Так часто нынче в блоках рыщет –

Он безнаказанности рад.

-8-

Обратно чуть ли не бегом -

Ускорен шаг, дыханье вскачь.

Вновь нужно силы все напрячь,

И вновь по кругу тот же фон.

Исхода нет – хоть вой, хоть плач.

– Стоять рабочий! – пять солдат,

В зелёной форме. Лоск и шик.

И лейтенант стоит средь них,

Найти он нарушенья рад -

Он в этом въедлив был и лих.

К тому же класс солдат таков.

Особой выучки бойцы -

Они военные спецы,

Их нрав заносчив и суров

Они здесь главные почти.

– Степаныч! Юра! Отпусти.

Сюда зашел на пять минут,

Меня уже в бригаде ждут, -

Пытался Саша донести,

Но лейтенант на просьбы глух:

– Эх, друг мой… вместе мы росли,

Делили сахар на двоих,

Хоть был я в детстве очень тих,

Но всё ж решил в войска пойти,

А ты остался прежним … псих!

К тому же есть такой закон

По имени не звать людей!

Не чтишь Верховного идей?

В тюрьму ты будешь заключён -

Еще раз так назвать посмей!

– Ты прав дружище, не серчай,

Позволь же мне уйти в забой, -

О, мой товарищ дорогой!

– И так меня не величай!

А ну-ка марш! Иди за мной…

– Я не могу… – А мне плевать…

– Да ты пойми, работа ждёт!

Кормить я должен каждый рот,

В моей семье есть брат и мать,

Сестрёнка малая растёт!

– Сестрёнка? Надо – же не знал

Не от отца?… – Конечно нет.

Ушел родитель на тот свет,

Не он уже сестру зачал… -

В ответ ему обидный смех.

У Сани сжались кулаки,

Обида, злость ушли в галоп

"Всадить бы кирку тебе в лоб!

Да вот сидеть мне не с руки,

Итак полно сейчас забот"

Герой подумал, губы сжав,

С трудом смог смех перетерпеть,

И лейтенант поправив плеть,

Сказал: – Иди. Велит устав

Тебе в забое умереть.

Махнул рукой и пять солдат

Послушно вслед за ним пошли.

Нет, не закон они несли -

Им в радость мучить работяг,

Чеканя громкие шаги.

"Войны как нет уж сотню лет,

А эти всё еще в строю…

Мозгов украли по рублю,

На них сейчас управы нет,

Как же я форму не люблю!"

Герой усталый сделал шаг,

Потупив взор, уселся в лифт.

Табло пред ним и красный шрифт,

И пусть часы чуть-чуть спешат,

Он опоздал с бригадой вниз.

Вздохнул: "Сегодня мой паёк,

Домой снесут семье другой"

С понурой, белой головой,

Летел на лифте вниз Санёк,

Усталый, дерганный и злой.

Закон в колониях суров

Здесь женщин ценят как сосуд

И коль супруги их уйдут

Они должны продолжить род

Людей. А «хахаля» найдут.

И каждая должна за жизнь

Родить хотя бы трех детей

Тогда и власть уход за ней

Усилит, чтобы прокормить

Потомство новое людей.

У русских хоть доступен брак

В Китае вовсе женский род

Всего лишь делает приплод

У Красных женщина – «общак»

Куда мужчина семя льёт.

У Европейских больше прав,

Но слышал Саша от отца –

Бесплодность к ним давно пришла

Хоть организм у женщин здрав

Не могут сделать малыша!

– Эх, скинуть с боем эту власть

И всё иначе сделать здесь, -

Сказал Герой. Задета честь

В душе обиду не унять -

Здесь нужно многое терпеть!

-9-

И вновь в забой. Михалыч зол,

Но выбил для него паёк.

Сказал: – Тебе такой урок!

Сегодня чтоб под протокол

Мне сдал двойную норму в срок!

– Но друг… – Что друг. Лежит, молчит!

Ни есть, ни пить не нужно уж!

– Михалыч… нету в тебе чувств

Перед тобой я всё же чист,

А на душе – огромный груз!

Я норму позже всю отдам!

Коль хочешь – можно даже три,

Но мне позволь унять внутри

Всю боль за друга. И тот срам

Что мне солдаты нанесли!

Смягчился грозный бригадир,

Ведь знал, что он не виноват.

Обычный выписал наряд.

До лифта лично проводил

И усадил средь работяг.

– Ну, хорошо! Езжай Герой

И то, что хочешь, заверши.

Я знаю – дело для души

Когда то тоже был такой…

Лелеял глупые мечты.

Лифт вниз. Направо нужный ход

Другие в сторону ушли

Утихли громкие шаги

И вновь один среди пород –

Герой один стоит в тиши…

Прошло ещё с пяток часов

И рейсов с тачкой сорок штук

Уж ноют жилы сильных рук,

Но боль терпеть Герой готов,

Ведь под завалом – мёртвый друг.

Удар, за ним еще удар.

Обвалом сорванный сапог,

Лежит, пробитый, возле ног.

То ноги друга среди скал,

Нашёл в своих трудах Санёк.

За часом час и вскоре труп,

Разбитый весом ста камней,

Лежал спокойно у дверей,

И ждал, когда за ним придут,

Чтоб в чернозём забрать скорей.

Обряд, текущий похорон,

Был нынче, очень тих и прост -

Тела давали нужный рост

Плодам. И в новый чернозём,

Сгнивал на Марсе тот, кто мёртв.

– Ох, друг! Мой друг! Зачём ушел?

Стоял с ним рядом Александр,

Напрасно вопрошая правду

– Зачем ты штольню вправо вёл?

Ведь это было не по плану!

– "Затем" – раздалось в голове, -

"Что там я слышал гул машин,

Отец твой, помнишь, говорил,

Что, дескать, всё еще в земле,

Таиться прошлой расы мир?

Я верил, а ты братец, нет

Я всё искал, а ты лишь жил,

В борьбе я голову сложил,

В надежде скинуть страшный гнёт,

Работал, не жалея сил!

Теперь я мёртв, а ты брат жив!

Поверь, на верном был пути,

Чтоб, наконец, хода найти!

Еще немного дальше. Вниз,

До магмы, полной теплоты.

В ней жар питает аппарат,

Что очень много тысяч лет,

Машины до ядра ведёт…

И ждёт он видимо команд,

Чтоб вновь увидеть солнца свет!"

– Увидит, ну а дальше что? -

Не веря собственным ушам,

Звучащим в голове словам,

– А вдруг наружу выйдет зло,

Спросил у трупа Александр.

Назло всему звучала речь:

– Всё будет лучше, чем сейчас.

Не важно, кто из наших рас,

Посмел планету битвой сжечь,

Но все получат новый шанс!

Холодный Марс воскреснет вновь,

И забурлят потоки вод,

И вскоре с первых яблонь плод,

Или вкуснейшую морковь

Собрат наш вдоволь соберет!"

– Как складно всё… – Иначе как?

– А если зло несёт прогресс?

– Очнись мой друг! Сегодня, здесь,

Царит такой несносный мрак,