– Вы далеко живёте?
Аня вздрогнула, вернувшись в пространство машины и общество её владельца.
– Не очень. Вы меня до метро подвезите, а там я доберусь.
– Да, нет уж… В такую погоду мне совесть не позволит бросить вас у метро. Назовите адрес.
Он забил адрес в навигатор, и они тронулись.
– К сожалению, я сегодня еду за город, иначе набрался бы наглости и пригласил вас на ужин.
Аня улыбнулась и посмотрела на него, невольно оценивая. Белый свитер с высоким воротником выгодно контрастировал со смуглой внешностью. Возможно, он недавно вернулся с моря, так как на лице был явно немосковский загар, который исчезает уже в конце сентября.
– Спасибо, конечно. Но, видимо, не судьба…
– Да. Не судьба… – и он ещё раз бросил на неё оценивающий взгляд.
* * *
Дома она подошла к окну. Всё же ей нравился дождь. Сейчас его меланхолия полностью совпадала с её внутренним состоянием. Рядом на подоконнике стояло радио и, когда она нажала кнопку, оттуда полилась грусть Стинга и его «Fragil». Внутри всё сжалось от тоски, но и от удовольствия.
«И снова, и снова будет лить дождь.
Словно слёзы с далёких звёзд,
Словно слёзы с далёких звёзд.»
Растворившись в музыке, она не услышала сигнал пришедшего сообщения от Сергея. И если бы телефон не лежал перед носом, то она ответила бы не скоро… Но, видимо, кто-то, управляющий судьбами, решил, что должно быть так, и что она заслужила свой кусочек счастья.
«Как ты? У меня здесь плачет Стинг…»
Аня улыбнулась, и сразу свернувшаяся душа развернулась:
«У меня здесь тоже. И я вместе с ним…»
«Не плачь…»
Но после этой фразы ещё сильней захотелось плакать.
8
Это были слёзы очищения. Она выплакала всё, что накопилось и давно держалось внутри. Все обиды, злоба, напряжение ушли. Стало легче. В понедельник на работу она летела, напевая того же Стинга, но с какой-то радостью в душе. Всё спорилось и горело в руках.
Сергея Алина забрала на осмотр нового помещения, и они с Аней в этот день не виделись, как, впрочем, и в последующие три дня.
В четверг Аня, передвигая на календаре квадратик, поняла, что завтра не просто пятница, а её День рождения. Необходимо было срочно заняться организацией фуршета в офисе. От неё ждали в обязательном порядке шоколадный торт собственного приготовления и фирменные блины с икрой. Вздохнув, Аня позвонила Алине и отпросилась уйти с работы пораньше.
* * *
Следующий день был весь в поцелуях, объятиях, комплиментах. Но единственный человек, от которого она хотела всё это, был холоден и наблюдал за всем со стороны.
В пять закрыли входную дверь для посетителей, быстро накрыли столы и стали праздновать тридцатипятилетие Ани.
Она видела, что он практически не пил. Захмелевшие девчонки липли к нему, не давая прохода. А в какой-то момент Аня поняла, что его уже нет в офисе. С ним же исчезла и снабженец Лена.
* * *
Аня упустила тот момент, когда перестала считать количество выпитых бокалов. Чувствуя себя глубоко несчастной, она из последних сил держала маску веселья и непринуждённости.
Примерно в одиннадцать часов девчонки помогли ей собрать подарки и цветы, вызвали такси и отправили домой, оставшись наводить порядок и допивать невыпитое.
Выйдя из здания, Аня поняла, что расстояние от крыльца до ожидающего её такси непреодолимо. Асфальт оказался покрыт тонким слоем льда, а каблуки плюс выпитые бокалы совершенно не способствовали устойчивости.
Опасения подтвердились, когда она, сделав несколько шагов, чуть не растянулась посреди улицы. Ноги почти не слушались и казались ватными.
– Джонс, тебе помочь?
Он появился так неожиданно, что Аня, даже не делая шага, закачалась и упала бы, если б не вцепилась в его руку.
– Ты откуда здесь?
Он перехватил у неё букет и пакеты, передав большую белую розу и плоский свёрток.
– Не мог же я оставить боевого товарища в таком нестабильном положении. Ну и с Днём рождения хотел поздравить. Не при всех же…
Оказывается, он мог быть довольно тактичным, во что она перестала верить, получив столько заноз в свой адрес. Аня готова была разреветься, глядя в его глаза, от неожиданно переполнившей её нежности. Видимо, вино действовало не только на способность передвигаться, но и на душевный самоконтроль.
– Ты ещё держишься на ногах? – он стоял совсем близко, почти касаясь её лба своей опущенной головой.
– С трудом…
– Тебя можно поздравить?
– Да…
Она всё ещё держалась за его локоть, когда он, приподняв голову за подбородок, очень нежно и осторожно поцеловал её.
– С Днём рождения…
Аня замерла, стараясь уговорить своё сердце не стучать так быстро и громко.
– А ещё можно?
– Не здесь… – он тихо засмеялся.
– Ты меня искушаешь…
– Я знаю…
– Отвезёшь меня домой?
– С удовольствием…
Он медленно отстранился и, держа её под руку, довёл до такси. Они сели вместе на заднее сидение. Аня ощущала себя, как в двадцать лет, опустив отяжелевшую голову ему на плечо и чувствуя обнимающую её руку.
* * *
Продолжению сладкого сна мешал свет, падающий из окна. Немного поворочавшись и решив, что больше не уснёт, Аня открыла глаза. Её немного подташнивало. Вчера она выпила столько, сколько не пила за все последние десять лет.
Мысли постепенно выстраивались. Глазам открылись вазы с цветами на подоконнике и, упакованный в простую бумагу, предмет средних размеров.
Она никак не могла вспомнить, как они с Сергеем дошли от такси до квартиры. И как и когда он ушёл от неё, тоже не помнила.
Аня попыталась сесть. Голова кружилась. Справившись с координацией, она подползла к окну и, взяв свёрток, раскрыла его.
Это был обещанный рисунок, яркий, контрастный, от которого тяжело оторвать взгляд. В глаза сразу бросался женский силуэт в чёрном плаще – центральная часть композиции, а вокруг незабываемая пестрота осенних красок Чистопрудного бульвара, оживлённая размытыми фигурами разных персонажей второго плана. Пожилой мужчина в длинном плаще и шляпе выгуливал серебристого миттельшнауцера. Двое молодых людей, забравшись с ногами на скамейку, слушали своего друга, игравшего на гитаре. Бабулька интеллигентного вида в светло-бежевом пальто вела за руку внучку в яркой красной куртке и белой шапочке. И вся эта жизнь, включая стайку голубей на тротуаре, как бы создавала декорации для главной героини, спокойно и уверенно шествующей по жизни. Голова была чуть приподнята навстречу лёгкому ветру, играющему с её длинными тёмными волосами и полами приталенного плаща.
Аня провела пальцами по рисунку, погладив его. От бумаги исходила своего рода энергетика, которую она чувствовала и не могла с ней расстаться. Ну почему она так плохо помнит, что вчера было?
Она встала и, подойдя к его розе, осторожно погладила нежный кремово-белый бутон. От следующих мыслей на лице появилась улыбка. Вдруг стало интересно: помогал ли он ей поставить цветы в вазы, постелить постель и переодеться в пижаму, вернее в её верхнюю часть? Нет, в роли заботливого отца она его не представляла.
Вернувшись в тепло дивана, Аня снова взяла рисунок, помещённый в простую деревянную рамку.
«Надо ему позвонить…»
Но, взяв телефон, поняла, что не может.
«И с каких это пор я стала такой трусихой? Мне тридцать пять. Надо взять и позвонить.»
Она смотрела, как дурочка, на телефон, и не могла нажать кнопку вызова.
«Ладно, напишу…»
Найдя его в контактах, она просто написала:
«Спасибо, мне очень понравился твой подарок…»
Ответ пришёл тут же, как будто он только и ждал её пробуждения.
«Мне твой тоже…»
И что теперь? Похоже, что-то было. Или же он опять её подначивает?
