Неужели они думают, что до их рождения ничего не существовало? Неудивительно, что «Таймлесс»^[9] обанкротился — несмотря на то, что многим нравился. Эджворт тратил все свои деньги в видеобиблиотеке, именно поэтому работа в «Фругоплексе» была ему по душе. Некоторые старые фильмы не пропадут, по крайней мере для него. Он как раз собрался что-то сказать по этому поводу, но мистер Джиттинс снова открыл дверь.

— Так, все по местам, — сказал он, как учитель у ворот школы.

Мимо с опущенной головой, будто пытаясь скрыть извиняющуюся улыбку, мышкой прошмыгнула Мэри Бартон. Интересно, это на него она взглянула украдкой или на всю компанию, собравшуюся у билетной кассы? Казалось, она нервничает из-за того, что кто-нибудь может заметить, как она смотрит. Она быстро зашла в комнату персонала и выскочила оттуда в тот момент, когда мистер Джиттинс произносил обычные напутственные слова:

— Давайте сделаем так, чтобы зрители почувствовали себя счастливыми и захотели снова прийти к нам.

Эджворт, возможно, и не прочь был бы стать киномехаником, если бы при этом ему не пришлось смотреть так много скучных, если не сказать хуже, фильмов. А так он просто с тоской наблюдал, на какой фильм больше зрителей валит. Сегодня шел новый фильм «С глаз долой». Когда наступало затишье, он посматривал на Мэри Бартон за стойкой буфета. Интересно, а палец на левой руке она вчера перевязала? Он был гораздо больше, чем его близнец на другой руке. Ее улыбка казалась еще храбрее, чем обычно, особенно когда она перехватывала его взгляд. Хотя он старался смотреть на нее, только когда она отворачивалась. Временами ему казалось, что ее худое, преждевременно увядшее лицо выглядит даже старше, чем его собственное. Он не станет выяснять с ней отношения, чтобы не провоцировать насмешек над собой, не даст повода обвинить его в сексуальных домогательствах. Он сделает так, что у нее не будет возможности подойти к нему и заговорить без свидетелей; а смелости или нахальства приблизиться к нему на глазах у тех, кто в курсе вчерашней шутки, у нее самой не хватит.

Когда он уходил домой, в буфет стояла огромная очередь, но все равно, наполняя очередную коробку попкорном, она бросила на него извиняющийся взгляд. Если бы вокруг никого не было, он бы на него ответил. А так ему осталось лишь зайти в соседнюю пиццерию и купить огромную пиццу с мясом, часть которой останется завтра на ужин.

Два куска он съел у себя на кухне, а еще три взял в комнату, по одному на каждую версию «Печати зла». На середине его любимой картины Орсона Уэллса снова зазвонил телефон.

— Эрик, — произнес голос, который он никак не ожидал услышать.

— Господи, эти шутки уже переходят все границы! — чуть было не сказал Эджворт, но остановился. Ему хотелось узнать, как далеко они намерены зайти. — Вы сами-то придерживаетесь ваших правил?

— Каких именно, Эрик?

— Я сделал три ошибки и больше в игре не участвую.

— Вчера вечером вы не смогли ответить только на один вопрос, Эрик.

— Поверьте, я бы смог на него ответить, если бы не хотел над вами подшутить так же, как вы надо мной.

— Не надо, Эрик.

В голосе Мэри Бартон было столько сожаления, что он почти поверил ей. Почти поверил, что ее заставили участвовать в розыгрыше, но не испытывал ни малейшего сожаления, что она может проиграть в викторине.

— Больше не ошибайтесь. Это очень серьезно.

— Я слышу это по вашему голосу.

— Иногда мы сталкиваемся с подобной проблемой, — проговорил мужской голос с откровенной насмешкой. — Прислушайтесь к вашей подруге. Вы же слышали, как она говорит.

Эджворт не мог понять, кто его больше раздражает. Жалкая попытка Мэри Барто разговаривать так, будто она старается сдержать эмоции, заставила его задать вопрос:

— По какому каналу вас показывают? Я хочу посмотреть.

— У нас радиошоу, — недовольно хмыкнул мужчина, его это явно задело. — Да вы и не захотите это видеть, поверьте на слово.

Эджворт согласился. В каком это радиошоу ведущие могут так разговаривать со слушателями? Сейчас его интересовало только одно, да и то не слишком: какой вопрос зададут на этот раз. Наверняка они успели проштудировать какой-нибудь киносправочник.

— Начинайте, мистер Терри Райс, — сказал он, скаля зубы. — Мучайте меня снова.

— Спрашивайте, Мэри.

— В каком фильме Альфред Хичкок опаздывает на автобус?

Если бы на месте Эджворта был какой-нибудь глупец, он бы решил, что тон у нее умоляющий. «Они решили, что я не разгадал их розыгрыш после сегодняшнего разговора с Ларри Риверсом?»

— «Незнакомцы в поезде», — ответил он тут же.

— Выше голову!

Он не понял, к кому обращался ведущий — к нему или к Мэри Бартон, но теперь в ее голосе был страх, и он немного дрожал.

— Это не так, Эрик.

— Тогда, наверное, «Птицы».

— Ближе!

— Пожалуйста, Эрик, — почти кричала Мэри Бартон. Ему было неприятно, что она притворяется, будто вот-вот заплачет. — Вы должны знать! Вы же этим увлекаетесь!

— Я знаю, — буркнул Эджворт, зло улыбаясь. — Так и быть, это «Веревка».

— Опять неправильно.

— Пожалуйста!

Эджворт отодвинул трубку от уха, которое начало заболело от крика.

— Что вы делаете?! Мой глаз!

Интересно, а эти сдавленные рыдания тоже адресованы ему?

— За вами вообще глаз да глаз. Так говорила моя бабушка, когда я лез в грязь. Ладно уж, если вы так переживаете, вот вам ответ… — вальяжно заговорил он.

— Слишком поздно, Эрик, — ответил мужчина, не скрывая удовольствия. — Вы использовали вашу вторую попытку.

— Пожалуйста…

Эджворт слышал голос Мэри Бартон, только теперь она обращалась не к нему. Он правильно сделал, отодвинув трубку подальше от уха, чтобы защититься от любых сюрпризов, которые могли прийти им в голову. Из трубки донесся страшный металлический звук, и связь оборвалась. Смешно даже пытаться найти частоту, на которой предают «Ночную сову», поэтому он решил дальше смотреть фильм Уэллса. Но извивающийся маньяк в номере мотеля расстроил его куда больше, чем ему хотелось. Он убрал футляр с диском на место и сердито улегся в кровать.

Ночью ему все время казалось, что звонит телефон; к тому времени, когда нужно было выходить из дома на работу, красными от раздражения были не только его глаза. Он даст Мэри Бартон понять, что с него хватит, и пусть остальные полюбуются на это представление.

— Готовы к трудовым подвигам? — спросил вместо приветствия менеджер.

— Я всегда готов, — ответил Эрик и улыбнулся в ответ.

Он отметил время своего прихода и поспешил в билетную кассу в надежде, что Мэри Бартон придет пораньше. Вчера она получила замечание за опоздание. Он смотрел, как менеджер впускает все новых и новых сотрудников, и расстраивался, что ее не было среди них.

Ларри Риверс пришел одним из последних и сразу же подошел к его стойке.

— Что вчера смотрели, Эрик?

Эджворт собрал все силы и продолжил игру.

— Да так, ничего особенного.

Кто-нибудь более легковерный, чем Эджворт, наверняка бы решил, что парень расстроился, получив отпор. Конечно, его разочаровало, что Эджворт не заглотил наживку, зато некоторые из тех, кто за ними наблюдал, клюнули. Ко времени открытия кинотеатра Мэри Бартон так и не появилась.

— Встречайте публику с улыбкой, — сказал мистер Джиттинс.

Наверное, Мэри осталась дома потому, что ей стыдно смотреть Эджворту в глаза. Или, может быть, она взяла отгул?

— Почему Мэри Бартон не пришла? — спросил он неожиданно для себя.

— Позвонила и сказала, что заболела, — мистера Джиттинса удивило и даже расстроило, что его подчиненный имел наглость задавать вопросы. — У нее что-то с глазом.

Эджворт отчаянно подбирал слова:

— Она ведь и раньше на него жаловалась?

— Ничего об этом не слышал, — мистер Джиттинс остановился в дверях. — Как и ее мать.

— А она-то какое имеет к этому отношение?

— Присматривает за детьми, пока Мэри в больнице. Я ответил на ваш вопрос, Эрик? А теперь давайте займемся работой.