«Скажи, что все будет хорошо…»

Сегодня у Веронике действительно все очень плохо… Вот только в чем и как ей помочь?

«Для тебя хорошо – это плохо… У тебя все будет ИЗУМИТЕЛЬНО))))»

Мне впервые мучительно не хватало слов…

«Спасибо… У меня такое ощущение, что я неправильно живу как-то. Странное незнакомое ощущение…»

Слов становилось еще меньше:

«Это нормально… Через это ощущение проходишь всегда перед тем, как что-то изменить в себе или вокруг себя. Это просто свидетельствует о том, что ты меняющаяся, развивающаяся… Ты – сильная, ты – справишься!» 

Я не считал ее сильной. Она слабая беззащитная девчонка, и мне очень хотелось, чтобы во мне она сейчас увидела мужчину, который в состоянии ее защитить от всех и даже от нее самой…

«Ты действительно считаешь меня сильной?»

Пожалуйста, почувствуй свою силу и потом пойми, что на самом деле это я поделился этой силой с тобой…

«В каждом человеке есть сила и есть слабость. Ты много умеешь, ты – Личность! Я уже знаю это. Но это вовсе не означает, что тебе не бывает совсем-совсем одиноко, что ты не должна плакать, что ты не должна буянить, чтобы выбросить накопившийся негатив… Это нормально. Все равно ты Сильная. Огромное количество женщин только и умеют, что плакать и буянить… Ты мне такой ЖИВОЙ особенно нравишься…»

Признание вырвалось неожиданно, но, наверное, вовремя… Игра заканчивалась… Оставалась жизнь, в которой начинали править совсем другие правила…

«А я себе сегодня особенно не нравлюсь… Хочется плакать…»

Я впервые не знал, что ответить…

«Когда хочется плакать – надо плакать».

Я отключил мозг… Точнее, он сам отключился от сбивчивых эмоций как от легкого прикосновения выключается свет на кухне… Сейчас решение надо было принимать не на основе информации и анализа мыслей… Сейчас решение надо было принимать на основе эмоций, а тут мозг – слабый помощник… Его надо заглушить, как двигатель надолго остановившейся машины… Это было каким-то новым для меня состоянием, и я прислушивался к нему… Я будто вышел в открытый космос: потерял опору под ногами, отвлекся на безумную красоту бесконечности, чувствовал себя всемогущим даже в тонкой оболочке, которая отделяла меня от губительного вакуума и космических лучей… Я мысленно поблагодарил Веронику за это новое для меня состояние, и, чем больше я думал про нее, тем четче понимал, что любое мое решение будет правильным… Это мозг может ошибаться в своих решениях, не учитывая какую-то информацию или делая неправильные выводы. А решения, принимаемые сердцем, всегда единственно верные… Почему говорят, что такие решения принимаются сердцем?.. Нет, не сердцем… У меня было совершенно четкое ощущение, что решение я принимал всем собой: сердцем, мозгом, руками и ногами, членом и поджелудочной железой…

«Я сейчас должен забрать тебя с работы! Буду возле твоего офиса через час!»

Мне было все равно, что ответит Вероника… На мою уверенность в правильности своего решения ее ответ не мог повлиять. Я точно знал, что ее отказ меня не обидит. Я не знал, что буду делать с ее согласием, куда ее повезу, какие слова скажу, и как себя поведу, если вдруг она расплачется у меня на плече… Я был уверен, что в этот момент не мог поступить по-другому, и эта фаталистичность моего поступка успокаивала и придавала сил…

«Спасибо… Я подумаю…»

Это отказ или Вероника действительно сейчас думает? Весь мой предыдущий опыт подсказывал, что женщины принимают решения сразу, и фразы типа «я подумаю» – это по-восточному изощренно-вежливая возможность послать тебя подальше, совмещенная с неуклюжей попыткой сохранить тебе лицо. Мой организм по привычке стал готовиться к худшему, но чувства глубокого поражения не возникало… Внутри было пусто, но не противно… Я сделал все, что мог, и пусть будет то, что будет… Сейчас я просто не могу играть лучше, и потому мне не в чем себя упрекнуть… Я сел в кресло и блаженно расслабился, как после тяжелого пятисетового теннисного матча с сильным спарринг-партнером.

«Приезжай к четырем…»

Я не почувствовал, что победил… Радости по поводу того, что всего несколько дней переписки так сблизили меня с Вероникой, тоже не возникло. Тревоги по поводу того, что при встрече я не смогу найти нужных слов, не появилось. И вообще все эти радости и тревоги казались мелкими по сравнению с неведомым ощущением полноты жизни, наполнявшим меня все последние дни, и это «приезжай» стало той последней каплей, которая позволила этому ощущению полностью влиться в меня и заполнить до краев…

Вероника уже ждала меня на улице, быстро подошла к машине, не без любопытства посмотрела на мою спортивную «Мазду», плюхнулась в сиденье и улыбнулась:

– Сбежать с работы иногда бывает так приятно!

Она не была заплаканной, и даже расстроенной не выглядела.

– Угощайся! – я положил на колени Вероники большую упаковку крупной греческой клубники. – Не волнуйся – я не забыл ее помыть…

Вероника ела клубнику, по-детски не смакуя, заглатывая всю ягоду целиком, иногда прикрывая глаза от удовольствия, и капельки клубничного сока изредка появлялись на уголках губ:

– Откуда ты знаешь, что я больше всего на свете люблю именно клубнику?

– Я учусь читать твои мысли…

Мы уже выехали за город, когда Вероника закрутила головой:

– Куда ты меня везешь?

– Для тебя это действительно имеет хоть какое-то значение?

– Нет, мне действительно сейчас все равно…

Грусть впервые послышалась в ее голосе…

– Обрати внимание, какое большое внимание мы все постоянно уделяем тому, что нас на самом деле по-настоящему не волнует…

– Ты опять прав, – Вероника уходила в себя резко, будто тонула без желания спастись.

Я не знал, что говорить дальше… Только не надо сейчас ничего выдумывать…

– Когда от меня впервые ушла красивая женщина, я взял больничный на три дня. Когда я сам впервые уходил от красивой женщины, то больничный пришлось брать на неделю… Уходить самому оказалось сложнее…

– Ты сказал так, будто уже все про меня знаешь… Думаешь, надо уходить?..

Когда ты искренен, ты ничем не рискуешь… Неужели это действительно так?

– Что случилось, Вик?..

– Запомни: меня зовут Вероника. Вика и Ника – это совсем другие имена. Ко мне их прошу не применять. Это также опасно, как Путина назвать Медведевым! – она сорвалась как камень с края пропасти…

Минуту мы ехали молча…

– Прости, – почти прошептала Вероника. – Я уже который день не в себе… Набрасываюсь не по делу… Ты мог бы простить себе бесчестный поступок?

– Себе я могу простить все, – искренне ответил я.

– А я вот пытаюсь, но у меня пока не получается… Недавно я не сдержалась и взяла ЕГО мобильник, пока он был в ванне. И прочитала его смс-ки с любовными признаниями не мне… И все сложилось в понятную картину… И дорогие духи на заднем сиденье его машины не для меня… И его командировки в выходные дни… И звонки, на которые он не хотел отвечать при мне… Все получило свое объяснение. Пазл сложился…

– Ты дала ему по башке?

– Я не смогла ему сказать, что залезла в его телефон. Это же непорядочно… Я просто легла к нему спиной и заплакала… А он ничего не понимает… Спрашивает: «Ты плачешь или носом хлюпаешь?» «Носом хлюпаю», – отвечаю я ему, а сама плачу все сильнее. «Я пойду форточку закрою» – сказал он, потом лег рядом и уснул… Представляешь?

Я, конечно, и представить себе не мог, как вообще можно заснуть в постели с такой женщиной.

Мы шли по дорожке вдоль Финского залива, чуть касаясь плечами…

– Я не могу больше с ним жить… И сказать, что залезла в телефон, тоже не могу… И зачем ему нужна другая женщина, если у него была я?

Мне очень захотелось, чтобы Вероника заплакала, чтобы приобнять ее и таким образом стать чуть ближе, но она держалась на грани срыва, лишь низко опустила голову, словно высматривала что-то под ногами.