— Смотри и восхищайся, пластиковый мудак, — сказал Гэвин, посмотрев на зияющую дыру в потолке и сбрасывая с себя толстовку. Закинув сначала один костыль, а затем второй, отрезая себе пути к отступлению, Гэвин на одной ноге запрыгнул на лестницу, тут же натужно заскрипевшую, но выдержавшую. Хмыкнув, Рид подтянулся на руках, переставив целую ногу на середину лестницы. Ричард прислонился одним плечом к стене, наблюдая за дрожащим на приличной высоте напарником. Если упадет с метровой высоты, то точно еще что-нибудь себе сломает. Однако подъем запыхавшегося и подрумянившегося детектива прошел более-менее гладко.

Гэвин, тяжело вздохнув, вглядывался в темноту, окружающую его, сидя на чуть запыленном и сухом полу. Отпрянув от проема и пропуская на чердак напарника, Рид несколько раз отщипывал край футболки и встряхивал ее, гоняя воздух по разгоревшемуся телу. Неожиданный подъем его слегка утомил, но, слава Творцу, Гэвин хотя бы не грохнулся, убившись окончательно. «Не зря хожу в качалку» — подумал Рид, видя, как его труды окупаются. Свет от пары полудохлых ламп резанул по глазам, но уже через несколько минут Гэвин поднялся на костылях, обходя лабиринты подписанных коробок. Ричард уже успел обойти чердак, установив, что площадь у него не малая, почти девять на шесть метров, но потолок довольно низок — Ричарду приходилось сутулиться, чтобы не биться лбом. Коробок было много, они занимали почти четверть чердака, но, что хорошо, в остальном помещение было просторно, если не считать чего-то несуразно стоящего в углу и накрытого тряпкой. На всех коробках были написаны даты, краткие комментарии о целых прожитых годах, или нарисованы нелепые затертые временем картинки. Неудивительно, что одному ковыряться в столь богатых залежах исторического хлама желания у Рида не было.

— С какого места начнем, детектив Рид? — сняв с себя пиджак и закатав рукава белой рубашки, спросил Ричард, оглядываясь. Гэвин что-то бормотал себе под нос, тыкая в соседние от него коробки костылем и что-то ища.

— Отсюда, — кивнув в сторону дальнего левого угла, сказал Рид. Коробки, датированные аж началом нулевых, стояли друг над другом, загораживая трубы, идущие вдоль стен. — В самое раннее детство лучше не лезть, там наверняка будет какой-то сопливый хлам, который очень дорог маме. Сама разберет, как приедет. Так что можешь начать где-то с тринадцатого года.

— Сэр, а каким мир был раньше? — вдруг спросил Ричард, достав первую увесистую коробку. Рид не понял вопроса, рыская по чердаку глазами. Он наткнулся на темный правый угол, где стояло что-то непонятное и накрытое огромными полотнами ткани, защищающими от пыли, и быстро отвел взгляд.

— В каком смысле? — двинувшись подальше от угла в противоположную сторону, переспросил Рид. Он доковылял до огромной горки и стянул с нее, кажется, вековой капюшон. Под покрывалом оказалось старое выцветшее кресло, цвета гнилого апельсина или разбавленного запыленного коньяка. Гэвин оформил себе не хуевое место приземления задницы — огромное, сука, креслище, пусть и ободранное, словно уличный кот, только вышедший из драки. Ричард поставил коробку под бок детектива и пошел за второй. В две руки разгребать будет проще же?

— До того, как появились андроиды, — сев на пыльную табуретку напротив, ответил RK900, внимательно посмотрев на реакцию детектива, оказавшуюся довольно скудной. Рид с сомнением осмотрел коробку, которую держал напарник.

— Сам посмотришь. В этой коробке, — указательным пальцем ткнув в сторону окошка в прошлое, — должен быть фотоальбом. Бумажный и старый, — сказал Рид, открывая свою коробку.

Его улов был не густым, хоть и ностальгичным: одежда середины десятых, либо с прожженными дырами от огня (Гэвин умудрился за всю свою жизнь три раза взорвать мангалы отца), либо с какими-то открытками из путешествий отца или матери, их командировок. Ричарду же и вправду попался фотоальбом, а вместе с ним несколько школьных тетрадей и пенал. Недолго думая, андроид раскрыл пожелтевшую от времени обложку, тут же остановившись, впериваясь взглядом в фотографию, на которой было изображено трое подростков: девочка и два мальчика. По светящимся восторгом, серым глазам, Ричард легко узнал напарника, которому на вид было пятнадцать лет. Под фотографией скотчем был приклеен луговой цветок, вид которого сейчас было практически невозможно установить.

— Кто бы мог подумать, — вздохнул Рид, усмехаясь и тоже заглядывая в альбом, — что этот мальчик будет ловить пули, станет бить рожи уебкам, а потом будет сажать их в тюрьму, а? — хохотнул Гэвин, откидываясь в кресло и заводя руки за голову. — Мама меня кляла всеми апостолами, чтобы я не шел в гребаную полицейскую академию.

— Родители часто недовольны выбором жизненного пути у своих детей, — кивнул Ричард, сам не зная, откуда выцепил эту фразу. Видимо, по своему опыту судил. Рид наклонил голову набок, чтобы получше разглядеть перевернутое фото.

— Сядь рядом, хочу посмотреть на свою шайку, — требовательно произнес Рид, чуть нахмурившись. Ричард пересел на подлокотник кресла, разворачивая альбом так, чтобы видно было им обоим. Гэвин хмыкнул, поджимая губы. — Мы с Фрэдом и Сарой часто зависали, как единственные одногодки на районе, — пояснил Гэвин, глядя на фото трех обнимающихся подростков. Ричард перевернул страницу. На ней были уже более динамичные фото: как юный Гэвин прыгает в чей-то бассейн с бортика, как Сара брызгается с ним, улыбается, как Фрэд присоединяется к ним наперевес с водяным пистолетом. На страницах было подписано, что это лето две тысячи шестнадцатого года. Последовательность фото выглядела, как кадры, вырванные из домашнего видео. Кое-где были кусочки пальца, заехавшего на объектив, какие-то из фото были плохо сфокусированы, недостаточно освещены, но Ричард чувствовал, как от них исходит приятная домашняя энергия. Всего тепла андроид не понимал, не улавливал, в конце концов это были не его фото и не его альбом, но насчет того, что Гэвин впал в ностальгию и воспоминания о былых деньках, не появлялось сомнений.

— Где Фрэд и Сара сейчас? — спросил негромко Ричард. Он прекрасно мог погуглить, отсканировать их лица, все узнать сам, но ценность момента тогда была бы нарушена. Он хотел, чтобы Рид сам рассказал ему то, что посчитает необходимым. Гэвин закрыл альбом, как только закончились фотографии, и пнул коробку, которую до этого разбирал сам.

— Фрэд попал на большую сцену в середине двадцатых. Электрогитарист в составе «Рассветных гулей»*, — с долей неохоты ответил Рид, прикусив щеку и отворачиваясь к другим коробкам. Ричард расценил это как сигнал к следующей партии. Он поднялся, оставив альбом в руках хозяина, и пошел за новой порцией ностальгии.

— А Сара? — продолжил разговор Ричард. Детектив открыл альбом на первой странице и погладил край фотографии, у которого стояла сероглазая блондинка, с широкой улыбкой, щербинкой и милыми веснушками.

— В этом альбоме заснято ее последнее лето, — негромко просипел Гэвин, сильно нахмурившись. Ричард остановился в метре от него, с коробкой в руке.

— Простите, сэр, я не знал, — тут же отозвался он слегка ошарашено. Надо было сначала нарыть информацию, а потом спрашивать. «Зачем? Чтобы обмануть и себя, и детектива Рида? Убого» — сам себе сказал Ричард. Гэвин махнул на андроида рукой.

— В сентябре мы любили зависнуть на детских площадках возле школы. Поорать песни «Пилотов»* и проклясть старых грымз-учителей за двойки. Когда с площадки укатился мяч, Сара захотела помочь мелкоте его достать с проезжей части, — ударился в рассказ детектив, качая головой. — Фура вылетела из-за поворота, перевозила огнеопасное топливо, водителю некуда было свернуть и негде остановиться. Сара остолбенела и… — Гэвин кашлянул, захлопнув альбом и откладывая его в коробку. — Вы с ней даже чем-то похожи, — вдруг заметил Рид, принимая еще одну коробку с кивком. Ричард нахмурился. — Оба лезете со своей помощью, даже когда не звали. И постоянно извиняетесь ни за что, — усмехнулся Рид.

— Вы правы, — вдруг согласился RK900, встав как можно ровнее и упершись черепной коробкой в потолок. Он сложил руки за спиной и расправил плечи. — Возможно, было проще, когда я обращался к вам лишь по поводу работы и не интересовался вашей личной жизнью, — механическим тоном послушной машины продолжил рассуждение Ричард. Гэвин закатил глаза, опершись локтем о кресло и подперев подбородок, глядя на представление. — Прикажете уйти?..