Он добавил:
– Люди, которые сменили меня там, в Деревянной бухте на Новой Земле, непременно погибнут. Может быть, ты узнаешь об этом еще до своего отъезда. Так не должно быть. Русские – разгильдяи, но не идиоты. Мне повезло по причинам, известным одному Богу. Это вовсе не значит, что повезет кому-то еще.
Карл по ходу беседы сделал немало пометок в блокноте. Многие советы Шульце были очень ценными, особенно те, что касались маскировки жилища и метеорологической площадки. После он задал бывалому зимовщику ряд вопросов, и друзья перешли к общению на личные темы, не вспоминая более в этот вечер о службе. Оба перебрали коньяка и глубоко за полночь разъехались на такси по домам.
Желая как можно лучше подготовить Карла к выполнению предстоящего задания, профессор Йонг устроил ему еще одну встречу. В назначенный день лейтенант на своем авто приехал к небольшому дачному домику, расположенному на приличном удалении от Берлина. Здесь абсолютным затворником жил пожилой больной человек по фамилии Брейтфус. Снаружи домик выглядел опрятно, внутри же царил полный хаос. Вдоль всех стен были набиты стеллажи из грубо отесанных досок. Посреди единственной комнаты домика стояли два стола. И столы, и стеллажи были заполнены книгами, папками, картами, тетрадями… Скромному быту хозяина в этом домике служили лишь диван и небольшой кухонный уголок. Все остальное – работе.
– Уж извините, гер лейтенант, что так неорганизованно вас принимаю, – с порога стал извиняться старик, – я, признаться, несколько выпал из жизни.
Карл вошел в помещение через низкую дверь и стал с любопытством разглядывать творческий беспорядок: «Зачем Йонг прислал меня сюда? Чем этот безумный дед может мне помочь?»
Брейтфус усадил гостя на диван, сварил ему кофе, ежеминутно извиняясь за беспорядок. Лишь закончив хлопотать на кухоньке, старик уселся на пачки с документами и стал обстоятельно рассказывать Карлу о себе. Оказалось, что собеседник лейтенанта – человек непростой судьбы. Будучи этническим немцем, еще в прошлом веке он поступил на службу в российский флот, где долгие годы был начальником гидрометеорологической части в Главном гидрографическом управлении.
– Это сегодня я дряхлый старик, а когда-то я заведовал всей гидрометслужбой царского флота, – пояснил Брейтфус. – Да что там заведовал? По сути, мы ее создавали, когда с началом Великой войны поняли, что она не отвечает никаким требованиям.
«Так вот откуда мне знакома эта фамилия!!! – догадался Карл. – Ну конечно! Конечно, я слышал о заведующем гидрометеорологической частью русского флота!»
Брейтфус продолжал:
– Я наслышан о вас, Карл. Знаком и с вашим учителем, и с вашим отцом. И с вашим кумиром – профессором Молчановым – знаком.
Карл был изумлен. Человек, на которого он в толпе прохожих и внимания не обратил бы, открывался перед ним все новыми и новыми гранями.
– А Молчанова откуда знаете? – спросил он, чуть не открыв рот от удивления.
– Нужен был мне толковый парень на Балтике, чтоб возглавить метеорологическое дело в морской авиации в Первую мировую. Вот я на него внимание и обратил. Призвали его, чуть не из студентов, на службу. Так он и попал в большую науку. Горжусь им! – сказал Брейтфус, отхлебывая кофе из изящной чашки.
Карл был превосходно знаком с работами Молчанова и хотел было расспросить собеседника об этом ученом – по сути, основоположнике аэрологии. Однако задал вопрос о другом – спросил, как же сам Брейтфус оказался в Германии. Старик рассказал, что с наступлением революции и приходом к власти красных он имел возможность сохранить свою должность, но покинул страну. Под видом служебной командировки он выехал, пока можно было, в Швецию, а оттуда перебрался в Германию.
– Знаете, Карл, не раз я размышлял о своем выборе. Может, надо было остаться. Ведь в 30-е годы мы с советскими учеными предприняли столько арктических экспедиций. Однако недавно Советы поставили жирную точку в моих колебаниях.
– Каким же образом? – уточнил Карл.
– Молодой человек, вы, вероятно, не знаете, как они обошлись с Молчановым, – Брейтфус задумчиво посмотрел в свою чашку, затем в чашку гостя. Обнаружив, что кофе выпит, он на самом интересном месте прервал свой рассказ и потянулся к кружке Карла, чтоб ее наполнить.
– Герр Брейтфус, не томите, – процедил возбужденный Карл, выхватывая из его рук кружку.
– Профессор Молчанов… Павел был обвинен в участии в каком-то заговоре и посажен в тюрьму. А с началом войны с СССР – расстрелян. – Брейтфус замолчал и, борясь с чувствами, охватившими его, смог продолжить разговор лишь минуту спустя: – Если Советы так поступили с русским человеком, который сконструировал для них аэрологический зонд, провел первые в истории человечества аэрологические наблюдения в Арктике, написал фундаментальные труды и основал научную школу… то как бы они поступили с немцем, полжизни прослужившим в царском флоте?
Вопрос был риторическим. Помолчав пару минут, Карл вынырнул из своих мыслей, наконец-то передал чашку Брейтфусу и уточнил:
– Но ведь не за этими новостями меня к вам послал Йонг.
За кофе Брейтфус рассказал Карлу о том, что в Германии, на волне укрепления советско-германской дружбы и научного сотрудничества, он занялся координацией усилий двух стран по изучению Арктики. Плечом к плечу полярники двух стран изучали небо, воды и льды полярной шапки планеты. Когда же здоровье стало подводить, Брейтфус уединился в небольшом загородном домике и стал обобщать для будущих поколений опыт полярных экспедиций.
– Посмотрите вокруг, Карл, на этих стеллажах – сведения о сотнях экспедиций. В этих бумагах – ценнейшие сведения. Я хочу свести все это в единый труд. Чувствую… Нет, знаю, что не успею. И тем не менее. Пока жив, хочу успеть как можно больше.
Карл понял, почему наставник свел его с Брейтфусом. На всем свете не было человека, знавшего о полярных экспедициях больше него, и эти сведения имели для Карла жизненную важность. Молодой и старый ученый разговаривали до утра. Брейтфус то и дело доставал с полки нужную папку, чтобы прочесть гостю уместную строку или подкрепить свое высказывание фотографией. Карл покинул загородный домик старика Брейтфуса со смешанными чувствами. С одной стороны, в беседах с Шульце и Брейтфусом он получил бесценные сведения. Обладая такими знаниями, он избежит множества ошибок, не наступит на грабли, на которые до него уже наступили, использует оставшееся время самым правильным образом. С другой стороны, чем больше он узнавал о предстоящей зимовке в Арктике, тем больше волновался: справится ли?
В один из последних дней на немецкой земле Карл пригласил Марту на романтический ужин. То, что последний перед отъездом в длительную командировку ужин проходил не в ресторане, а на квартире у молодого офицера, предполагало, что он должен завершиться сексом. Принимая приглашение на вечер в таком формате, женщина как бы подтверждает свою готовность к такому развитию событий. Если нет, стоит вежливо отказаться. Все ведь взрослые. Карл прекрасно знал, как работают эти простые правила жизни. Не одна красотка, придя в эти стены на романтический ужин, оставалась до утра. Марта не отказалась от приглашения и, по мнению Карла, сама того не ведая, была уже практически в его постели. Хозяин холостяцкой квартиры, не искушенный в приготовлении блюд, заказал их в ближайшем ресторане. Дома ему оставалось лишь прибраться, сервировать стол, разогреть блюда и открыть вино. По просьбе гостьи мужчина надел военную форму. Марта пришла на ужин в красивом платье. Нижний край платья едва скрывал колени, открытые плечи и волнующее декольте гармонично дополняли ее образ невинной простушки. Этой напускной невинностью она и покоряла сердца мужчин. Вот и сейчас решила использовать проверенный козырь.
Когда раздался звонок в дверь, Карл отворил и не смог отвести глаз от открывшегося ему великолепия. Он принял у гостьи зонтик, под ручку проводил ее к столу, попутно говоря какие-то формальные любезности, а в голове крутилась одна мысль: «Сегодня ты будешь моей!» Свет в комнате был приглушен, а свечи на столе задавали вечеру удивительно романтический тон. Карл блистал знаниями, много шутил, провозглашал витиеватые тосты. Марта без устали хохотала, стреляла в кавалера озорными глазами, рассматривала военную форму, элегантно сидевшую на мужчине напротив. Удивительно, что парочка много говорила об аэрологии. Оба были увлечены своей профессией и с удовольствием общались о том, что на других людей навевает тоску. Пару раз за вечер дама удалялась попудрить носик. Карл провожал ее взглядом, едва сдерживая свой восторг. Его распирало от предвкушения – лучшая из женщин вот-вот окажется в его объятиях.
