- Вот чёрт….

- Да, и я о том же. Ну как, пропустит эту версию ваша цензура?

- Не знаю…

- Ага. – с лёгким злорадством отреагировала Светлана на перемену уверенности девушки, - Это лишь версия, доказать мы с вами ничего не сможем, тем более сейчас, когда кража состоялась. Но эта версия объясняет все странности: и откуда вор знал все тонкости развески, и откуда знал устройство крепления подрамника в раме, и даже вызывающе демонстративную кражу, тоже объясняет. Именно так открыто и нужно было сделать, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что картину украли не здесь.

- Да уж…

- Как штрудель?

- О, - журналистка посмотрела на свою тарелочку, где оставался маленький кусочек, - очень вкусный.

- Эклер тоже отличный, с настоящим кремом. Хотите попробовать? – и она отрезала тоненький кругляшик с кремом в нутрии.

- Ой нет, - зачем-то стала отказаться девушка, но Светлана уже переложила его со своей тарелочки в её.

Евгения сдалась, поддела его ложкой и отправила в рот.

«Боже, как эротично», - Светлана с замиранием сердца, наблюдала за её действиями, почти физически ощущая каждое движение руки, губ, и даже языка Евгении.

- Как? – с некоторой дрожью в голосе поинтересовалась она, - «Черт, я сейчас доиграюсь» - Светлана нервно сглотнула и несколько раз кашлянула, чтобы скрыть это.

- Очень вкусно.

- Ещё?

- Нет спасибо, правда много.

«Жаль» - Светлана осторожно выдохнула и оторвала, наконец, свой взгляд от губ девушки.

- Мда… о чём это мы? – вдруг произнесла она, и тут же смутилась, от того, что потеряла нить разговора, - а да, вторая версия, - выкрутилась она.

Девушка с удивлением и чуть более внимательно посмотрела на неё, но оставила своё удивление при себе.

- Есть ещё и вторая версия?

- Да, есть и даже есть третья.

- И все такие же нецензурные?

- О да.

- Отлично, продолжайте.

Светлана улыбнулась.

- Мне понравилась это ваше «нецензурные версии» - отличный заголовок для статьи.

- Кстати да. Разрешаете его использовать?

- Конечно… - хотела добавить: «Разрешаю всё», но удержалась. – Итак, вторая версия.

- Да.

- Вторая версия заключается в том, что кражу совершили, для того чтобы дискредитировать нынешнего директора Третьяковки Зельфиру Трегулову.

- Ого.

- Да.

- А зачем?

- Как зачем? Чтобы занять её место.

- А оно такое доходное, чтобы идти на преступление ради этого?

- Очень хороший вопрос, - Светлана улыбнулась и чуть не похлопала её по руке в знак одобрения, - «Чёрт, чёрт, чёрт, держи себя в рамках приличий» - настойчиво сказала она себе.

- Просто отличный вопрос, – ещё немного помолчала, и когда поняла, что вроде справилась со своими желаниями, продолжила. - Отвечаю. Дело в том, что то место, где мы сейчас сидим, доживает свои последние дни, - и она обвела головой вокруг.

- В смысле?

- В прямом. Именно Трегулова добилась того, чтобы ЦДХ, то есть Центральный Дом Художников, отобрали у художников и передали его Третьяковке. До первого апреля все, кто сейчас здесь сидит, должны съехать, включая и это кафе.

- Куда съехать?

- Это ещё один хороший вопрос, и лучше него может быть только шикарный ответ – нафиг. Никого, и уж тем более Трегулову, не парит куда отсюда все съедут. Моя галерея, слава Богу, не здесь находится, и переезд меня не коснётся, я лишь сожалею, что Москва лишается последнего серьёзного, и главное доступного места для выставок современных художников.

- Ого.

- Да.

- Но как это связано с кражей Куинджи?

- Очень просто. После того как отсюда все съедут, здание будут полностью реконструировать. А это уже очень большие деньги, и думаю, существует немало охотников их контролировать. Если мы вспомним, что реконструкция Большого театра стоила каких-то бешенных миллиардов, то почему бы и на здешней стройке не освоить пару тройку? И что-то мне подсказывает, что мимо директорского кармана, пардон глаза, эти потоки не пройдут.

- Ясно, то есть Треугову подставляют, для того, чтобы вместо неё сесть в кресло директора и погреть руки на реконструкции этого здания.

- Да. И это тоже многое объясняет, в частности то, почему картину так быстро нашли, и она не пострадала. Если предположить, что вторая версия верна и преступление организовывали люди изнутри, или близкие, к музею, то есть всяко культурные, а не бандиты со стороны, то они всё-таки постарались бы, чтобы картина была украдена, но не пострадала и быстро вернулась в музейное пространство. Так и случилось.

- Ух ты. – Журналистка обдумывала услышанное, - Даааа…

- Вот именно, и как у нас с цензурой?

- Пойдёт ли моя газета на то, чтобы в статье выдвигались, пусть и косвенные, но обвинения в адрес сотрудников музея?

- Да.

- Не знаю, но наши редакторы любят такие горячие темы, тем более что фамилий мы не называем. Так что думаю, опубликуют.

- Ну, посмотрим.

- А вы как считаете – какая версия, из этих двух: первая с Русским музеем или вторая с подставой Трегуловой реальная?

- Думаю вторая.

- Почему?

- Потому что в случае первой версии, картину не должны были бы найти. Было бы правильно для них, если бы она исчезла. А так, если выяснится что это копия, то продолжатся дальнейшие разбирательства, что и, главное, когда случилось.

- Да, наверное.

- Только если действительно, наши спецслужбы, неожиданно хорошо сработали и неожиданно, для воров из Русского музея, взяли да и нашли картину быстро. Может быть, её как раз планировалось уничтожить, и именно поэтому с ней так странно обращались - стройка какая-то, тряпки....

- Ого.

- Да.

- А третья версия, тогда какая? Кажется, все варианты уже перебрали.

- И один другого лучше да?

- Да.

- И на их фоне, кража в классическом её понимании, кажется уже смешной затеей, да?

- Да. – Журналистка понимала, что в её руках оказывается не просто интересный материал для статьи, а бомба и уже представляла вытянувшиеся лица своих редакторов. – Давайте дальше, - попросила она таким тоном, что у Светланы внутри всё сжалось и напряглось.

«Ооо, как бы я хотела услышать это где-нибудь в другом, более интимном месте… Стоп, стоп» - она в очередной раз справилась с собой и продолжила:

- Итак третья версия. Она самая шпионская, поэтому будем называть её сообразно времени - патриотическая.

- Ух ты.

- Да. И патриотичность её заключается в том, что картину украли враги России.

- Фиу, - журналистка даже присвистнула от восторга, - так, продолжайте.

- Мы же, как нам толдычат пропагандисты из всех утюгов, находимся в кольце врагов. Да? И главный из них сейчас кто?

- Америка, конечно.

- Да, но она всегда за кулисой. Нет, ближе.

- Тогда Украина.

- Верно, братская Украина со всеми её жидо-фашистами и бандеровцами, сейчас, наш самый заклятый враг. Почему мы можем предположить, что это они, а не Игил какой-нибудь?

- Да, почему?

- Потому что картина которую украли, называется не Мечеть Пророка, а «Ай-Петри. Крым»

- Опа.

- Да, да – Крым.

- То есть вы хотите сказать, что хохлы, раз не могут вернуть полуостров, решили потренироваться на мышах и оттяпать, хотя бы картину с названием Крым? Это такой транссерфинг с их стороны?

- Точно, если очень хочешь купить Мерседес, но не можешь, то купи, хотя бы брелок с его логотипом, дальше и остальное подтянется.

- Понятно, - журналистка покачала головой, - версия в тренде, конечно, но сильно притянута за уши. Что, кроме аргумента о врагах вокруг, может говорить в её пользу?

- За уши говорите притянуто? – У Светланы пересохло в горле и она допила свой кофе, - Надо нам чай заказать. Вам какой чёрный или зелёный?

- Черный.

- Отлично, - и она ещё раз подозвала к себе официанта.

Пока он ушёл за чаем, она решила отвлечься и рассказать один анекдотический случай из своего прошлого.