========== ЧАСТЬ 1. ПРОПУЩЕННЫЕ ВЫЗОВЫ ==========
— Мариночка, я договорилась с Ларионовой, она готова дать тебе интервью в ближайшее воскресенье в обед. Встреча будет в ресторане, она его выберет сама, столик ты закажешь, я оплачу. — Голос Светланы в трубке, как и всегда, был бодрым и звонким — аж ухо закладывало.
— Я не могу в воскресенье. Тем более, в обед, — сухо ответила Марина.
— Что-о?! — благожелательные нотки из тона редактора выветрились в одночасье. — Почему это не можешь?
— Во-первых, потому что воскресенье — мой законный выходной, а во-вторых, у меня на это время уже назначена очень важная встреча.
— Послушай, Марина, — холодно окатило ее из телефона, — не знаю, что тебе там позволяли в твоей «Комсомольской правде», но здесь — не криминальная хроника, и все твои прошлые заслуги не имеют никакого значения. Даже больше скажу: применительно к журналам для женщин ты — новичок почти такой же, как обычная выпускница журфака! — Марина вспыхнула: выпускницей журфака ее уже очень давно никто не решался оскорблять! А редактор все продолжала выговаривать: — После твоего косяка с Иваницкой ты вообще должна сидеть и помалкивать в тряпочку. Законный выходной — придумала тоже! Как, интересно, ты себе имя-то сделала, если работала только по графику и производственному календарю? А, скандальная журналистка криминальной хроники?
Марина медленно выдохнула. Главное — не сорваться. А Светлана умела поддеть!
Нет, Марина никогда не стеснялась своей связи с Александром: ни во времена, когда они были любовниками, ни теперь. Как, впрочем, никогда и не выставляла ее напоказ (хотя все и без того о ней знали). Будучи главным редактором «Комсомолки», он очень помог ей продвинуться, подкидывая способный выстрелить материал или назначая встречи с нужными лицами, выделяя колонки и развороты в готовящихся к выпуску номерах. Но копала она всегда сама, и копала так, как никто другой не мог.
Вот и докопалась. До состояния полнейшего отвращения.
Ее скандальные журналистские расследования неоднократно меняли ход следствия, а в милиции и прокуратуре на нее смотрели со смесью ненависти и уважения. А коллеги и вовсе при упоминаниях о ней захлебывались, кто желчью, а кто восхищением. В общем, равнодушных не было.
Но после того, как прямо перед ее лицом от выстрела из милицейской снайперки разорвалась, будто спелый арбуз, голова Львовского, этого чудика, бегавшего нагишом с дедовским ружьем в руках и проповедями о любви на устах, Марина поняла, что с нее хватит. А та нашумевшая история с маньяком поставила окончательную жирную точку в ее такой крутой, вызвавшей всеобщую зависть карьере криминального репортера.
Александр пытался всеми путями заставить ее остаться в «Комсомолке», а после увольнения — как только ни уговаривал вернуться. Она не согласилась. И тогда бывший редактор — и бывший любовник по совместительству — сделал прощальный красивый жест: пристроил Марину, в ту пору выныривавшую из депрессии только с тем, чтобы с головой погрузиться в запой, сюда, в «Шарм» — женский журнал с элитным, отборным гламуром, размазанным в каждом номере на семьдесят с лишним глянцевых страниц.
— Хорошо, Светлан, извини. Я погорячилась. Я возьму интервью у Ларионовой тогда, когда ей это будет удобно.
— Другое дело, Мариночка, — произнесла редактор, сбавляя обороты. — До конца дня я сообщу тебе все дополнительные условия и выдам материалы для интервью. До связи!
Марина положила трубку рабочего телефона, старенького, с каким-то вечно отходящим контактом, из-за которого вместо голоса собеседника то и дело начинало раздаваться бульканье. Техника приходилось вызывать в неделю по два раза, но менять аппарат Светлана стабильно отказывалась по типа уважительным причинам: то в месячном бюджете филиала такая покупка не заложена, то и так выходит перерасход по канцтоварам на офис, то еще чего-нибудь.
Нет, редактор не вставляла Марине палки в колеса при любом удобном случае, она старалась быть объективной, но отзвуки того, что принято называть женским соперничеством, периодически звенели в воздухе.
Одна даже ее «Мариночка» чего стоила! Все эти уменьшительно-ласкательные! Так называют секретарш или совсем неопытных сотрудниц. «Выпускниц журфака», как выразилась она сегодня. Редактор, впрочем, тоже любила, когда ее при личном общении зовут просто Света — наверняка с поклоном всем этим западным стандартам, предписывавшим нормы неформального взаимодействия с подчиненными. Но Марина называла ее всегда исключительно Светланой. Как и предыдущего редактора именовала только Александром — не иначе — отдавая должное тому, что связь их в большей мере профессиональная, нежели личная.
К интервью с Олесей Ларионовой, известным модельером и светской львицей по совместительству, Марина готовилась весь вечер субботы. Будто отличница накануне ответственного экзамена. Впрочем, почему «будто»? Отличницей она была всегда: и в школе, и в универе, на своем журфаке, да и после — в редакции «Комсомолки» — она хоть и старалась строить из себя оторву и стерву, в работе оставалась такой же ботаничкой.
Марина недавно провалила одно очень важное интервью. Ну как провалила…
Анна Иваницкая была молодой актрисой, этакой восходящей звездой провинциального пошиба, которая сумела громко заявить о себе благодаря недюжинным талантам — сам Станиславский истек бы слюной, не вылезая из гроба! — ну, это по крайней мере, скользило между строк во всех изданиях, имевших честь публиковать статейки о сей «знаковой фигуре десятилетия». Марина же по старой привычке нарыла информации через интернет, знакомых и знакомых знакомых — благо связи остались еще со времен ее криминально-репортерской карьеры — просто так, на автомате, даже не задумываясь толком, к чему это может привести.
И выяснилось, что сия прелестная кинодива состояла в глубоких интимных отношениях с одним зауральским авторитетом, который помог ей вырваться из глубинки, проспонсировав поездки в столицу, кастинги и прочее и прочее. В итоге Иваницкой удалось засветиться в нескольких эпизодах бесконечного сериальчика, транслируемого и по сей день на одном из центральных каналов. И в этот момент судьба сделала ей два сюрприза, о приятности или неприятности которых судить человеку со стороны очень трудно: во-первых, ее авторитетный любовник из зауралья погиб при странных (что при его деятельности не так уж и странно) обстоятельствах, во-вторых, один известный режиссер заприметил ее то ли на пробах, то ли съемках и с радостью даровал страдающей от потери покровителя юной особе свое утешение и… опять же покровительство.
Нет, Марина не ставила своей целью очернить или полить грязью эту актрису. Господи, да она сама пользовалась Александром много лет так же, как и эта Иваницкая своими любовниками! Уж кому бы строить из себя ханжу и моралистку, но не ей! Нет, Марина просто поддалась азарту ищейки, тому азарту, который подстегивал ее все те годы, что она проработала криминальным репортером, тому азарту, который заставлял ее рыть носом землю и докапываться до правды. Она просто хотела — и, смешно, дажа сама не понимала этого! — вывести эту актрису на чистую воду. Просто так, ради самой себя. Ради того, чтобы еще хоть раз ощутить этот лихорадочный ток крови в жилах, понять, какая она молодец и как была права!
Но Иваницкая заерепенилась, восприняла все наводящие вопросы Марины как личное оскорбление ее чести и достоинства — ха! — и, выплеснув грейпфрутовый сок из своего стакана прямо на блузку журналистке, с гордым видом покинула студию, где проводилось интервью.
Светлане еще долго пришлось улаживать этот «неприятный инцидент». Она имела почти полное моральное право обозлиться на Марину окончательно и путем нескольких нехитрых махинаций выжить ее из «Шарма». Но нет. Редактор старалась быть объективной…
И теперь, с Ларионовой, Марина очень хотела ее не подвести.
Выбранный жрицей моды ресторан не был одним из лучших в Питере* и не был одним из самых дорогих, как можно было бы ожидать. Но он относился к классу очень приличных, с замечательной кухней, вымуштрованным персоналом и приятной, уютной обстановкой.
