Я бесшумно скользил между деревьев и кустов, так что ни одна ветка не хрустнула под ногой. Даже звери и птицы воспринимали меня не как угрозу, а скорее, как неопасное привидение. Нечто сродни легкому ветерку, органично существующему рядом с ними с самого рожденья.

Кажется, на уровне инстинкта, я заменил самого себя на фантом, в котором каждое живое существо видело нечто свое, простое и обыденное. Белка, удобно устроившись на ветке и откусывая маленькие кусочки от шляпки матерого боровика, проводила взглядом сухой осиновый листок, переместившийся по звериной тропе. Повела ухом с кисточкой на конце - вроде ветра нет, странно, но листок маленький и неопасный. Матерый олень с важенкой, даже не удосужились, пощипывая травку, поднять головы от земли, когда мимо пролетел крупный овод. Только дернули пару раз короткими белыми хвостами сигнализируя - проваливай кровопийца. Хитрая лисица, осторожно переступая лапами и опустив голову к земле, не свернула с мышиного следа, отметив для себя краем глаза, что над тропой пролетел шмель.

Хотя, если подумать, призрак из меня получился какой-то уж слишком многогранный. Ведь ни для кого не секрет, что у зверей есть обоняние и слух, которые в большинстве случаев являются основными часовыми, предупреждающими об опасности. Видимо, каждому, я напрямую закладывал в мозг некую матрицу, полностью меняющую картину окружающего мира, а от этого, кстати, недалеко и до управления сознанием.

Круто, но не лежит у меня душа к такому самосовершенствованию - мысленно поманить пальчиком и еда сама к тебе в рот придет. Может это и хорошо, когда ты старый и недужный, но если молод и полон сил, то тогда как? В общем, - и сам не заметил, как за размышлениями и разговором с самим собой, вернулся назад к храму.

Проходя мимо ямы, заглянул краем глаза - все разбойнички, включая безголового Калинью, заняли свои места по расписанию - компактной кучкой на самом дне. Осторожно заглянув за ворота, отметил, что мои адепты трудятся, как пчелки. Это греет душу. Бросил взгляд направо, где должен отдыхать последний недобиток из стаи. Пусто. Что за черт! Где мой пленный?

Проскользнув на двор, схватил за шкирку первого же подвернувшегося под руку братка и озвучил вопрос, ткнув пальцем в пустое место.

– Где бандит?

– У-у-у, - замычал младший брат и повис у меня на руке, обезножив от испуга.

– Что у-у-у? Говори! - Я встряхнул жреца, так что у него лязгнули зубы.

– У-убежал, - наконец дождался ответа. После чего, облегчив душу незамысловатым матерным словом, потребовал пояснений.

– Как это произошло?

– Мы хотели его покормить, - пустился в пространные объяснения младший брат, - и развязали ему руки… - я прервал повествование вопросом.

– Кто решил покормить и кто разрешил развязать?

– Некрисса, - выдавил жрец. Я оглянулся. Вся братия, в нескольких шагах от меня, во главе с Некриссой стояла на коленях, склонив головы. С лицом чернее тучи я подошел вплотную и прорычал главному жрецу.

– Дай руку! - Не поднимая головы, Некрисса вытянул левую руку в мою сторону. Я перехватил его мизинец и скомандовал. - Всем смотреть! - и, когда адепты подняли головы, и с ужасом уставилась на меня, медленно вынул нож и отсек мизинец у старика. Швырнул обрубок в сторону и добавил с угрозой в голосе, - Это на первый раз. Второго раза не будет! - внимательно оглядел всю компанию и добавил, понизив напряжение в голосе на полтона. - А сейчас перевяжите ему руку и куда побежал этот шустрик-недобиток? - Ответил мне все тот же младший брат.

– Он переплыл реку вплавь, Старший брат.

– Так. Готовьте лодку. Двое на веслах. Быстро!

Два жреца кинулись к воротам, двое подхватили под руки Некриссу и понесли ослабевшего от переживаний брата в сторонку под навес. Все-таки старость не радость.

Я постоял несколько минут на месте, наблюдая за суетой, затем повернулся и быстрым шагом двинулся к причалу. Оба жреца уже сидели в лодке в полной готовности. Перескочив на банку, устроился на носу и скомандовал.

– Гребите! - Братья дружно опустили весла в воду, синхронно сделав мощный гребок, и наш кораблик стремительно заскользил к противоположному берегу.

Минут через десять мы ткнулись в заболоченный берег. Не далеко от нас по смятым и поломанным верхушкам камыша был хорошо заметен след беглеца. Соскочив на берег, я бросил жрецам.

– Ждите! - И взял след.

Судя по состоянию примятых трав, фора у бандита была часа три, но в болотистой пойме особо не побегаешь, и, прыгая на первую кочку, я прикинул, что через час должен его догнать.

Первую пару километров пират не бежал, а летел, как на крыльях, местами делая прыжки до трех метров, и сокращалось расстояние не слишком быстро. Чувствовалось, что страх придает ему сил и безоглядно гонет прочь. Он ломился по целине и буеракам, не разбирая дороги. Но вот, усталость стала брать свое, а в затуманенной страхом голове беглеца появились первые связные мысли. Бандит перешел на быстрый шаг, сориентировался и стал потихоньку смещать направление движения сначала на север, затем на северо-восток, делая большой крюк в сторону реки.

Минут через сорок, когда я уже дышал ему в затылок, местность изменилась - пойма реки кончилась и передо мной раскинулось буйное разнотравье степи. Беглец, выскочив на ровное и сухое место раньше меня, снова увеличил разрыв. К тому же, здесь нужно держать ушки на макушке, так как резко возрастала вероятность встретить разъезд кочевников. Они однозначно, одинокого человека воспримут, как свою законную добычу.

И, как в воду глядел. След беглеца пересекся со свежими отметинами лошадиных копыт. Конные взяли мою добычу тепленькой, но, судя по отсутствию крови, с ходу не убили. И это хорошо.

Минут через десять показались верхушки деревьев. На пути встретился первый, почти прозрачный перелесок. Подобравшись еще ближе, увидел тонкую струйку дыма от костра, четырех привязанных к кустам лошадей и столько же степняков, суетящихся рядом с огнем. Все четверо склонились к земле и были заняты чем-то важным. Я перешел с бега на шаг, поправил рукоятку меча на поясе и, не скрываясь, двинулся к деревьям.

Не доходя метров двести до костра, услышал полный боли и ужаса вой. На одной ноте и одном дыхании надрывался смертельно напуганный человек. Без сомнения, - кричал беглец. Видимо, не получилось дружеского общения у него с четырьмя мушкетерами. Чем-то не понравился он благородным друзьям степей. А раз так, то гордые степные всадники решили распустить его шкурку на ремни. И, конечно, в лучших традициях диких народов, стали со знанием дела, сдирать кожу с пленника, начиная с паховой области.

Но все имеет свой предел, пленнику потребовалось передохнуть - запас воздуха в легких кончился. Он на последних каплях керосина всхлипнул и на мгновение заткнулся. В это время до теплой компании мне оставалось пройти метров пятьдесят и на меня в конце концов обратили внимание.

Все четверо выпрямились, повернулись в мою сторону и выстроились рядком, на первый взгляд, похожие друг на друга, как соленые огурцы из одной банки. Кожаные рубахи, остроконечные шапки черным мехом наружу, мягкие сапожки, короткие сабельки на поясе - у троих с левой стороны и у одного с правой - левша. Ростом все примерно метр с кепкой, чернявые с жиденькими бороденками и усами. В глазах искреннее недоумение - добыча сама в руки идет! Что-то тут не так.

Я остановился в шагах пяти и, бросив взгляд на землю за спинами кочевников, увидел, что ошибся. Степные соколы не собирались снимать кожу с моего разбойника… Они поступили по-другому - привязали бедолагу к здоровенной оглобле, с целью пресечь всяческую возможность дергаться и, пока что на чуть-чуть, засунули бандиту ноги в маленький костер. Пятки беглеца уже слегка почернели и попутный ветерок донес до меня специфический запах паленого мяса. Сам страдалец-беглец тихо поскуливал, кося в мою сторону постепенно заплывающим глазом из-за отменной, назревающей, как на дрожжах, гематомы. Видимо, благородные рыцари степей в полсилы, но от души, предварительно попинали бандита ногами по лицу.