— Рано радуетесь, мистер Кан. Заседание ещё не закончилось, — Чон медленно поворачивается, прижимаясь спиной к подоконнику, чтобы оказаться как можно дальше от Чау. Не помогает, потому что тот тут же прижимает ближе, расставляя руки по обе стороны от Чонгука.

Омеге всё это не нравится, он скрещивает руки на груди и хмурится. Интуиция буквально вопит, что до добра всё это не доведёт. Но Чонгук ничего не может сделать. От запаха и головной боли он чувствует себя совсем слабым, да и вообще создаётся чувство, что ещё немного и он свалится в обморок.

— Именно. И в ваших силах, Чонгук-ши, всё изменить. Сделайте кое-что для меня, а я взамен сделаю так, что вы и ваш альфа не пострадаете, — Чау оскалился, проводя носом вдоль шеи омеги.

Чонгуку очень захотелось оттолкнуть, закричать или как-нибудь по другому выразить своё возмущение. И почему именно в этот день он чувствует себя так паршиво, что даже рукой пошевелить не может.

— Мистер Кан, что вы себе позволяете? — сдавленно шипит парень, из последних сил пытаясь увернуться. Край подоконника больно врезался в поясницу, давая понять, что дальше отстраняться некуда. Ну почему сейчас никто не выходит из зала? Уснули они что ли все?

— Я прямо вам говорю, что если вы согласитесь со мной переспать, то я решу все ваши проблемы, Чонгук-ши, — говорит Кан, разглядывая лицо омеги.

Чонгук бледнеет, замечая возбуждение в глазах мужчины. Ничего хорошего это не предвещает.

— Всего одна ночь, — продолжает альфа, наклоняясь к губам Чона.

Тот пытается увернуться от поцелуя, но получается плохо. Губы у Чау противные, а от запаха к горлу подступает тошнота. Чонгук думает о том, что его сейчас либо вывернет, либо он просто свалится без чувств.

А всё что происходит дальше, Чон может описать лишь в общих чертах, потому что события пролетали перед глазами с крышесносной скоростью.

— Отошёл от него, мудак, — слышится грудной рык со стороны, и Кана кто-то грубо тянет в сторону.

Чонгук лишь чудом остаётся на ногах, хватаясь дрожащими пальцами за подоконник. Краем глаза он видит, как Тэхён — его красную макушку сложно с кем-то спутать — бьёт проверяющего в лицо. Несколько раз, явно с огромным удовольствием, пока Чау не падает на пол. На шум из зала выбегают какие-то люди, Чон видит, как Тэхёна оттаскивает Хосок. Ким рвётся добить Чау, рычит, что-то о том, что «убьёт этого похотливого извращенца». К самому Чону подбегает Чимин и Джин, трясут его за плечи и что-то спрашивают, видимо пытаясь понять, что произошло. Но Чонгуку уже настолько плохо, что он не может и слова выдавить.

Последнее, что осталось в памяти омеги, прежде чем он окончательно отключился, насыщенный аромат вишни и чей-то нежный шёпот о том, что всё будет хорошо.

***

Чонгук приходит в себя медленно. Голова гудит, но уже не так сильно, как раньше, тело кажется чугунным и совершенно неповоротливым. Горло жутко болит, нос заложен, а во рту снова жуткий привкус лекарств. Чон ворочается, тихо скулит и лишь потом открывает глаза.

Он у себя дома. Это уже хорошо, если учесть последние его воспоминания. При дальнейшем осмотре оказывается, что он в домашних шортах и футболке. На тумбочке склад из каких-то таблеток, телефон примостился там же. На улице уже темно, и единственный источник света — полоска из-за приоткрытой двери.

Омега встаёт, не без труда выпутываясь из одеяла, и идёт на кухню. Уже по дороге он улавливает слабый запах вишни. Может, ему даже кажется — из-за заложенного носа всё непонятно. Чонгук даже разочарованно вздыхает, когда не обнаруживает никого на кухне. Свет включён, в мойке несколько чашек, на плите стоят какие-то кастрюли и сковородки. На проверку это оказывается куриный бульон и на половину съеденная яичница. В квартире явно кто-то был, причём недавно, если судить по ещё тёплому чайнику.

Есть не хочется, поэтому Чонгук решает просто заварить себе чай. Мятный, чтобы успокоить нервы, хорошенько потрёпанные за последние несколько дней. А если добавить мёда, то и горлу поможет.

Пока кипит чайник, омега решает сходить за мобильным. Нужно позвонить кому-нибудь и узнать, чем всё закончилось. Явно не в их пользу, но так хоть будет понятно, чего ждать в понедельник.

Чонгук поворачивается и застывает. В дверном проёме стоит Тэхён. Судя по влажным волосам, альфа только вышел из душа. А омега даже и не заметил, что в душе шумит вода.

— Привет. Думаю, ты понимаешь, что нам есть о чём поговорить? — хмыкает Тэхён.

Да, пожалуй, действительно есть.

Комментарий к

Итак, это предпоследняя глава. Так что наберитесь терпения, скоро мы узнаем, чем всё закончится)

P.S. Спасибо за ваши отзывы^^

Бечено.

========== Часть 20 ==========

… Вечер в день расставания…

— Я должен с ним поговорить, обязательно. Поеду к нему и дождусь, даже если придётся просидеть всю ночь под дверью его квартиры, — Чонгук говорит уверенно, даже порывается встать, но Джин удерживает его за плечи, насильно усаживая обратно.

— И что ты ему скажешь, самоуверенный ты мой? — интересуется старший омега, фыркая. — Очередных никому не нужных глупостей?

— Да даже если бы тебе и было что сказать, домой Тэхён всё равно сегодня не вернётся. Он у Минсока, поправляет нервы, там и останется на ночь, — добавляет Бэкхён. — Так что придумай что-нибудь получше, чем бесполезное геройство.

Чонгук тут же сдувается, опуская голову и вздыхая. Да, пожалуй, у него совершенно нет другого плана. Да и что говорить он не знает. Простое «Прости» едва ли исправит всю ту кашу, что он сам и заварил.

— Чонгук, — голос Бэкхёна звучит вроде и мягко, но чувствуется, что тот полностью серьёзен. — Тебе двадцать шесть, так что прекрати уже вести себя как ребёнок. Именно как ребёнок, потому что ты так же порывисто поступаешь, сбегаешь от проблем и прячешься за грубостью, считая, что так решаешь проблемы. Но на деле ты создаёшь только больше неприятностей себе и окружающим.

Чон лишь вздыхает и кивает, в знак согласия. Зачем спорить с правдой? Он действительно старается решать проблемы в личной жизни быстро и радикально, часто не думая о последствиях. Вся рассудительность и мудрость, которыми он пользуется на работе испаряются куда-то. И из этого выходят вот такие проблемы.

— И что же мне тогда делать? Как всё исправить? — спрашивает он, обхватывая чашку с чаем, надеясь, что запах мяты поможет успокоиться и прийти в себя.

Джин заботливо треплет его по волосам, тепло улыбаясь. Он всегда умилялся тому, каким потерянным может быть Чонгук, когда дело касается отношений. В такие моменты, Сокджин чувствовал себя старшим братом, которому приходится объяснять младшему братишке прописные истины.

— Ох, Чонгуки, почему ты такой дурачок? Ну нет бы ты сначала думал, а потом делал. Тогда сейчас не пришлось бы ничего исправлять. Сидел бы сейчас в объятиях своего альфы, а не тут сопли разводил, — Ким вздохнул. — Во-первых, никаких поездок куда бы то ни было на ночь глядя. Ты и так вон носом начал хлюпать, а у нас завтра важный день. Во-вторых, хорошенько обдумай, что ты скажешь Тэхёну. Взвесь все за и против, что тебе нужно и чего хочется. И завтра, после разбирательства поговори с ним. Порой этого достаточно, чтобы всё исправить.

— Джин прав. Чтобы ты ему ни наговорил, когда ты объяснишь, что случилось, почему ты так поступил, Тэхён поймёт и простит. Потому что он тебя любит, как бы странно это не звучало через месяц знакомства, — добавляет Бэкхён.

Чонгук лишь вздыхает. Что же, когда-нибудь всё равно бы пришлось учиться выражать свои чувства. Так чем этот момент хуже любого другого?

— Вижу, ты понял, что нужно делать. Надеюсь ночью, ты хорошенько обо всём подумаешь и поймёшь, как нужно поступить. Так что, мы можем поехать домой, — вздохнул Бэкхён.

— Да, время уже позднее, — соглашается Чон, провожая их.

В голове сплошная каша, но задерживать друзей совесть не позволяет. В конце концов, Чонгук сам во всём виноват, а значит и исправлять должен сам.