Я передернул плечами и пошел в сторону лагеря. Надо убираться куда-нибудь, где меня не будет пытаться убить каждый второй. Но чтобы сделать это, мне нужна помощь, а я знаю только одно существо, у которого нет политических планов на меня.

Альдэ.

Перед глазами мелькнуло видение – моя пленница, держащая руки у груди, в упор глядя на меня. Потом неожиданно вспомнилось другое: её тело подо мной – напряжённое, сжавшееся, будто в ожидании боли. Я хмыкнул и пожал плечами. «Мне нет дела до её желаний, главное – чтобы выполняла мои», – напомнил я себе, при этом прекрасно понимая, что, по меньшей мере, лукавлю. Врать самому себе я не умел.

***

Когда я вернулась в лагерь, там царила суета. Везде сновали солдаты. Многие собирались в дорогу, но Вельда это явно не волновало. Он сидел на камне у шатра и смотрел в пустоту, явно пребывая в глубокой задумчивости. Я подошла ближе и остановилась, размышляя, какова будет его реакция на меня после того, что он случайно увидел. Вельд глянул на меня и изобразил равнодушие. Я усмехнулась. Он вёл себя как ни в чём не бывало, но его пальцы, нервно перебиравшие край плаща, выдавали его с головой. Мне удалось его смутить. Конечно, у меня и в мыслях не было устраивать специальное представление. Но раз уж он решил посмотреть, то жаль, что не остался до конца. Может, наконец понял бы, чего я от него жду.

Тем временем пограничники продолжали сборы. Некоторые из них косились на нас, вот только не знаю, на кого больше – на меня или на Вельда. Я уже поняла, что в лагере его боялись, но не была уверена, что его влияние настолько сильно, чтобы обеспечить и мою безопасность. Без доспеха я чувствовала себя непривычно слабой. Даже подумала, не попытаться ли уговорить Вельда вернуть его мне, но отбросила эту мысль. Он все равно не согласится. В его взгляде по-прежнему слишком много недоверия.

Вельд встал и отряхнул плащ от налипшего снега.

– Идём, – он взял меня за локоть и повёл к краю стоянки.

Минуя сожженные деревья, мы вышли к Великой Реке и остановились. Вельд смотрел на юг, туда, где остров расположился в водах Дур Маур, и над берегом вздымались стены древнего замка.

Замок издалека выглядел угрюмым, холодным и настороженным. Стены были практически глухими: всего парочка окон смотрела на речной простор. Углы венчали пирамидальные башенки, выполнявшие роль сторожевых вышек. Ворота в замок прятались между главными башнями, устроенными в основании двадцатиметровой гладкой стены: суровой и неприступной.

Мы знали народ, живущий там, как туат Совы. Они торговали с нами чаще других лунных и сами сторонились сородичей.

– Видишь, что там? – спросил Вельд.

Я кивнула.

– Вчера я посылал туда сокола. Анхельм должен был отнести письмо, но вернулся ни с чем – послание не достигло адресата.

– Это разозлило тебя? – догадалась я. – Но расстояние дальнее. Птица могла не долететь.

– Анхельм – не простая птица. По моему приказу он будет лететь день и ночь, чтобы добраться до цели.

Я удивлённо посмотрела на Вельда.

– Он твой тер-кан?

– Тар… – Вельд запнулся и помотал головой. – Я не знаю, что ещё за как-его-там. Анхельма мне подарила мать, когда я родился.

– Тер-кан, – повторила я терпеливо, – животное-хранитель. Я думала, эта традиция есть только у нас.

Вельд пожал плечами.

– Полагаю, она и есть только у вас. Я о ней слышу в первый раз.

– Если твой тер-кан не долетел до замка, – сказала я задумчиво, – его могла остановить только чужая магия. Почему не спросить его самого?

Вельд посмотрел на меня с обидой и надеждой. Мне стало смешно. Он же лунный… Как ему понять птичий язык?

– Позови его, – попросила я, сдерживая смех.

Вельд свистнул, и с неба ему на руку спикировала серая птица с синими, как у хозяина, глазами. Я вгляделась в них. Сокол пошевелил крыльями, почистил перья и пересел на мой подставленный локоть.

– Эй, – услышала я тут же.

Вельд, кажется, ревновал.

Я не стала обращать внимание на его ревность. Просто стояла и вглядывалась в умные маленькие глазки сокола – так похожие и не похожие на его глаза. Анхельм склонил голову набок и так же внимательно смотрел на меня.

Побратим. Надо же. А ведь духи не защищают тех, кто приносит миру вред. Побратимами магов, чья сила противна природе, становятся такие же противные Лесу создания – демоны и мертвецы. Если его защищают духи, значит ли это…

Я покосилась на Вельда и не сдержала улыбки, заметив его недоумённый взгляд.

Он не так зол, как пытается показать. Наверное, так. И что бы ни думали о нём лунные, но Анхельм разбирается в эльфах – лучше, чем мы сами понимаем себя.

– Наши Хранители – совсем не то, что ваши маги, – сказала я, заметив, что он продолжает разглядывать меня. – Они используют первородный источник силы.

Я посмотрела на Вельда и, обнаружив в его глазах непонимание, продолжала:

– Когда в начале времен, после самого зарождения мира, боги объявили войну Предтечам, их беспощадные битвы продолжались веками. Боги в конце концов завоевали победу, заковав в цепи или отправив в изгнание многих Предтеч. В этой войне Предтечи, возникшие из Бездны Безвременья, стали угрозой самой сути мира Природы, а боги стремились сохранить упорядоченной форму мира. В самом конце этой войны в Море Звёзд возникла новая сила – духовное воплощение самой Природы. Первородные духи прекратили войну, сказав, что мир Природы больше не может быть полем сражений. Богов и Предтеч выдворили в свои родные планы, а первородные духи установили новое равновесие: мир Природы должен был оставаться местом, где свободно соединяются форма и дух, где жизнь и смерть движутся в единой гармонии, где времена года сменяют друг друга в бесконечном и нерушимом круговороте. Боги и Предтечи, как и раньше, претендуют на мир, но только духи по-настоящему заботятся о нём.

Первородным духам нет числа. Среди них есть и слабые, как дуновение летнего ветерка, и те, чьи имена воплощают самые могущественные силы Природы: Первородный Зверь, сплетающий судьбы, или Великий Медведь, или Король Рыб… Это духи дождей и туманов, хищников и жертв, долин и гор, полян и болот.

Хранители могут беседовать с этими первородными духами и жить в согласии с ними, а лучшие из живых входят в круг Духов после смерти. Эти великие предки становятся едва ли не самыми сильными из первородных духов.

Хранители Великого Леса неразрывно связаны с миром Природы. Они всегда будут врагами демонов, нападающих на наш мир, и всех, кто разрушает дикую природу.

Хранители используют первородных духов земли, растений и зверей, пропускают духов через своё тело, чтобы сменить форму и самим воплотиться в теле Первородного Зверя. Призывают их, чтобы помешать врагу громом или ветром.

Обычно это хищные звери – медведи, кабаны, пантеры, волки или росомахи, но некоторые оборачиваются рептилиями, дрейками или крокодилами.

Одни друиды предпочитают существовать в животной форме, в то время как другие – в человеческом обличьи. Но все они поддерживают мировой баланс между первородными и духовными силами и для этого используют свои разум и тело. Но они никогда не навредят миру вокруг. Они от природы не злы.

У каждого друида собственный набор магических ритуалов – но абсолютно все могут использовать животных как посыльных. Потому я и удивилась, что ты не можешь говорить со своим побратимом. Благодаря духам и со мной всегда часть дикой природы. Охотники Великого Леса используют местность, обострённые чувства и отточенные на охоте удары в любом бою. Охотники разных кланов различаются между собой излюбленными способами ведения охоты… на животных или людей.

Мы, Охотники Великого Леса – дети дикой природы. Большинство из нас пользуется только копьём и луком, но некоторые развивают в себе невероятно глубокую связь с природой. Такие могут назвать зверей не только друзьями, но и своим оружием.

– Поэтому птицы слушаются тебя?