– Вы, барон, всё ещё претендуете на мою руку и сердце?

– Да, моя госпожа, – соскочив с коня, встал на колено Генрих.

– Но вы знаете моё условие. Я же говорила вам, что выйду замуж только за героя, за того, о чьих подвигах менестрели будут слагать баллады. А я их буду с удовольствием слушать.

Не говоря ни слова, рыцарь поднялся, отстегнул от седла мешок и вывалил из него прямо на брусчатку его содержимое. Надменное красивое лицо Агнесс вытянулось от удивления, а по толпе зевак, собравшихся на такое интересное представление, пронёсся вздох удивления.

– Что это? – побледнев, спросила красавица.

– Голова дракона Виверна. А вот и его коготь. Всё так, как вы и приказали, моя госпожа.

– Подойди, проверь, – приказала вдовушка начальнику замковой стражи.

Коренастый, закованный в латы, мужик с рыжей бородой, торчащей веером, быстро спустился вниз и подбежал к трофею. Внимательно осмотрев голову и потыкав в неё для верности кинжалом, он выпрямился и утвердительно кивнул головой.

– Я согласна выйти за вас замуж, барон фон Ламарк! – торжественно провозгласила Агнесс. – Свадьба будет через неделю. А сегодня вечером я устраиваю торжественный приём в вашу честь. На этом приёме будут менестрели, и мы все с нетерпением будем ждать рассказа о вашем подвиге. Кстати, вы ранены?

– Немного.

– Лекарь!

– Слушаю вас, – поклонился красавице сухонький старичок с бородкой.

– Займись бароном. И, чтобы вечером на приёме он чувствовал себя хорошо.

– Слушаю, госпожа, – поклонился лекарь и засеменил к барону.

Лекарь действительно творил чудеса и к вечеру Генрих чувствовал себя гораздо лучше. Рыцарь помылся и переоделся в более-менее пристойную повседневную одежду, пусть и не богатую, но, хоть чистую и целую. А вечером, на приёме, все, раскрыв рот, слушали рассказ о приключении барона.

Свадьба была через неделю. В главном зале замка были накрыты длинные столы, за которыми восседали важные гости. Немало было и рыцарей, с завистью смотревших на жениха. Над молодыми на стене висела голова дракона, а менестрели наперебой исполняли баллады о подвиге Генриха фон Ламарка.

Было это в средневековой Руси. База наша стояла на самом юге, в труднодоступной местности. Однако, суть не в этом. Мы тогда вместе с моим напарником, Игнатьичем, занимались специализацией мелких городов-государств. Ну, там, предпосылки, условия и их влияние на дальнейшее развитие будущего Древнерусского государства. На своём служебном флаере тогда облетали огромные пространства и неделями могли пропадать за пределами базы. Этакий свободный график.

Так и тут. Двигались мы в сторону одного из городов, входящих а аграрный кластер. Придерживались, естественно, дорог. Так удобнее, да и незаметнее, ведь не надо высоко в воздух подниматься. А то вот так над лесом напрямик пролетишь, а в народе уже новая сказка про бабу Ягу на ступе или Змея Горыныча, а тебе в личное дело выговор. В полуметре от земли лететь самое то. А от нежелательных встреч радар убережёт. Вот подлетаем мы к развилке. Дорога аж в три стороны разветвляется. Я в карту сунулся, сверяю, по какой дороге двигаться, а радар своим нежным женским голоском и выдаёт: «Триста метров сзади. Три верховых человека». Ох, ты же железка безмозглая! Триста метров! Это же они сейчас уже из-за поворота вынырнут и нас увидят! Не смоешься. Не могла, что ли раньше предупредить? Хотя, наверное, зря ругаю. Лес в этом месте густой, экранирует надёжно. Хорошо ещё так предупредила, пока они за поворотом были.

Ну, деваться некуда. Мягко ложимся днищем на грунт, поднимаем бронешторки и прикидываемся ветошью. То есть придорожным камнем. Народ в те времена неизбалованный, фантазия на всю катушку работает. Много не надо, чтобы наш аппарат за огромный валун принять. Подъехали, спешились, и давай вокруг флаера круги нарезать. И так подойдут, и отсюда заглянут, и потрогают. Только что на зуб не пробовали. А мы в непонятках сидим. Ждём, когда, наконец, отстанут от нас. А они, похоже, и не торопятся никуда. Внешние микрофоны добросовестно их разговор передают.

– Как думаешь, Захар, это тот самый камень? – вдруг произнёс один из них.

– Да что тут думать, Федя? Бел-горюч камень, как он есть! – авторитетно заявил второй, видно самый старший.

Ну, конечно горюч! Как же без этого? Реактор молотит. Его не заглушишь. А теплообменник барахлит. Сколько заявок подавали технарям, а воз и ныне там. Греется, зараза. Корпус чуть ли не горячий. В холодное время ещё ничего. Даже погреться возле него можно. А в жаркие дни рядом лучше не стоять.

– А что не написано ничего на нём? – не унимался первый. – Бояны сказывали, что на нём письмена написаны должны быть.

Нас, как кипятком обдало. Быстро я клавиатуру развернул и настучал на старославянском: «Налево пойдёшь – женату быти, направо пойдёшь – богату быти, прямо пойдёшь – убиту быти». Прямо нам нужно, а зачем нам попутчики? Слова на внешней панели красиво так, огненными буквами по белому высветились. Как засуетились! Прочитали, заспорили.

– Мне уже жениться пора, – пробасил Захар. – А богатство я и так от отца в наследство получу. Вы, как хотите, а я – налево.

– Я – направо, – ответил Фёдор. – От богатства не след отказываться.

– А я? – жалобно проговорил третий, доселе молчавший.

– А ты, Ваня, назад езжай, – посоветовал ему Захар. – Жена слева одна, богатством тоже никто делиться не собирается, а убиту быти, тебе, думаю, не захочется.

И тут угораздило Шевчуку, научному руководителю, на связь выйти. Мужик он, сам по себе нудный и дотошный. Пришлось отчитываться по полной программе, показывать схемы, графики, образцы. То есть доказывать, что мы не оттягиваемся на пленере, а пашем в поте лица. Короче, пока отбились от него, и суть разговора упустили, и чем дело кончилось. Отключились от внутренней связи, переключились на внешнюю, а путников и след простыл. Ну и ладно. Мы, как-то не особо и расстроились. И так подзадержались порядком. Врубили силовую установку, подъём на полметра над землёй, джойстик вперёд и поехали. Установка приятно заурчала под сиденьями, мы качнулись в креслах, и тут откуда-то снизу раздался крик коня. Вы не поверите, но конь именно закричал. Не заржал, а закричал. Я такого никогда не слышал. А потом сверху раздался крик, и кто-то стал неистово долбить чем-то железным по крыше флаера.

Отец сдал. И сдал сильно. В последнее время и со зрением стало плохо. Толком и не видел ничего. Иван сильно переживал за него, чего не скажешь о его братьях. Уже несколько раз он ловил обрывки их разговоров. Захар и Фёдор делили власть. Отец ещё сидел на троне, а они решали, сколько земель кому отойдёт, кто главнее будет. Главным, конечно, видел себя Захар. Всё-таки, он старший. Да, вот только Федька с этим мириться ну никак не хотел. Внешне он, конечно соглашался. Но Ваня готов голову отдать на отсечение, что он вот так спокойно уступит брату главенство. Уж сильно хитрым от рождения был средний братец. Уже задумал что-то, к бабке не ходи. А Ивана они вообще за соперника не считали. Похоже, в случае смерти отца ему вообще ничего не достанется.

Когда отец позвал всех своих сыновей к себе, братья оживились. Иван шёл сзади и видел, как весело толкались и перемигивались братья, пока шли по гульбищу к дверям в покои.

– Власть передавать будет, – уверенно произнёс Захар.

– Точно, – подтвердил Фёдор. – Давно пора.

Отец ждал их в Престольной палате, сидя на своём, обитом бархатом, троне. Подслеповато щурясь, он попытался рассмотреть сыновей и протянул иссохшую, дрожащую руку.

– Здравствуйте, сыны мои, – продребезжал он. – Собрал я вас по очень важной причине. Стар я стал. Стар и немощен. Трудно мне княжить.

Захар приосанился и по-хозяйски окинул взглядом помещение. Ещё немного, и это всё будет его.

– Так вот, – продолжил князь. – В граде Кижиче правит князь Всеслав. И садовником у него басурманин из дальних стран. Вырастил тот басурманин необычные яблоки. Говорят, большую силу они имеют. От всех болезней лечат, да ещё и омолаживают. Вот, кто из вас принесёт мне их, тот и сядет на трон. А я в новой силе и молодости отдыхать буду. Хватит. Накняжился уже. Всё поняли?