— Что ты хочешь этим сказать? Что она не хотела прерывать династию деревенских ведьм? Знаешь, это было её решение. Я их с отцом очень люблю и судить не собираюсь, но я до сих пор помню, как нас с братьями ни в одну общую игру не брали. Ведьмины отродья же! А ну как сглазим кого, или наоборот, каким-нибудь колдовским способом воспользуемся, чтобы выиграть?
— Я хочу сказать, что… — он, не договорив, махнул рукой. — В общем, ты выйдешь за меня замуж? Про мастерскую не надо, — сразу же предупредил он. — Семейный кодекс я читал и знаю, что твоя доля в ней — только твоя.
— Ты это серьёзно? — поразилась она. — Тебе нужна жена, которая то и дело ночует в лаборатории и у которой главным в жизни всегда будет не семья, а новые рецепты? Знаешь, поговори с Брауном… или лучше с Равеном. Не нравишься ты мне.
— Да всё со мной в порядке, — буркнул он. — Из меня, на то пошло, муж ничуть не лучше: то меня просто нет неделями, то я есть, но занят так, что перекусываю на бегу. Чем пилить меня за это, пусть лучше дорогая супруга в лаборатории торчит. Авось вообще не заметит, что я дома третий день не появляюсь, хотя ни в какой рейд меня не отправляли.
— Ну, если так, — с нервным смешком сказала Камилла, — тогда да. У моих родителей дела примерно так и обстоят. А уж спрашивать тебя, не боишься ли ты ведьму, когда ты дружишь с боевым магом…
— Значит, ты согласна?
— Это с чего ты так решил? — удивилась она.
— С того, что я умный, красивый, перспективный…
— И очень скромный!
— Конечно, — охотно согласился он. — Камилла, ты мне нужна какая есть, понимаешь? Вредная, ядовитая, вечно занятая в своём подвале. А детям будет с кем играть, не беспокойся. Кто тут, в крепости, особо боится колдунов? Даже Равенова кота без конца тискают и подкармливают, хотя у него ни единой белой шерстинки нет. — Он обнял её, привычно уже потёрся щекой и опять поворчал про злючку-колючку.
— Чайник закипает, пусти.
— Не пущу, пока не пообещаешь подумать.
— Обещаю, — фыркнула она. — Чайника жалко, новый совсем.
— На то и был расчёт, — заверил её Алан. Они посмотрели друг на друга и разом засмеялись.
— Ладно, — сказала Камилла, — я серьёзно обещаю подумать. В конце концов, мужчины, способные собрать для совместной медитации малефикара, целителей и боевиков, на дороге не валяются. И ты действительно умный и красивый.
— И очень скромный, — подтвердил он. Помолчал немного и прибавил: — А ещё я тебя люблю. Это имеет значение?
Чайник на горелке засвистел, заклокотал и начал плеваться кипятком, но Камилла не сняла его, пока не ответила.
— Конечно, — сказала она. — Ещё какое.
========== Эпилог ==========
Поскольку законный супруг пропадал где-то в степи, высматривая любителей поживиться на дармовщинку, Камилла попыталась всучить… вручить сына Фламме. Однако отважный боевой маг шарахнулся от Ивена так, будто это был не новорождённый младенец, а спелёнутый щитомордник, даже руки за спину спрятал. Злобный малефикар гнусно заржал над пугливым боевиком и с неожиданной ловкостью подхватил кружевной свёрток.
— Не уроню, не бойся, — с невыносимо снисходительной мордой заверил он, и Камилла, чуть помявшись, подошла к определителю.
— Так, — сказал брат Мартин, хмуря седые кустистые брови. — Господин Грант, отойдите подальше. Госпожа Нортон, что вы на ребёнка нацепили? Амулет? Фонит как защита на гарнизонной кассе.
— Да нет на моём сыне никаких амулетов, — удивилась Камилла, забыв поправить Искателя, что она по-прежнему Випера, а не Нортон. Однако сообразив, в чём дело, она тоже нахмурилась. — Одеяло, да? — спросила она Равена. Она заказывала в посёлке атласное детское одеяльце, простёганное козьим пухом, но едва принесла его в крепость, как малефикар его отобрал под предлогом проверки, не навесили ли чего на детскую вещичку. — Ты зачаровал одеяло?
— А как же ты думала? — удивился он. — Думаешь, обеспечила приличным заработком половину посёлка, так тебя теперь любить будут без памяти? Как же, жди! Местный народишко добра не ценит и не помнит, не надейся. Проклянут или хотя бы сглазят, просто чтобы напакостить, из той же зависти: ишь, цаца выискалась, змеёнышу своему атласные одеяла шьёт!
— Думаю, вы несправедливы, Грант, — укоризненно заметил брат Мартин, но тот только пренебрежительно оттопырил нижнюю губу, не снизойдя даже до хамского ответа на такие благоглупости.
— Вообще-то, змеючка, — хмыкнул Каспар, — Ивену нужна не от сглазов защита. Нужно бодрого и крепкого отставника в дядьки вместо няньки нанять. Карла вон своего уговори остаться ещё лет на пять-шесть. А то сын хатун Гюрзы, внук Змеиного Хана… орки из собственной шкуры выскочат, но постараются украсть твоего змеёныша, чтобы самим растить. Мало ли кого ты посчитала достойным стать отцом своего ребёнка. Хоть и хатун Гюрза, а всё равно глупая баба. А если Алан и правда достоин был зачать его, это всё равно ничего не значит. Для орков тот отец, кто растит.
— Передерутся, — с мерзкой ухмылочкой размечтался Равен. — Как пойдут выяснять, кто достоин внука Змеиного Хана своим сыном назвать, как начнут друг друга резать…
— Отравлю, — мрачно пообещала Камилла.
— Кого?
— Всех подряд без разбору. Это мой… змеёныш.
Брату Мартину, похоже, надоело всё это слушать, и он почти угрожающим жестом указал Камилле на артефакт-определитель. Она вздохнула и привычно приложила ладони к камню. Хризолитовое сияние знакомо растеклось по нему, как обычно остановившись в полудюйме от первого кольца.
— Выше головы не прыгнешь, — философски заметил Каспар.
Вообще-то, он уболтал-таки Камиллу на ещё одну групповую медитацию. А потом ещё на одну, и ещё. Так что в конце концов они стали проводиться чуть ли не каждое новолуние. Создатель знает, как они влияли на настоящих магов, Камилла же ничего особенного не ощущала, да и резерв, восстановившись, снова замер всё на той же отметке «не доходя на полдюйма». Правда, беременность у неё протекала на удивление легко для женщины, которая порой чуть ли не сутками стояла у котла или перегонного куба, дыша всякой едкой, а то и откровенно ядовитой дрянью (через просмолённую повязку, понятно, но всё равно). Не было ни отёков, ни одышки, ни позднего токсикоза, а ранний продержался каких-то две-три недели, да и то не слишком досаждал. И родила она довольно быстро для первого раза, при этом без разрывов и прочих осложнений. Правда, была ли в этом заслуга совместных с целителями медитаций, или деревенское детство всё ещё отзывалось, с его свежим воздухом, свежей зеленью, свежими яйцами и молоком — опять же Создатель знает. Наверное, было всего понемножку, как обычно. Ну, и ещё роды принимал сам господин старший целитель, а обезболивающее зелье Камилла сама для себя, любимой, сварила, максимально безвредное…
— Мне ещё лет десять назад один из ваших братьев сказал, что роды ничего не изменят, — сказала она, снимая руки с определителя. — Матушка моя вон четверых родила и при этом всю жизнь в поднадзорных ходит.
— Да, без изменений, — с тяжким вздохом констатировал брат Мартин и отошёл записать сей прискорбный для Искателя факт в личное дело поднадзорной.
А Камилла зачем-то обтёрла ладони об штаны (да, едва избавившись от пуза, она снова влезла в штаны!) и забрала у Равена сына. Следовало бы сходить с ребёнком ещё в канцелярию и в часовню, но идти хотелось бы всё же с законным супругом, а не с добрыми приятелями, временно его подменившими. Однако когда ждать из патруля второго сотника, никто не мог сказать даже примерно. Нет, комендант вовсе не собирался играть в военные тайны с только что родившей женщиной, да ещё и с ценной подчинённой. Он в самом деле не знал, куда понесёт отряд Нортона от Терновой Криницы, где орочий молодняк устроил тайный, по его, молодняка, мнению, разбойничий лагерь. Куда орки побегут, туда и солдаты следом за ними, очевидно. Камилла это понимала, но всё же ей не нравилось, что Алан до сих пор не знает о рождении сына — а уже неделя после родов прошла, между прочим. «Ладно, — хмуро подумала она, — знала ведь, за кого замуж выхожу. Алан тоже был не в восторге от моих ночных бдений у атанора. Особенно с пузом, которое из-под защитного фартука выпирало. Однако признал ведь, что сам захотел жениться на подмастерье Коллегии алхимиков. Никто не принуждал, наоборот, уговаривали ещё и ещё разок хорошенько подумать».
