— Вы не остановили его.

***

Его настоящее имя было Джеймс Маккаррен. Он был подлинным доктором философии, и, несмотря на это, профессором физики. Возраст - приблизительно 40. Я ожидала, что он будет моложе? Он казался старше, чем «Джонни». И у него было два хороших глаза. Никакой повязки.

Он действительно владел Скайриджем. Проводил там летние месяцы. Любил охотиться и ловить рыбу между семестрами.

А теперь, мой друг, если вы немного расслабитесь, я расскажу вам, что произошло вечером 5 августа 1957 года.

Я наклонилась над балконом, уставившись на освещенные красным цветом пороги, когда поняла, что Джим стоит в дверном проеме позади меня. Я почувствовала, как его глаза скользят по моему телу.

Минуту назад я глубоко дышала, пытаясь успокоить ненормальный всплеск легких, одновременно пытаясь подтолкнуть пистолет Джима немного выше под свою подмышку. Холодная сталь заставила меня дрожать.

Это было слишком плохо. В течение двух последних месяцев я начала любить его самым интересным образом, хотя, конечно, не намного интереснее, чем я любила Джонни. (Несколько недель с матерью могут действительно изменить мужчину!) В 1957 году Джонни ... или Джим был причудливо бережным, и как ни странно девственником. Почти отеческим. Было очень плохо, что я начала любить его как Джима.

Тем не менее, было последнее предсказание матери. Я долго об этом думала. Насколько я могла видеть, был только один способ убедиться, что он не «прошел» к ней.

— Проходите, — сказала я, поворачивая лицо, чтобы меня поцеловали.

После того, как он отпустил меня, я сказала: — Вы понимаете, что прошло ровно два месяца с тех пор, как вы вытащили меня оттуда?

— Самые счастливые месяцы моей жизни, — ответил он.

— И вы до сих пор не спросили меня, как я оказалась здесь... кто я... что-нибудь. У вас нет никаких иллюзий, что я назвала мировому судье мое правильное имя?

Он усмехнулся: — Если бы я стал слишком любопытным, вы могли бы исчезнуть обратно в водоворот, как русалка.

Это было действительно печально. Я горько пожала плечами. — Вы и ваши магнетроны.

Он начал. — Что? Где вы когда-нибудь слышали о магнетронах? Я никогда ни с кем их не обсуждал.

— Прямо здесь. От вас.

Его рот открылся и медленно закрылся. — Вы не в своем уме!

— Хотела бы я быть такой. Это заставило бы всему казаться, что всё в порядке. В конце концов, только после того, как вы задумаетесь об этом логически, вы можете понять, насколько это невозможно. Это должно прекратиться, всё-таки, и теперь настало время, чтобы остановить это.

— Остановить что?— потребовал он.

— То, как мы с вами прыгаем через время. Особенно вы. Если я не остановлю вас, вы пройдете через линзу, и мать получит вас.

— Линза? — булькнул он.

— Аппарат. Вы знаете, тот с магнетронами.

— Ха?

— Ничего подобного еще не существует, конечно, — сказала я, говоря главным образом для себя. — По крайней мере, не за пределами вашей головы. Вы не создадите генератор до 1977 года.

— Сейчас я не могу получить нужные части. Его речь была оцепенелой.

— Тем не менее, они будут доступны в 1977 году.

— В 1977 году...?

— Да. После того, как вы создали его в 1977 году, вы сфокусируете его назад в 1957 год, так, чтобы вы могли перейти сейчас в 1977 год, вот что. Только, я не собираюсь вас отпускать. Когда мать сделала свой последний прогноз, она, возможно, не знала, на какие меры я пойду, чтобы остановить вас.

Он печально провел рукой по лицу. — Но... но... даже если предположить, что вы из 1977 года, и даже предположить, что я построю магнетронный генератор в 1977 году, я не могу просто прыгнуть в 1977 и построить его. Я, конечно, не могу двигаться вперед во времени до 1977 года через магнетронное поле, которое не будет генерировать и телепортировать назад до 1957 года, пока я не окажусь в 1977 году и не сделаю его. Это так же глупо, как говорить, что паломники построили Мейфлауэр в Плимутской скале. В любом случае, я - муж, который скоро станет отцом. У меня нет ни малейшего намерения, чтобы избавиться от своих обязанностей.

— И все же, — сказала я, — если последовательность событий протекает нормально, вы меня оставите... для нее. Сегодня вы мой законный муж, отец нашего ребенка. Затем... дзинь! Вы внезапно оказываетесь в 1977 году - изменщик, донжуан и любовник матери. Я не позволю этому случиться. После всего, через что я прошла, я не позволю ей забрать вас. Моя кровь закипает, просто думая о ней, улыбающуюся там, в 1977 году, думающую, как она избавилась от меня, чтобы в конечном итоге вы остались для нее. И я в моем состоянии. Мой голос сломался в артистическом тремоло.

— Я могу стареть обычным способом, — сказал он. — Я могу просто ожидать до 1977 года и затем создать генератор.

— Вы не сделали этого, хотя ... то есть, я имею в виду, что вы не будете. Когда я видела вас в 1977 году, вы выглядели еще моложе, чем сейчас. Может, это было из-за повязки.

Он пожал плечами. — Если ваше присутствие здесь является прямым следствием моего присутствия там, то никто из нас ничего не может сделать, чтобы изменить последовательность. Я не хочу проходить через это. И что может случиться, чтобы заставить меня пройти, я даже не могу догадаться. Но мы должны исходить из предположения, что я уйду, а вы останетесь на мели. Мы должны построить планы. Вам понадобятся деньги. Вам, вероятно, придется продать Скайридж. Найди работу, когда родится ребенок. Как у вас со стенографией?

— В 1977 году будут использовать видеографы, — пробормотала я. — Но вам не нужно беспокоиться, дешевый изменщик. Даже если вам удалось сбежать к моей матери, мы с ребенком справимся. Для начала я собираюсь поставить оставшуюся часть вашего банковского счета на Каунтерпойнт, чтобы выиграть ежегодные  скачки  в  Балтиморе в следующую субботу. После этого…

Но он уже переключился на что-то другое. — Когда вы знали меня в 1977 году, мы были - ах - близки?

Я фыркнула. — Зависит от того, кого «мы» вы подразумеваете.

— Что? Вы имеете в виду... Я... и ваша мать, в самом деле...? Он кашлянул и провел пальцем вокруг своего воротника. — Должно быть некоторое простое объяснение.

Я просто глумилась над ним.

Он хихикнул. — Ваша мать… ах…в 1977 году - симпатичная женщина, я так понимаю?

— Морщинистая, крашеная старая ведьма, — сказала я холодно. — Сорок лет на сегодня.

— Хм! Мне сорок, вы же знаете. Вопреки юному представлению это лучшее время жизни. То же самое вы почувствуете через двадцать лет.

— Полагаю, да, — сказала я. — К этому времени меня отпустят из исправительного дома.

Он внезапно щелкнул пальцами. — Мне всё понятно! Фантастика! Он отвернулся и посмотрел на балкон, как Кортес на свою вершину. — Потрясающе, но это связывает все вместе. Вполне логично. Я. Ваша мать. Вы. Ребенок. Магнетроны. Вечный круговорот.

— Мне от этого не легче, — сказала я укоризненно. — Меньшее, что вы могли бы сделать, - это оставаться в здравом уме до конца.

Он повернулся ко мне. — Вы знаете, где она - теперь - сегодня вечером?

— Нет, и я потратила две трети нашего совместного банковского счета, пытаясь найти ее. Как будто она никогда не существовала.

Его глаза становились все больше и больше. — Неудивительно, что вы не смогли найти ее. Вы не можете знать.

— Знать что?

— Кто ваша мать.

Я хотел закричать на него. — О, — только сказала я.

Но он был увлечен другой темой. — Но это не совсем без прецедента. Когда клетка делится, какая из полученных двух клеток является матерью? Какая клетка является дочерью? Ответ в том, что сам вопрос - чушь. И так с вами. Ячейка делится в пространстве, вы делитесь во времени. Глупо спрашивать, кто из вас мать, а кто дочь.

Я просто стояла, мигая.

Он молол вздор. — Несмотря на это, почему я должен хотеть «пройти»? Это единственная часть, которая не ясна. Почему я должен сознательно пропустить двадцать лет жизни с вами? Кто позаботится о вас? Как вы сможете зарабатывать на жизнь? Но вы должны. Потому что вам не следует продавать Скайридж. Вы остаетесь здесь. Вы ее воспитали. Но конечно! Он ударил кулаком в ладонь.