Но глядя, с каким остервенением старшие Мей тискают своих детей — вернее только своего старшего сына, дочь с пустым взглядом стояла у дверей и пыталась создать иллюзию, что она к ним не относится. — Кросс внезапно ощутил себя никем. Веко у него задергалось еще в тот момент, когда эта парочка появилась на территории Академии. Когда же она, парочка, вломилась к нему в кабинет и потребовала выдать своих детей, Кросс пожалел, что не начал собирать коллекцию огнестрельного, пока возможность была. Он бы хоть имел шанс держать оборону, или пристрелиться самому, ибо терпеть эту семейку было не в его силах.
Ага, а еще он понял, почему так озверели двое парней, которых ныне сослали на большую Охоту.
Семья Мей, за редким исключением в виде младшей дочери, была сущей мерзостью. Слово «правило» было для них пустым звуком, это были люди многого добившиеся в жизни, и теперь считающие, будто имеют право лезть в чужой монастырь со своим уставом.
Однако та доля терпения, которая была выделена на истеричных родителей, у Кросса уже заканчивалась. Как и его приемный сын, идиотов он переносил без восторга. Сидящий в одном из кресел Ягари уже стал часто поглаживать рукой дуло ружья, и охотник понимал — за пальбой дело не станется, особенно если семейка продолжит в таком ключе говорить о Зеро, Ичиро, и всей семье Кирию.
А Мей этого не понимали. Все, кроме Икари.
Наконец, терпению Ректора пришел конец. Он встал, с силой опустив руки на поверхность стола.
— Выметайтесь, — рявкнул он, и позволил живущему внутри него чудовищу-убийце выглянуть наружу из бывших некогда теплыми серо-зеленых глаз.
— Вы не посмеете, — высокомерно заявила мать всея самоуверенности. С другой стороны комнаты послышался звук взводимого курка, и обернувшиеся охотники обнаружили, что Тога уже несколько минут целится в них из ружья. После этого уверенности у них поубавилось.
— Мы будем жаловаться Главе гильдии охотников, — осторожно промолвил отец семейства, переводя взгляд с экс-охотника на его товарища.
— Академия Кросс — независимое строение, не зависящее от воли Гильдии, так что можете жаловаться всем подряд. Я надеюсь, что посещение вас и вашего сына больше не повторится. Поскольку ваша дочь — ученица академии, теперь будет ее право решать, захочет ли она вас видеть, но так или иначе — встречи ваши с ней будут только за пределами нашего учреждения. Если вы попробуете вломиться сюда — сдерживать Ночной класс я не стану, а убивать их — противоречит приказу гильдии. Надеюсь, я понятно объяснил вам вашу участь в стенах данной школы?
— Более чем, — кажется, Хикаро первым оправился от потрясения, и теперь высокомерно вскинул подбородок — будто юная версия своих родителей, — Идем, Икари, больше ты здесь обучаться не будешь, — и брат потянулся, чтобы схватить сестру за руку.
— Нет, — девушка со злостью во взгляде смотрела на тех, кому полагалось быть ее семьей. Ректор за их плечами одобрительно улыбнулся ей и кивнул. Ягари хмыкнул.
— Как глава семьи Мей, я приказываю тебе уйти с нами. В противном случае, все привилегии которые ты успела получить станут сном, ты поняла? — мамаша видимо еще не поняла, что власти над дочерью она больше не имеет.
— Ты не можешь больше мне приказывать, мама, — девочка гордо подняла голову, и хотя ее мелкой дрожью колотило от страха и возбуждения, она все равно продолжила, — Я выхожу из клана Мей по собственной воле, — с этими словами, девушка с силой укусила себя на запястье, и в черных каплях крови проявилась печать данного семейства. Проявилась и пропала — навсегда.
Тишина наступила мертвая. Мей, все как один, смотрели на младшего отпрыска, полностью шокированные ее словами.
— Я, Кросс Кайен, глава клана Кросс, принимаю под свою опеку отверженного ребенка семейства Мей, — быстро проговорил Кросс.
— Ах Вы… — женщина обернулась к Кайену, прожигая того ненавидящим взглядом, — Ну, Вы у меня еще попляшете!
— Как и Вы у меня, уважаемая, — подобие дружелюбия исчезло из глаз Кросса окончательно, оставив только жгучую ярость охотника со стажем. — Ваш ребенок — забитое существо, которому вы не уделяли абсолютно никакого внимания, так и чего вы удивляетесь, что он знает ритуал отторжения?! А теперь будьте добры — покиньте территорию.
Зашипев, женщина ринулась к дверям, а следом за ней — остатки ее семьи.
— Надеюсь, что больше мне в жизни не придется видеть эту… семью, — брезгливо бросила Мей.
— А я-то как надеюсь, дитя мое, — сверкнул глаза Кайен.
— Что теперь будет, господин ректор?
— Во-первых — зови меня папочкой! А во-вторых — добро пожаловать в семью, Икари-чан!
***
Юки потянулась, и довольно пискнула. Сегодня выходной — никакой учебы, никаких патрулирований, только она и…
— Юки-чаааан, с добрым утром! — на подоконнике уже сидел Айдо и радостно скалил зубы, изображая приветственную улыбку.
— Идол-семпай, что Вы делаете в женском общежитии?! Что Вы делаете в моей комнате?! — завизжала девушка, ощущая, что волосы у нее становятся по стойке «смирно».
— Жду твоего пробуждения, Юки-ча-а-ан, — кажется, настроение у вампира было приподнятым, потому что он беззаботно болтал ногами и упорно продолжал давить лыбу.
Юки одновременно ощутила смущение, возмущение и под всем этим дикую усталость. Три недели, почти четыре недели прошло с тех пор, как Канаме-семпай и Зеро уехали, почти четыре недели с тех с самых пор, как она одна патрулирует академию.
Нет, Ночной класс и Икари, полторы недели назад ставшая ее сестрой официально, несомненно были большим подспорьем, но лишь когда Зеро был рядом, в руках девушки спорилась любая работа, он был ее двигателем прогресса. Лишь теперь она поняла, как много он делал каждую ночь, пока она свято верила, что он сачкует.
Началось все с необходимости самой заполнять все отчеты о прошедших ночах — и без того не спящая по половине ночи, девушка теперь зачастую ложилась под утро, а то и не спала вовсе, засыпая либо над теми самыми отчетами или на уроках.
Ко всему прочему, половину ночей выходило, что присутствие Ночного класса на территории академии вызывало хаос, и девушки с дневного отделения теперь шлялись по парку чисто ради того, чтобы наткнуться на патруль «очаровательных Ночников», как они их называли.
Конечно же, вампиры сдерживали себя, и происшествий пока не было, но и их самообладание было не безгранично — все чаще лица их заострялись от голода, все чаще вспыхивали багрянцем глаза, все чаще тонкие клыки впивались в бескровные губы ночных хищников.
Юки с ног сбивалась, пытаясь поддержать и без того шаткое равновесие, и все же понимала, что без Зеро ей не хватит сил. Он был ее силой.
— Юки-чан, ты умываться думаешь? — лицо Айдо оказалось прямо перед ней и, завопив, девушка подалась назад, но запуталась в простынях и шлепнулась на кровать.
Айдо тихо засмеялся, и наконец сказал:
— Оставляю тебя наедине с твоими мыслями, но ровно в два часа ты должна быть у ворот.
— Зачем? — девушка аж дергаться перестала, пытаясь выпутаться.
— Как зачем? Канаме-сама и Зеро-кун возвращаются, — пояснил вампир, а затем сиганул в окно.
А ведь точно… Ведь сегодня день возвращения.
Юки ощутила, как губы ее разъезжаются в безумной, но счастливой улыбке, и прямо ощутила, что впервые за месяц, на ее сердце нет тяжелой глыбы, давящей, мешающей дышать.
Ведь Канаме-семпай и Зеро возвращаются в Академию!
***
*POV Зеро*
Снова поезд, но теперь все по другому. Пейзаж мелькает в обратную сторону, будто отматывая время в обратную сторону.
Четыре недели наедине, четыре недели, пока они вместе убивали. Вместе убивали — звучит как фантазия для двух маньяков.
Я усмехнулся. Канаме, сидящий напротив, снял очки в тонкой оправе, и захлопнул книгу.
Зачем ему очки, если он вампир — я так и не допер своими мозгами. Да и он не долго пытался объяснить. Быстрее начал меня раздевать, как я не пытался упираться. Но мерзкая привычка задавать вопросы стоя на расстоянии ближе двух вытянутых рук у меня пропала.
