Скрепя сердце Тихон согласился сдать вступительные экзамены. Эдуард Павлович был доволен: теперь ретивый парень, судьба которого ему была не безразлична, не только не уезжал на фронт на верную гибель, а даже шел учиться и получать профессию. Эдуард Павлович был доволен собой. Он сказал собеседнику, что выйдет на площадку покурить, а сам зашел к соседке и, рассказав ей о разговоре с Тихоном, попросил не ругать сына за выпитую водку.
Наступила зима, а вместе с ней и полярная ночь. Курсы наблюдателей располагались в центре города, так что ходить туда от порта было недалеко. Тихон с легкостью сдал вступительные экзамены и теперь ежедневно посещал занятия. Мама не могла нарадоваться на сына, который учился у ее коллег. В знак благодарности за мудрое решение она втайне от своего «студента» подарила соседу пол-литровую бутыль со спиртом. Не рад был только сам Тихон. На курсах оказались практически одни девчонки, и это очень его смущало. Многие его одноклассники, ребята, знакомые по двору или по занятиям лыжами, разными правдами и неправдами все-таки попали на фронт. На некоторых из них уже пришли похоронки. Друг, с которым по осени «штурмовали» двери военкомата, уже писал письма с борта торпедного катера. Многих мурманских старшеклассников и выпускников школ направляли на Новую Землю для заготовки гагачьего пуха, ловли рыбы и сбора яиц кайры. Некоторые сверстники, не сумевшие приписать себе возраст, работали юнгами на судах или изучали военное дело, осваивая какую-либо боевую специальность. Тихон же должен был ежедневно ходить на занятия вместе с девочками и парой мальчиков моложе себя возрастом. Учеба прерывалась только в случае объявления воздушной тревоги, когда, укрываясь от немецких бомб, все спускались в подвал.
Вместо того чтобы в решительной штыковой атаке бежать на врага, как Тихону мечталось, он слушал лекции об облаках, синоптических процессах и о подъеме частиц влаги в атмосфере. Это занятие казалось ему зазорным. Он воображал, что вся страна, изнемогающая от войны, смотрит на него с укоризной. Слабым утешением было то, что курсы были организованы при управлении гидрометслужбы Северного флота и что преподавали на них офицеры. Статус вольнонаемного персонала Северного флота, которым обладали все слушатели, был той тонкой соломинкой, за которую держалось юношеское самолюбие. Было у курсов и еще одно преимущество, которое Тихон просто не мог отрицать. До поступления он получал ежедневную пайку хлеба как иждивенец. Теперь же пайка вольнонаемного была в полтора раза больше, хотя ее все равно не хватало, чтобы наесться. После занятий Тихон шел домой, где ел свой хлеб, разрезая его на кусочки и макая в рыбий жир. Так было сытнее. Этой маленькой хитрости его научили девочки с курсов, которые жили вообще без родителей.
Поначалу амбициозный парень дистанцировался от своих товарищей по курсам. Всем своим видом он стремился показать, что он не такой, как остальные слушатели. «Для вас курсы – это путевка в спокойный тыл, а для меня – препятствие на пути на фронт», – заявил он однажды девочке Тае. Тая тоже была не промах. Лишившись обоих родителей, потеряв дом, убежав от наступавшего на пятки немца и сменив несколько заведений для детей-сирот, она в свои юные годы уже имела собственное представление о фронте, полученное не из репродуктора или газеты. «Дурак ты, – буднично ответила девочка на высокопарные слова юноши, – курсы – это какое-никакое тепло, какая-никакая еда, это важная работа, это польза для Родины. А ты – дурак».
Метеорология как наука базируется на законах физики и описывается инструментами математики. И с тем, и с другим у Тихона было все в порядке, так что учеба давалась ему легко. Преподаватели, которые на самом деле были офицерами управления гидрометслужбы, а на курсах появлялись, только чтобы проводить занятия каждый по своему направлению, ценили Тихона за прилежание в учебе и за его способность воспринимать материал. А вот Тихон, напротив, относился к преподавателям с пренебрежением. Он не считал их за офицеров. По мнению юноши, человек в звании капитана должен был командовать ротой, батареей или кораблем, но никак не рассказывать девочкам о том, как же там все-таки частичка влаги поднимается в атмосфере при каком-нибудь сухоадиабатическом процессе.
Тихону было невдомек, что люди в форме с указкой и мелом, стоящие у доски, являются представителями особой касты. Все они гидрометеорологи, практически ученые в погонах, профессионалы своего дела. За плечами каждого из них годы напряженной учебы, стажировок и практик, годы работы в сфере гидрометеорологии. Эти люди обучены исследовать океан, изучать атмосферу, делать то, что простому смертному, кажется, и не под силу – предсказывать погоду. Каждый из представителей этой уникальной профессии является носителем большого количества знаний и практических навыков. К подготовке каждого Советское государство приложило значительные усилия, и бросить высококлассных специалистов этой редкой профессии в топку войны было для него непозволительной роскошью.
С началом войны и объявлением всеобщей мобилизации все органы гидрометеорологической службы были «переведены на военные рельсы». Гидрометеорологи стали использоваться Красной армией по прямому назначению, обеспечивая войска и флот всеми необходимыми сведениями об океане и атмосфере, составляя справки, описания, карты и прогнозы. Большинство представителей этой профессии продолжили свою довоенную деятельность в статусе вольнонаемного состава Красной армии, а многие были призваны на службу и надели военную форму.
Руководитель курсов гидрометнаблюдателей инженер-капитан Алексей Митрохин до войны был старшим инженером-синоптиком в Мурманском управлении гидрометслужбы. Несмотря на молодость, после выпуска из Московского гидрометеорологического института он был выдвинут в старшие специалисты. Благодаря глубоким знаниям он быстро завоевал в коллективе авторитет. Когда началась война, Митрохин писал во все инстанции рапорта с просьбой направить его на фронт, но постоянно получал отказ. В гидрометслужбе флота, куда он был призван в звании инженер-капитана, Митрохину разъяснили, что специалист с его уровнем знаний и опытом прогностической работы в Заполярье нужен здесь – в военной гидрометслужбе.
Митрохин даже записывался на прием к начальнику управления, но и там услышал те же слова: «Твой фронт здесь. Если отдел метеорологических прогнозов, который тебе доверили, будет успешно справляться со своими задачами, начальство в штабе флота сможет принять взвешенное и правильное решение. Это и будет твоя победа. Быть подорванным на немецкой мине – дело почетное, но нехитрое. Больших знаний для этого не нужно. Твое оружие – в твоей голове. Вот и воюй».
Митрохин все это понимал. Немало горя принесла заполярная погода морякам и в мирное время, а уж в войну цена точного прогноза многократно возросла. Важность своей службы, как и важность подготовки молодых гидрометнаблюдателей, для Митрохина была очевидна. Тихон же в силу юности был далек от таких мыслей.
– Немец, небось, не сидит сейчас за партой, – в который раз сокрушался парень. – Он ощетинился танками, пушками, самолетами. Нет чтобы все силы бросить на борьбу с врагом, чтобы раз и навсегда прогнать его с советской земли. Так у нас тут боеспособных людей за партами мучают никчемной учебой, а целые капитаны, вместо того чтобы вести солдат в бой, играют в бирюльки. У фашистов такого бардака нет, потому и дошли они до Москвы.
Юноша и не подозревал, насколько сильно он ошибался. Из всех держав, принимавших участие в мировой войне, именно Германия лучше всех готовилась к ней в гидрометеорологическом отношении. Все, что советские гидрометеорологи спешно организовывали на морях и суше в 1941 году, немецкими коллегами было продумано еще до начала боевых действий. В нужный момент они, надев военную форму, стали делать привычную работу при штабах разных уровней и воевали на территории противника не в качестве пушечного мяса, а командирами метеорологических взводов. Слишком горьки были уроки Первой мировой войны. Слишком очевидна после нее стала важность гидрометеорологического обеспечения сил флота.
