Гай взглянул. Да уж…

— Шутите, владетель? — сказал он, шарахнувшись от предложенного меча так, словно это дракон протянул ему горсть своего про’клятого золота в страшной когтистой лапе, но против воли в голосе мелькнула тоска от невозможности принять такое сокровище. — Клинок из аспида? А второго рубина Кровь Мира у вас случайно не найдётся?

— Рубинов в Алмазных Пиках нет вообще, — с любопытством глядя на него, ответил Владетель. — И алмазов, кстати, тоже. Вот опалы попадаются всех цветов радуги и даже вроде бы чёрные есть, но об этом вы лучше с гномами поговорите, а я в таких вещах не очень разбираюсь. Камешки — и камешки, яркие, красивые, как раз девушкам на бусы.

Он подал наречённому меч, держа его в вытянутой руке — за лезвие под крестовиной, но очень аккуратно, не касаясь кромок, и Волк, словно зачарованный, взял оружие. Оправдываясь про себя, что это «только посмотреть, подержать в руках и сразу же вернуть».

Пальцы сами собой сжались на рукояти, обтянутой шершавой чёрной кожей неведомой твари. Тусклое тёмное лезвие почти не отражало света, и Гай вспомнил легенды о том, что аспид пьёт кровь убитых врагов, становясь от этого крепче и острее. Якобы старый меч из этого металла невозможно переломить и гномьей кувалдой. Сомнительно, правда, чтобы кто-то пытался сломать меч ценой в небольшой замок где-нибудь на окраине Империи, особенно меч действительно старый, с длинной и зловещей историей. Этот, судя по рукоятке, никто не держал в руках дольше нескольких минут, только чтобы примериться или прицениться, и вряд ли он пил чью-то кровь. И всё равно стоил он дороже, чем всё имущество Гая вместе с ним самим, попади тот в рабство на беззаконную Тысячу Островов.

Волк отошёл от будущего супруга на несколько шагов, чтобы не зацепить случайно, и привычно крутанул «мельницу». Сердце заныло: проклятый меч словно под его руку и ковался, до того удобно и надёжно в ней лежал, до того легко и охотно слушался. Но принять такой подарок, да ещё в обмен на сборник стихов в потёртом переплёте?

— Благодарю вас, владетель, — с тяжким вздохом сказал он… заставил себя сказать. — Я не могу его принять.

— Вы меня оскорбить хотите? — очень мягко спросил Снежный Кот.

— А вы меня?

— Вы хоть знаете, сколько такой меч стоит?

— За точно такой же, — усмехнулся владетель Семи Водопадов, — мой дядя получил контракт на поставки продовольствия для Легиона в Верхних Землях сроком на двадцать лет. Я племянник торговца из Ясного Плёса, капитан, я неплохо знаю цены на оружие, продовольствие и многое другое. А ещё я знаю, что есть вещи, на которые никаких денег не жаль. Вы ехали в северное захолустье, чтобы взять в супруги молодого дикаря — и подарили ему сборник избранных стихов одной из лучших поэтесс Империи, а не нож, как какому-нибудь пастушку. Что я должен был дарить в ответ? Кусок сукна, подбитого мехом? Чтобы вы приняли это за насмешку над изнеженным южанином?

Гай сдержанно хмыкнул: пожалуй, именно это он и заподозрил бы, получив в подарок от наречённого такой же, как у самого Кота, плащ на волчьем меху. Ещё, наверное, и в самом выборе меха углядел бы насмешку. Но владетель только коротко заметил ему в день приезда, что настоящие холода ещё даже не начинались и что лучше бы Волку позаботиться о подходящей одежде и обуви прямо сейчас, пока не начались.

— Ножны можно заказать у мастера Нори, — сказал Снежный Кот, понимая, что его будущий супруг сдаётся. — Вы не были ещё в Гномьей слободе? Когда поднимались к крепости, должны были видеть развилку, на которой стоит таверна «Пьяный дракон». Вы свернули налево, а прямо дорога шла к Гривастой, где гномы и живут. Сходите хотя бы из любопытства, а то жить в Семи Водопадах и не посмотреть на гномов?..

*

— Он неплохой человек, — не очень охотно сказал Айс.

— Но…? — подсказал Йен.

Снежный Кот рассеянно погонял туда-сюда шарики абака, тронул так и не развязанный кошелёк с деньгами Волков: «Оставь себе, — отмахнулся дядя. — Мне моих на три жизни хватит».

— Но мне придётся с ним спать.

Дядя посмотрел на него с таким искренним, чистым, из самой глубины души идущим недоумением, что Айс немедленно пожалел о своих словах. О том, что вообще заговорил на эту тему.

— Я понимаю, что тебе пришлось пережить в первом браке, — осторожно заговорил торговец.

— Не понимаешь, — невежливо перебил племянник.

— Понимаю, — с нажимом повторил Йен. — И я был против, если ты не знаешь. Я упрашивал, убеждал, пытался подкупить, даже грозить пробовал… но Гуннар — твой глава, а я всего только купец. Торгаш-южанин, который нагло лезет в дела клана.

Айс вздохнул, выполз из-за стола, доковылял до окна, присел бочком на подоконник и долго молча смотрел, как валит густой, крупный, не хлопьями, а целыми пластами падающий снег — когда мать выбрала эту комнату под свой кабинет, именно там гномы в первую очередь вставили в раму пластины не слюды, а отшлифованного горного хрусталя, с презрением отвергнув предложение привезти с юга несколько листов стекла. В общем, они были правы: стекло было толстое, мутное, с потёками и пузырьками воздуха, как убедился Айс, побывав (единственный раз, больше так и не удалось) на её родине, в Ясном Плёсе. Даже слюда пропускала больше света.

— Это Верхние Земли, дядя, — тоскливо сказал он, не оборачиваясь. — Не Империя.

— Что значит не Империя? — возмутился Йен.

— То и значит. Скажи, в какой ещё провинции легионеров больше, чем разбойников, в десяток раз?

— Я не понимаю, при чём тут…

— При том, что мы не ваша окраина, которая пытается тянуться за столицей. У нас свои законы, свои обычаи, свои мерки для людей. Ты же прекрасно это знаешь, только почему-то не хочешь соотнести со мной. Ты себя казнишь за то, что не сумел помешать моему браку с мерзавцем, от которого его собственный клан рад был избавиться. Помешать браку именно с ним, а не просто избавить меня от брака как от такового. Я для тебя, видимо, сын только твоей сестры Марены Замшевый Кошель. А я ещё сын Рагнара Снежного Кота, и не имеет значения, что я складываю в уме трёхзначные числа и знаю наизусть стихи Яшмы Зелёный Дол. — Он продолжал смотреть в окно, на бесконечный снег, чтобы не оглядываться на единственного родственника, которому действительно было до него дело. — Я посмешище для всех Верхних Земель, дядя, тот самый парень, которого выдали замуж, как девку. Я должен был в первую же ночь или убить насильника — а это, разумеется, был насильник, потому что ни один парень в горах не дастся мужчине добровольно, — или зарезаться сам. А лучше и то, и другое сразу: и его покарать, и позор от клана отвести. Полагаю, дядюшка Гуннар на это и рассчитывал. Или просто на то, что я вскарабкаюсь на стену и шагну в Ведьмин Котёл, чтобы вообще не выходить замуж. В любом случае он рассчитывал прибрать мою крепость к рукам, и именно поэтому я не доставил ему такого удовольствия. Пусть подождёт лет сорок, пока я умру своей смертью, или пусть наймёт разбойников. Он уже, по-моему, разок проделал такое.

— Вот для этого, — терпеливо возразил Йен, — и был придуман бесплодный брак. Чтобы не нанимать убийц и не отдавать детей Храму. Надо будет мне снова взять Юлия с собой, — безнадёжно прибавил он.

— Думаешь, он меня убедит? — усмехнулся Айс. — Он хороший парень, дядя, но он родился в Империи, вырос в Империи и воспитан, как и полагается сыну имперского клана. Приказал ему глава выйти замуж за торговца, обещавшего приличное приданое его сёстрам и кузинам — он и пошёл. И ему даже в голову не пришло возмутиться хотя бы тем, что он, сын клана, будет младшим, а ты — старшим. Вслух он, по крайней мере, не возмущался. И вообще, мне показалось, что он вполне доволен жизнью.

— Ещё бы ему не быть довольным, — буркнул дядя. — Помню я свой обед в доме Соловьёв. Старательно простиранная и аккуратно подштопанная парадная скатерть, серебряные приборы из бабкиного приданого, немного варёных овощей на тарелках и два голубя на блюде — на восемь человек. Я бы их с дороги один съел и счёл бы лёгкой закуской перед обедом.