— В первый вечер все закончилось переглядками. Она томно потягивала вино из бокала и разглядывала меня. Я пялился в ответ на нее. Так же нагло. Когда я закончил свою программу, она ушла. Но не из моих мыслей. Диззи только головой покачал, глядя на меня.
На следующий день она пришла не одна. Ее сопровождал муж. По виду приличный господин, вдвое старше супруги. Они сели за тот же столик, за которым накануне она сидела одна. В их отношениях я сразу уловил явное Он — хозяин, Она — собственность, которой он очень дорожит. Ей было невыносимо скучно. И я снова стал объектом ее внимания. Присутствие мужа совсем не смущало женщину. И ее взгляд был еще более откровенным и вызывающим, чем накануне. Где-то к середине вечера моя незнакомка заявила мужу, что хочет танцевать. Только здесь не с кем. Разве только… Она подозвала метрдотеля и указала ему на меня.
— Но, миссис… Он, в некотором роде, занят сейчас.
— Я так хочу, разве этого недостаточно? — холодно парировала супруга миллионера.
Как всегда в затруднительной ситуации, буквально из воздуха материализовался наш хозяин. Он заверил, что все будет улажено. После очередной песни, дал мне знак пройти за кулисы.
— Даю тебе возможность сегодня подработать жиголо. А надумаешь играть в гордость — окажешься на улице. Немедленно.
Мужчина во мне был сильно уязвлен тем, насколько бесцеремонно она покупала мою особу. Конечно, было бы эффектно сейчас пройти к выходу с гордо поднятой головой. Но… я слишком хорошо помнил, как долго и безуспешно бродил по городу в поисках работы. Голод и холод вещи весьма неприятные. Легко убеждают.
— Мадам, — склонился я в преувеличенно вежливом поклоне и подал руку.
Она молча поднялась, закинула руку мне за шею и прижалась так, что мне стало не по себе. Хорошенькое дело. На глазах у мужа. Оркестр играл какую-то томную мелодию. Мы раскачивались в такт.
— Ты хорошо двигаешься, — у нее был низкий, волнующий голос, с легкой хрипотцой.
— Счастлив, сударыня, что не отдавил вам ноги.
— Зови меня Лора. А ты — Марк из Монреаля.
— Вы хорошо осведомлены, — пробормотал я.
Она усмехнулась, склонила голову мне на плечо и прижалась еще сильнее. Я чувствовал рукой ее гибкую спину в глубоком вырезе вечернего платья, вдыхал аромат ее кожи и духов. Томная, роскошная, в моих руках…
— Ну, все, все, — прервал свой рассказ Марк, чувствуя, как я напряглась. — Опускаю подробности. Только сухие факты
— Нет уж, — дрогнувшим голосом сказала я. — Хочу знать все. Что ты чувствовал, о чем думал?
— Думал о том, что она вольно себя ведет. Мне бы подумать о том, что все это слишком уж напоказ. Насторожиться. Но ее близость опьяняла. Я уже плохо соображал. После трех танцев вернул ее за столик. Муж хорошо владел собой. Ничем не выдал свою реакцию на эту выходку. Ревновать ко мне он считал ниже своего достоинства. А что до супруги, видимо, она часто устраивала подобные эскапады. Он привык. Вскоре они ушли.
— Очнись, — встряхивал меня Диззи за кулисами. — Опомнись. Хвост не распускай. Что-то она задумала. А расплатишься за ее прихоть ты, влюбленный болван.
Мне бы послушать умного человека. Да куда там. Я все еще чувствую гибкое тело, прильнувшее ко мне.
— Ты говорил ведь, что девушку любишь, — продолжал приводить меня в чувство Диззи. — Сколько рассказывал. А теперь что? Основной инстинкт заработал?
Мне не нужно было об этом напоминать, поверь. Я помнил о тебе, хотел видеть, скучал. И если бы ты появилась вдруг, то… Может быть, и не было всего этого.
— Я знала, чувствовала, что нужна тебе. Выходит, я виновата, — прячу лицо в его ладонях и тихо выдыхаю, — прости.
— Ну что ты, — шепчет Марк, нежно касаясь губами моих волос. — Наши встречи… Разве они зависят от нас? Нет. Какая-то непонятная сила распоряжается нами. И потом, я вовсе не собираюсь обвинять тебя в собственной глупости. Сам должен за нее расплачиваться.
— Ладно, — улыбнулась я. — Ты у меня натура увлекающаяся, талантливая, пылкая, страстная. Будь ты иным, не отдала бы тебе душу. И продолжай, пожалуйста.
— Следующего вечера я ждал с нетерпением. Ждал ее. Она не пришла. Я гадал почему, настроение было хуже некуда. Ночь, утро, дневные репетиции прошли в каком-то дурмане. А вечером она появилась … в компании подруги. Они сидели за тем самым столиком и болтали. В мою сторону не было брошено ни одного взгляда. За кулисами жутко захотелось напиться. Она играла со мной в какую-то непонятную игру. В тот вечер я ее ненавидел. Всю ночь шатался по городу. Хотел вырвать ее из своих мыслей. Но, будто в насмешку, ее образ возникал перед глазами, каждый раз все более и более желанным и соблазнительным. В ресторане я появился с опозданием, помятый, с красными от бессонницы глазами. Да и голос звучал как-то не так. Было велено, чтобы я заканчивал дурить и привел себя в норму. Иначе — свободен. Не без труда, но к выходу на сцену, мне это удалось. Она пришла одна. Нет, милая. Играй в свои игры с кем-то другим. С меня хватит. Программа закончилась. За кулисами ко мне подошел наш мэтр.
— Миссис желает, чтобы ты проводил ее домой.
— Ах, она желает! — в ярости прорычал я. — Так пускай сама попросит. А я подумаю.
— Марк, я прошу тебя, — тихий голос и легкое прикосновение к моему плечу.
Обернувшись, я увидел ее и не ее. Другая была. Грустная и… живая. Вся моя злость куда-то улетучилась. И мы ушли в ночь. Прохладную, мглистую, освещенную газовыми фонарями. Шли медленно и говорили, просто говорили. Она рассказала немного о себе. О жизни без любви. О том, что их брак всего лишь сделка. Впрочем, это я понимал и без ее разъяснений. Я должен извинить ее переменчивое настроение. Иногда она бывает зла на весь мир. Иногда на себя саму. Иногда ненавидит мужа до отвращения. Тогда она старается выбить его из колеи, увидеть, что он зол, взбешен, понять, наконец, что она для него не только престижная и дорогая вещь. Что у него есть чувства. Но он всегда спокоен. Безупречно спокоен. А я показался ей живым, настоящим. И ей просто необходима была такая прогулка, потому что она задыхается дома. И еще она сказала, что хочет дать мне возможность заработать на большой вечеринке. Там нужно исполнить несколько песен. А деньги платят большие. Я согласился. Мы простились очень тихо, без страстей. Она протянула руку, я поцеловал ее и долго не отпускал. А она и не отнимала. Потом ушла. Обернулась дважды и исчезла. Я вспоминаю тот вечер, ее тихий голос, грустное лицо, и спрашиваю себя, неужели она так виртуозно лгала? Неужели я настолько был заворожен, что не смог этого понять? Почему-то мне кажется, все — таки случилось между нами что-то неопределенное, неназываемое. Но искреннее. Именно в тот вечер.
Вечеринка, на которую я попал по ее протекции, была просто грандиозной. На ней гуляла половина Голливуда, а также денежные мешки. Было шумно и суматошно. Дамы в бриллиантах, старлетки, мечтающие подцепить богатенького папика, непризнанные гении в поисках меценатов для своих безумных проектов. Словом, публика, которой до музыки нет никакого дела. Я это понял и пел больше для собственного удовольствия, наблюдая за танцующими парочками. И был крайне удивлен, когда меня окружили дамы в мехах, перьях и бриллиантах, выражая восхищение моим вокалом. Я был не против легкого флирта с ними. Однако слишком разойтись помешала Лора, ослепительная сегодня. На ней было совсем мало платья и много драгоценностей. Мы снова танцевали. Танго, квикстеп, фокстрот. В медленном танце она все также закидывала голый локоть мне за шею, прижималась неприлично крепко и смотрела в глаза. И еще, кажется, она несколько перебрала с выпивкой, потому что пару раз, целовала меня в том одуряющем, томном танце, несмотря на то, что кругом было полно народу. И фотографов. Опьяненный ее близостью, я тоже не слишком обращал на них внимания. А подумать бы, зачем замужней даме выставлять свое увлечение настолько напоказ.
С вечеринки мы возвращались в ее ролс ройсе. Лора слишком близко придвинулась ко мне. А разрез на ее платье открыл ножку высоко, слишком высоко. Я положил руку на ее бедро. Женщина выжидала. Тогда я рывком дернул ее себе на колени. На мой страстный поцелуй она ответила не менее страстно.
