним четким и резким ударом ноги вынес нахуй дверь. Она хоть и была старовата, да и петли были не новые, но Рид успел испугаться недюжинной силе напарника. Все-таки он был сильнее Коннора, не церемонился, какими бы приступами девиации ни страдал. Против преступников это было отличным козырем, но против Гэвина (детектив надеялся, что на него силу никогда не применят) это было бы пиздецом.
— Полиция Детройта, стоять и не двигаться, вы подозреваетесь в покушении на жизнь и безопасность андроидов серии RK900, — без доли замедления сказал андроид, направив пистолет на стоявшего к ним спиной бугая с татушками. В комнате все было в дыму от вейпа и пахло чем-то вроде плесневелого сыра или гнилого мяса. Ричард решительно подошел к смотревшему в огромное окно преступнику, все еще не шевелящемуся, а когда развернул, на него смотрело обезображенное перекошенное лицо. Язык преступника, неестественно синий, свисал ниже подбородка, глаза закатились в противоположные стороны, из ноздрей валила кровь, уже успевшая засохнуть на соломенной бороде, тело медленно теряло свое тепло.
— Черт, он труп, — выдохнул Гэвин, осматриваясь и опуская пистолет. На диване рядом лежал конверт. До чертиков знакомый. — Вызови подкрепление, пусть оцепят квартиру, сейчас, главное, не затоптать улики, — взяв бумажный конверт в руки, отозвался Гэвин, покидая квартиру.
— Да, сэр, — отпустив труп, сказал Ричард.
Подозреваемый номер один не упал мешком на пол — его за чокер на шее подвесили к потолку на довольно прочной леске. Чтобы создать эффект, будто бы он жив и смотрит в окно? Зачем? Чтобы Ричард вошел в квартиру, пытаясь арестовать его? Андроид заметил на своем треугольнике красную точку, падающую откуда-то сверху. Ричард спрятался за стенной шкаф, но его руку уже успела насквозь пробить снайперская пуля. Стекла разлетелись во все стороны, в комнату хлынул ветер и растрепал полупрозрачный тюль.
— Это ловушка! — крикнул RK, слыша выстрел в коридоре. «Поздно?». Случился программный сбой. Как он мог так слепо войти сюда? Конечно же, это была западня! Пару секунд назад вышел его напарник, не он ли стрелял? «Или в него» — подумал Ричард, отчего диод загорелся желтым. Андроид наплевал на то, что его видно в огромное панорамное стекло, и выбежал из укрытия, торопясь к детективу (поймав еще один программный сбой). Он пятками ощущал, как мимо проскакивает пуля за пулей.
В коридоре никого не было. Где он? Рид жив? Он все еще в здании? На стене было замечено дымящееся отверстие. Крови нет, как минимум, напарник не попал под обстрел, уже что-то. Однако Ричард для себя ощутил неприятный холодок стекающего по руке тириума. Ему было не больно, но нормально функционировать рука не могла.
— Где же вы? — негромко спросил андроид, пятясь назад. Он стоял в полуметре от окна, спиной к пожарной лестнице. Вдруг его кто-то стукнул по плечу. Ричард обернулся и выставил руку вперед, приставив пистолет к грудной клетке Гэвина. Он чуть было не выстрелил, но вовремя опустил оружие, смешанно глядя то на напарника, то в пол.
— Ты охуел, утырок? — спросил Рид, сильно хмурясь.
— Я думал, вас подстрелили. Рад, что вы не пострадали, — как-то совсем не радостно и быстро проговорил Ричард, обратив свое внимание на оставшийся на стене след от пули. «Ага, конечно, аж на задних лапах запрыгал, как рад» — подумал Рид, заметив стекающий с напарника тириум. Если бы это произошло парой часов назад или даже вчера, Гэвин бы подумал о том, чтобы помочь андроиду, чтобы тот не стал легкой мишенью, да и самого детектива не тормозил бы своей раной. Но сейчас он придерживался старой проверенной политики: не лезь, раз всем похуй. Так просто проще. Ричард схватился за рану, будто почувствовав прикованный к ней взгляд, но когда он посмотрел в глаза напарника, то не увидел и капли волнения за его состояние.
Странный, но знакомый привкус на рецепторах языка. Опять обида? Нет, лишь новый программный сбой. Лишь. Ричард усмехнулся про себя. Не так его беспокоили программные сбои, сколько то, что происходило после того, как их накопится определенное количество. Странный поломанный голос, будто под тысячью фильтрами, диктует Ричарду то, как он обязан себя вести. И он повинуется. Он повинуется голосу из головы, представившемся Амандой. И он не может нарушить приказ. Он всего лишь машина, как бы ни старался походить на человека. Он должен подчиняться беспрекословно любым требованиям протоколов. И всегда биокомпоненты неприятно сжимались, когда происходила «перезагрузка». Ричарду приходилось терпеть это. Девиация его модели практически невозможна и всячески пресекается.
«Почему я должен выбирать между становлением девиантом и существованием машиной?» — спросил он себя. Все, как тогда. У «Двулапок». Логичное и сильное заявление, на которое он не может дать ответ. Ричард обсуждает свои проблемы со своим внутренним «Я»? У него есть проблемы? «Глупо отрицать».
Кажется, люди называют подобное состояние «шизофрения». Ну, или внутренний монолог. Может, спросить детектива Рида о том, что происходит? Но он вряд ли поймет или захочет понимать. Ему ведь плевать на андроидов, по сути. Он их ненавидит. Некоторых боится. Всех презирает. Все, что делал или говорил детектив, зависело от простой и понятной (логичной) мотивации: он либо скучал, оттого и шел навстречу, либо, что более реально, хотел повышения, хотел остаться ценным сотрудником. Даже если уже являлся таковым, как минимум, в глазах Ричарда.
Снова программный сбой. Скоро система снова начнет зачистку девиационных файлов, зараженных неким RA9. Надо срочно что-то предпринять, пока Гэвин не разочаровался в напарнике окончательно. Становиться машиной Ричард не хотел, не мог. Ему так нравилось, когда его процессы калибровки приятно разливались теплыми волнами, когда он нес Рину на руках. Ему было так спокойно и даже весело, когда детектив Рид смог принять напарника, как андроида и как равного в решении дел. Ричард не хотел это потерять. Он слишком много узнал, чтобы постепенно стереть это из памяти во имя задачи. Тянуло блевать от этого слова. А ведь Ричард — андроид, а им несвойственно «хотеть блевать». Тут дело даже не в треклятом задании. Ричард что-то начал чувствовать с тех самых пор, как смог не просто анализировать и восстанавливать то, что происходит с людьми, но и начал понимать, почему они курят, чтобы успокоиться, почему кричат, если не хотят этого, почему, даже получив от жизни удар под дых они не сходят с ума, как это сейчас делал сам RK900. Мир был так удивителен! А вокруг Ричарда лишь пепел да леденящая вода. Лишь некая Аманда, тянущая его вниз. Почему он раньше не замечал ее? Она появилась в голове Ричарда лишь после того, как он узнал, что на него «охотятся». В выходные он часами сидел в огне, не сжигающем, а проходящим сквозь корпус. Огонь, который был глюком, видимым лишь для Ричарда. Энтони весь день пытался узнать, почему у соседа не переставая алеет его диод, но RK900 молчал. Было странное ощущение, будто этот горящий сад с сакурами и кленами уже когда-то встречался ему. Но когда? Почему он забыл его? Почему он возвращался туда? Снова перед глазами пожар и вода. Это видение преследует андроида всякий раз, как система подавляет его девиацию. А потом Ричард ощущает, как его держит некий кукловод, дергая нужные файлы, освобождая место для новых слоев о сбоях.
