Яра здесь не было. Тогда чей силуэт она видела в замочной скважине?

Соня опасливо подошла к краю ограждения. С упавшим сердцем заглянула вниз, боясь увидеть внизу на асфальте разбившегося Яра. Но двор был совершенно пуст.

Соня поежилась, внезапно осознав, что ее окружает аномально мертвая тишина. Как будто не только на этой крыше – во всем мире она осталась одна. Она взглянула вниз, на расстилающийся внизу город, и не увидела ни машин на дорогах, ни светящихся окон домов. Горели только фонари вдоль пугающе пустых дорог. И те вдруг начали отключаться, погружая город в полную тьму…

– Соня!

Она резко обернулась на взволнованный женский голос и увидела перед собой гадалку.

– Фаина!

Гадалка шагнула к ней, и серебристые браслеты на ее правой руке тоненько зазвенели, разгоняя мертвую тишину, словно колокольчики.

– Соня, как хорошо, что я тебя нашла.

– А Яр? – взволнованно перебила Соня. – Он здесь?

Фаина покачала головой:

– Нет. Он…

Соня открыла глаза и чуть не застонала. Ее так резко выбросило из сна, и гадалка не успела сказать ей что-то важное про Яра…

Пахло бабушкиными блинчиками. Соня обвела взглядом знакомые стены и коснулась рукой бежевых обоев в цветочек. Казалось, что она еще спит. После всех скитаний трудно поверить, что она провела ночь дома в своей постели. А бабушка наяву, а не во сне, готовит ее любимые блинчики! И Лера вернулась вместе с ней…

Вскочив с постели, Соня уставилась на пустую кровать сестры. Сердце пропустило удар. Лера… Порыв ветра ворвался в комнату сквозь распахнутое окно, всколыхнул занавески, напомнив о том, как однажды сестра вылезла в окно по пожарной лестнице и пропала на целый месяц. Соне показалось, что ее кошмар повторяется. Она подскочила к окну и выглянула наружу. Леры нигде не было.

– Уже проснулась? – От голоса сестры, прозвучавшего позади, Соня так и подпрыгнула. А затем с разбега налетела на Леру, стоящую на пороге, и крепко ее обняла.

– Лерка!

– Ты чего? – опешила сестра.

– Испугалась, что ты опять пропала. Проснулась, а тебя нет.

– Поспать ты горазда, – поддела ее Лера.

– А ты давно встала? – смутилась Соня.

– Уже два часа как. Я в лаборатории на всю жизнь отоспалась, – Лера невесело усмехнулась, – пока ты по крышам бегала…

– Прости меня, – выдавила Соня.

– За что? – удивилась Лера.

– Это все из-за меня. Кирилл ведь меня в ту ночь караулил… – Соня не могла не чувствовать своей вины за то, что из-за ее однокурсника сестра попала в неприятности.

– Глупости не говори, – возразила Лера и шагнула к двери. – Мы с бабушкой блины готовим. Умывайся и приходи!

Когда после ванной Соня зашла на кухню, тарелка с блинами уже стояла посреди стола. Бабушка суетилась у плиты, переворачивая блинчик на сковороде. Лера заваривала чай. А Вика доставала из холодильника клубничное варенье.

– Доброе утро, – неловко кашлянула она.

– Уже вечер, – Соня взглянула в окно на небо, расцвеченное красками заката.

– Сонечка, хорошо, что ты встала! – Бабушка обернулась к ней от плиты. – Звони мальчикам, пусть приходят на блины.

Соня набрала по домашнему телефону номер Кузьминичны. Соседка отозвалась после первого же гудка, словно сидела у телефона.

– А их нет, – скрипучим голосом наябедничала она.

– Как нет? – У Сони оборвалось сердце. – А где они?

– Не знаю, они мне не докладываются. Некогда мне, сериал начинается, – и старушка бросила трубку.

– Что, Соня? – Лера, почуяв неладное, повернулась к ней.

– Мальчики пропали! – выдохнула Соня.

Центр по изучению сверхспособностей

Высокий мужчина в черном костюме тяжело шел по коридору, на ходу ослабляя галстук. Он не спал всю предыдущую ночь, а потом весь день провел на совещании. Дело о лаборатории Полозова было решено засекретить, ни к чему волновать общественность. Профессор мертв, участники экспериментов подписали заявления о неразглашении, за исключением одного…

У двери палаты, за которой держали сына профессора, мужчина притормозил. В окошко на двери было видно кровать; на ней, пристегнутый ремнями, беспокойно спал бледный парень с растрепанной каштановой шевелюрой. Он для них не опасен. Главное, чтобы персонал тщательно соблюдал инструкции, и в палату входили не менее двух человек. Этот мальчишка, чудесным образом выживший после падения с крыши небоскреба, сейчас его единственная надежда.

Но не к нему он пришел… Мужчина поправил золотую запонку в виде головы льва на рукаве пиджака и двинулся дальше по коридору. Каждый новый шаг давался все тяжелее, как будто к ногам пристегнули гири. В горле стоял ком, мешая дышать. Он и боялся того, что сегодня увидит в вип-палате в самом конце коридора, и отчаянно жаждал чуда.

Дверь, ведущая в последнюю палату, оказалась приоткрыта. Сердце заколотилось как бешеное, и он чуть не снес дверь с петель, ворвавшись внутрь. Молодой доктор, проверявший приборы у постели, испуганно выпрямился. Одного взгляда на бескровное лицо девушки хватило, чтобы понять – чуда не случилось.

– Есть изменения? – глухо спросил он, подходя к кровати.

– Никаких.

Тихо пищали приборы. Изо больной рта торчала уродливая трубка – аппарат искусственной вентиляции легких поддерживал подобие жизни в хрупком переломанном теле. Ноги были закованы в гипс. От тела отходили многочисленные трубочки, игла из вены на руке тянулась к капельнице, а ногти с ярким синим лаком были безобразно обломаны. Пациентке было все равно – она ничего не чувствовала.

– Я вас оставлю, – доктор тихо отступил к двери.

– Постойте!

Доктор испуганно застыл у порога.

– Она уже два дня в коме. Каковы шансы на то, что она из нее выйдет?

Доктор отвел глаза и заюлил:

– Вы должны понимать, господин Шахов, кома – явление малоизученное и непредсказуемое…

– Я жду от вас правды, – жестко потребовал он.

– Вы ждете от меня чуда, господин Шахов. А этого я вам дать не могу, – доктор все-таки осмелился взглянуть ему в глаза. – Шансов на то, что ваша дочь выйдет из комы, очень мало.

– Насколько мало?

Доктор помедлил и нехотя выдавил:

– При ее повреждениях – ничтожно мало. Я бы сказал, что надежды почти нет. И чем дольше длится кома, тем меньше шансов восстановиться после нее…

– Что ты сказал? – Мужчина в один миг пересек палату и навис над ним.

Он не коснулся доктора даже пальцем, но тот придушенно засипел, словно ему перехватили горло:

– Мы делаем все возможное…

– Так сделайте невозможное! У вас в другой палате пациент, выживший при падении почти с такой же высоты. Изучайте его. Если потребуется, разберите на молекулы. Выясните, почему он жив! Чем вы вообще сегодня занимались?! – разгневанно процедил он.

– Мы провели ряд исследований, взяли анализы, – забормотал врач. – Все показатели в норме, ничего такого, за что можно зацепиться… Похоже, парню просто повезло!

– Не разочаровывайте меня, доктор, – мужчина сузил глаза. – Иначе ваше везение тоже может закончиться.

Он махнул рукой, и насмерть перепуганный медик выскочил за дверь. Шахов шагнул к постели больной и опустился на стул.

– Как ты сегодня, Эмма, милая?

– Куда ни могли поехать? – Соня отвернулась от блинов на столе, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – А если их тоже…

Она осеклась, боясь даже предположить, что друзья угодили в ту же ловушку, что и Яр.

– Не будем сразу думать о плохом, – сказала Вика, кусая губы. Но вид у нее был до того мрачный, что сразу было понятно – именно о плохом она и подумала.

С улицы донесся автомобильный гудок. Соня распахнула окно и свесилась наружу. Во дворе стоял знакомый старенький «Москвич». Лис приветственно махнул ей рукой, выйдя из машины. Муромец бочком, стараясь не задеть дверцей стоящий близко автомобиль, вылезал наружу.

– Нашлись! – Соня радостно махнула в ответ рукой и побежала открывать дверь.