Так, через недельку не забыть отдать револьвер в экспертную комиссию, чтобы получить сертификат и можно будет сообщать клиенту о готовности товара. То, что я его имени не помнил, не так уж и страшно.
Все равно это были те мелочи жизни, которые совсем не обязательно запоминать. Так что через мгновение другое я и думать забыл о своих размышлениях. Даже успешное изготовление аппарата отошло на второй план, в голове, словно колокольчик в часах, била одна только мысль – отдых. Сборка револьвера помогла отвлечься от того состояния наркотического опьянения, которое возникало каждый раз, когда я брался за любимую работу. Теперь, когда это состояние отпустило, я мог спокойно идти отдыхать, не опасаясь, что буду ворочаться несколько томительных часов.
Глава 8. Страж границ
Что мне снилось в ту ночь (ха-ха!) я полностью не помнил, только отдельные фрагменты остались в моей памяти, яркие, сочные, насыщенные. Такого сюрреализма я не видал никогда. И вообще странно, что мне так запомнились они. Такое ощущение, что я внезапно взял перо и записал или, точнее, зарисовал самые интересные моменты в тех бумагах, которые создает человеческий разум.
И еще бы я не запомнил столь сумасшедшую картину. Я никогда не встречал такой странной, чуждой, запредельной атмосферы. Это можно сравнить с внезапно обретенной способностью дышать под водой. Для тех, кто топчет подошвами землю, морская пучина покажется иным миром. Да она и есть иной мир. Не зря же «Ковчег» порой прибывает в наш порт, неся то мор, то благодать. Единственный порт для единственного корабля, которого не забыли объявить мирским телом божьим.
Впрочем, я отклонился, разум пытался найти некую аналогию, чтобы не скатиться в яму с острыми кольями безумия. И воспринимать свою память я буду только так – поэтапно, по картинам, словно я нахожусь в некой галерее. И для полноты погружения в запредельную атмосферу, следует представить, что в этом помещении темно и какая-нибудь лесная тварь с удовольствием бы впрыснула в мою кровь разлагающего яда. Прекрасное ощущение, что и говорить, словно огонь лихорадки. И находясь в этом состоянии, стоя посреди темного зала, можно начать перебирать картины одну за другой.
Сначала это будет нечто, это нечто будет живым, но при этом мертвым. Проклятие, такое совершенно невозможно загнать в узкие рамки слов. Точнее будет сказать, что это подвижное, но мертвое. Это нельзя сравнить с теми мертвецами, которых на нас натравливали дикари. Там ими двигала сила разложения, а это все же, как утверждают наши маги, относится к стихии жизни. Тут же я видел мертвеца, который готов был откусить аппетитный кусочек от меня. Если бы это было трупом человека или хотя бы гуманоида. Но оно не было ничем похожим на живое, это было черно-алая клякса на дне огромного котла. Казалось, что дно с этим… просто этим, находится безмерно далеко, но при этом как бы перед самым твоим носом.
У тех же художников есть миллион и две тысячи приемов, с помощью которых можно создавать различные зрительные иллюзии. Но в данном случае, я не думал, что это могло быть обманом зрения, если, конечно, происходящее во сне можно каким-нибудь образом соединить с реальностью. Просто так надо было, для того места, где оказалось мое невинно дрыхнущее сознание, подобный сюрреализм был самим собой разумеющимся. Особенно для существ, что жили в этом месте.
Следующая картина – я меняю точку зрения, отхожу, улетаю, прыгаю, телепортируюсь… Не важно, я оказался на новом месте и нечто уже не нервирует меня так сильно, как желало бы. Потому что я это не вижу, я вижу только край колодца, из-за которого как удивительная песня появляются протуберанцы ало-черной краски. Я еще почему-то запомнил свою дикую мысль в тот момент: «Какой дурак решил спрятать солнце под землей». И около края провала стоит единственная четко различимая фигура в окружении теней. Тени эти стоят отдельного разговора, они чуть ли не центральные персонажи в картине-памяти. Они не похожи на те тени, что я привык видеть в любое время дня и ночи. Не те тени, что рождаются от игры света искусственного и живого. И не те тени, чьим телом становится любая удобная им поверхность. Эти тени больше похожи на темный туман, который насытился пеплом от неисчислимого множества печей. Я способен был бы видеть сквозь них, если бы я мог что-нибудь рассмотреть в той темноте.
Они, эти неведомые мне тени, стоят отдельно, но при этом кажутся частью центральной фигуры на краю пропасти. Как будто этот нечеловек отбрасывает их все сразу, даруя им возможность обрести свое тело, неподвластное капризам света. И вот оно, это существо на краю пропасти в одном шаге от разумной бездны, смотрело на меня. Я не мог определить в его взоре ничего, я знал, что на меня смотрят, но не мог сказать, что при этом пытались увидеть. Я даже не помнил его наглых глаз, если они были. На моей картине-памяти они изобразились сразу и пустыми глазницами черепа, в которых клубилась тьма вперемешку с алыми всполохами пламени, и при этом мудрыми глазами, которые можно увидеть и у человека, и у эльфа, и у любого существа во вселенной.
Этот странный гость сновидения был замотан в прямоугольный кусок серой материи с бирюзовым поясом. Только его тонкие, но при этом жилистые как ремни руки были оголены. На предплечьях красовались, как мне показалось, массивные бронзовые браслеты с невообразимой гравировкой. Длинное одеяние скрывало от меня ноги этого существа, но я почему-то не сомневался, что он касался земли (если это можно называть землей) босыми ступнями. На лице гостя произрастала длинная, до пояса, курчавая чернильно-черная борода. Выглядела она как лопата, и я мог бы хохотнуть в тот момент, когда ее увидел, если бы умел хохотать. Это было моим единственным оружием в этом мире, но я не мог им воспользоваться. Волосы на голове существа были точно такими же черными, курчавыми, их аккуратно обхватывала кричаще-желтая повязка. Их длинна была как у меня в молодости, до того прискорбного случая – как раз до плеч. Я мог видеть уши существа, в которых тяжелыми грузами висели массивные кольца серег из неизвестного мне черно-алого материала.
Мне казалось, что это существо приглашает меня, хочет, чтобы я подошел к нему. И пройдя мимо замерших теней, я обрету «нечто»: безграничную власть, всесильную силу, сто медяков… кто знает? Но я не сделал попытки переместиться, мне и не хотелось, и не верилось, что я способен на такое титаническое усилие. Как можно перемещаться в пространстве, если ты не находишься в этом пространстве? Никак. Вот я и оставался там где «стоял».
Если уж этому существу так хочется, чтобы я рядом с ним полюбовался на пылающую бездну черноты, то пусть сам и подойдет, у него-то ноги на месте. В мире снов нет времени, или, сказать точнее, время в этом мире управляется не законами материального мира. Когда я проснулся, мне казалось, что прошла вечность с того момента, как я лег в кровать. Как будто нечто решило покопаться у меня в голове и добавило несколько ложных воспоминаний, но я мог побиться об заклад, что подобное невозможно даже для магов.
Открыв глаза и оглядывая привычную обстановку своей комнаты, я не мог отделаться от ощущения, что сон все еще остается реальным. Мне казалось, что мои ощущения ложны, и я не могу находиться в этом месте, чувствовать липкий пот по всему телу; удушливый запах комнаты, в которой долго спал человек; звук тихой игры ветра с листьями во дворе…
Я порывисто встал и выдвинул ящик комода, да так резво это сделал, что он вылетел и разбросал содержимое по полу. Только большая потрепанная записная книжка и несколько перьев осталось лежать в нем. Они-то как раз мне и были нужны, я быстро записал все, что увидел во сне. Сам не понимаю, зачем я это делал, но ощущение легкого бриза шизофрении прошло. Надо будет расспросить моего личного учителя магии обо всем этом, если я, конечно, не забуду.
