— Да что уж тут говорить, — Игорь бросил взгляд на Тика. — Расставание у нас весьма красноречивое было. В лучших традициях анекдотов про не вовремя вернувшегося мужа.

 — Игорь, — Тик судорожно провел по лицу рукой. — Все не так. Не совсем так.

 — Я видел достаточно, чтобы понять, что Лекс занял мое место. Во всех смыслах.

 — Я не хотел, чтобы ты видел нас. Я вообще не собирался поддаваться ему, но… не устоял. — Тик вздохнул и повесил голову. — Когда ты нас застал, я решил посмотреть, как ты себя поведешь. Не знаю, как объяснить… Есть у меня такое, все близкие мне люди, рано или поздно оставляли меня… Даже если и не бросали, все равно уходили из моей жизни. Это страшно, Игорь. И тогда я ждал, как поступишь ты.

 — Ну, скажи ещё, что это я во всем виноват. Я тоже бросил тебя и сбежал?

 — Да, но я не сразу это понял. То есть, нет! Я ни в чем тебя не виню, но это оказалось для меня очень важно — зачем-то взращивал своих тараканов. Я сам во всем виноват, запутался, переоценил свои силы.

Игорь с демонстративным безразличием отвел взгляд в сторону, не желая возвращаться даже мысленно в тот день. Переболело, перемололось.

По трубам, гулко звеня, куда-то текла вода, еще не изрисованные творческой школотой стены бросались в глаза казенной белизной. А сбоку темнел водопад волос повинно склоненной головы и судорожно вцепившиеся в подоконник пальцы.

И вот эти дрожащие тонкие пальцы, нервно ерзающие по неаккуратно окрашенному белой краской дереву, что-то сломали в Игоре. Какой смысл строить из себя обиженного и гордого, если человеку, когда-то так любимому, теперь плохо. Да, ошибся, жестоко ошибся, но те два куска пластика в почтовом конверте — это ли не доказательство, что осознал. Да и какая к черту гордость теперь, когда он столько узнал от Васильева. Тику и без того несладко — одномоментно остаться без работы, без дома, без всего чем жил, зато один на один с огромной проблемой по имени Лекс. Так зачем вставать по разные стороны баррикад, если глядя на это осунувшееся лицо, сердце сжимается от жалости.

Игорь молча протянул руки, взял его за плечи и прижал к себе. Этот молодой мужчина был уже не его. И получается, он сам тоже приложил к этому руку. От этой мысли стало не по себе. Он вдруг с какой-то непонятной собственнической грустью подумал, что Тик никогда его и не был. С ним, но не его. Рядом, но не вместе.

Напряжение между ними спало, Тик прижался спиной к его груди, расслабился и попытался благодарно улыбнуться. На улыбку это жалкое подобие было слабо похоже, но попытку Игорь засчитал.

Осторожно, не выпуская из рук худые плечи, он развернулся спиной к окну и присел на край подоконника.

 — Расскажи мне всё. Не бойся и все мне расскажи, Тик. Или Коська?

Тик дернулся в руках и испуганно вскинул на Игоря глаза.

 — Ты знаешь?..

 — Знаю.

 — Всё? — Тик зажмурился и опустил голову.

 — Всё… Коська.

Тик сунул руку в карман и, вытащив пачку Dunhill, сунул в рот сигарету. Но сообразив, где находится, обреченно разломил её и швырнул в унитаз.

 — Я такой идиот!

 — Нет. Просто надо было сразу мне все рассказать. Может, и обошлось бы меньшей кровью.

 — Ты сможешь меня когда-нибудь простить? — Тик поднял взгляд, и Игорю показалось, что его бывший, такой всегда спокойный и сдержанный, уверенный в себе, сейчас готов заскулить, как потерянный щенок.

 — Давно простил. Как только узнал, что случилось на самом деле.

Раздавшийся звонок с урока заставил их опомниться и вспомнить, что они сидят на подоконнике туалета, куда в любое мгновение ввалятся ученики.

Не сговариваясь, оба подхватились и направились к выходу.

Беспрепятственно покинув школу, прогулочным шагом двинулись к видневшейся неподалеку то ли парковой зоне, то ли лесополосе. Игорь с удивлением заметил, что деревья уже вовсю золотились и прощались с отмирающими листьями в угоду осени. В своем ускоренном рабочем режиме он и не заметил, как прошло лето.

Первым молчание нарушил Тик. Медленно вышагивая рядом и по-прежнему не поднимая взгляда, он тихо заговорил.

 — Игорь, я не просто так все это заварил. Я правда считал, что так будет лучше. Он бы все равно агентство захапал себе, если не через меня, так другим путем, — Тик теребил край шарфа, задумчиво рассматривая асфальт под ногами. — Поверь, у него огромный опыт в этом и обширные связи во всех структурах, в том числе силовых и судебных. Просто рано или поздно вышвырнул бы нас обоих. Я решил, что лучше так — пока у нас есть хоть половина, можно бороться. Ему ведь, на самом деле, агентство не нужно было. Хотя ты, наверное, уже и сам знаешь.

 — Знаю.

 — Я подумал, что надо дать ему сбить азарт охоты, чтобы и сам успокоился, и оставил нас в покое. Вот так все и получилось. Только я сам все испортил, поддавшись слабости. В тот день ты не должен был нас увидеть. Все вышло из-под контроля. Неожиданно так.

 — Я бы не сказал, что ты был расстроен тем, что я вас застал.

 — Я и не расстроился. Скорее наоборот, почувствовал облегчение. Вся эта ситуация, вся двойственность собственной жизни становилась все тяжелее и тяжелее. И когда ты нас застал, даже вздохнул с облегчением, что больше не надо лгать и одному выкручиваться, выворачиваться во всем происходящем. Когда Лекс тебе рассказал, как обстоят дела, я был уверен, что ты не прогнешься под него, что пошлешь и уйдешь. Думал, вернусь домой и всё-всё тебе расскажу, объясню, что к чему, и мы вместе придумаем, как дальше действовать. Но тебя не было дома, ты не вернулся. Ни в тот день, ни на следующий. И я понял, что ты бросил меня. Просто оставил один на один со всей этой хренью, что закрутилась вихрем вокруг нас. Когда ты ответил на мой звонок, лучше не стало, разбились последние надежды на «нас». Все было кончено, я понял, что могу надеяться только на себя.

Тик оторвал взгляд от асфальта и виновато глянул на Игоря.

 — Отследить кредитку было не сложно, так я узнал, что ты на Украине. Перевести деньги на другой счет — минутное дело. Это было каким-то ребячеством, глупой мелочной местью за то, что ты меня бросил. Но когда Лекс всполошился, что тебя нет, я даже порадовался, что теперь он тебя не найдет по банковским операциям. Впрочем, у него нашелся какой-то другой способ. Не знаю как, может, на таможне кто свой, но он узнал, где ты. И меня осенило, зачем ты ему? Он получил меня, получил фирму, что ему еще от тебя надо? Я и так был на взводе, а тут еще эта мысль. Я… Я, наверное, ревновал. Даже не знаю кого из вас, но накрыло меня знатно. План пришел в голову тут же, через пару часов просчетов я уже точно знал, что буду делать. Обращение в банк было подкреплено именем Лекса, поэтому согласие на кредит было оформлено на следующий же день. Он не очень-то интересовался, что я буду дальше делать с агентством. Дарственная на мою долю была оформлена на Лекса у нотариуса меньше чем за час. Еще пару дней на то, чтобы по максимуму изъять из оборота и снять деньги. Все было шито-крыто, я не при делах, а на Лексе неоплаченные кредиты и фирма-банкрот. Для него эти деньги — пустяк, но сам факт, что его обвели вокруг пальца… Хотелось мести, триумфа, но когда все это провернул, уже отпустило. Я поговорил с Машей, предупредил её, что это вынужденная ситуация, и что ты в этом не виноват. Она уже позаботилась об остальном коллективе. Почему ты не позвонил ей, вы же были дружны?