Рассказывать под его пронизывающим взглядом было как всегда трудно. Поэтому я сбивался, путался и вообще мямлил как какой-то подросток. А он продолжал все также смотреть прямо, не отводя глаз. Такая манера общения жутко сбивает с толка, по крайней мере, меня точно. Но я ничего не мог поделать, даже посмотреть на что-то кроме него и то не мог. Черные глаза приковывали и не отпускали до тех пор, пока он не позволит. Спустя несколько секунд после начала моего рассказа, Смит чуть запрокинул голову назад, как делал обычно, и стало тяжелее дышать. Потому что я знал, что теперь его внимание полностью сосредоточено на мне. От этого мой рассказ стал еще более сбивчивым и несвязанным.

- Вы помните что-нибудь еще, мистер Джейкобс? - спросил он спустя несколько минут после того, как я замолчал.

- Нет, - наслаждался временной передышкой, а все мои мысли были уже дома, где можно, наконец, завалиться спать.

- Вы понимаете, что ваши показания могу спасти чью-либо жизнь, мистер Джейкобс? - в его голосе сквозило недовольство. Примерно такое же испытываешь, когда нужная тебе вещь работает не так, как необходимо.

- Я рассказал, все что знал, - зло бросил.

- Был бы вам признателен, если бы вы попытались вспомнить что-нибудь еще. Это может...

- Да пошел ты, - резко оборвал его и вскочил со стула, комната тут же поплыла перед глазами, но мне было на это плевать. - Ты что-то не слишком суетился, когда этот больной ублюдок...

Я замолчал и, развернувшись, направился к выходу. Тот же верзила в форме, что встретил меня у входа, сделал шаг на встречу, но сзади раздалось спокойное:

- Пусть идет.

И я беспрепятственно покинул участок.

***

- Ваше самое счастливое детское воспоминание.

- Мне десять лет. Я медленно брожу по улицам, совсем скоро стемнеет, но мне не хочется идти домой. Брата все равно нет, он ушел куда-то со своими друзьями и вряд ли вернется скоро, а родители заняты собой. Мне одиноко. Вдруг впереди себя я слышу какой-то странный визг и тут же бросаюсь к нему. Завернув за угол, я вижу троих подростков, которые зажженной палкой тыкают в небольшого щенка. Он привязан к водосточной трубе и не может убежать. В его глазах я вижу отражение своего страха, и поэтому, не задумываясь ни на секунду, с разбега бросаюсь на ближайшего подростка. Мы вместе валимся на асфальт. Перевес на моей стороне всего несколько минут, да и то потому, что мое появление было для них неожиданностью. Мальчик легко сбрасывает меня с себя и я ударяюсь о стену дома. "Это, что за ублюдок такой, твою мать?", - произносит все тот же парень, поднимаясь с земли. "Плюнь на него, Хилли. Просто вышвырни отсюда", - отзывается другой. "Я не уйду", - в сгущающихся сумерках переулка раздается мой голос, это неожиданно даже для меня. Трое подростков смотрят на меня с немым удивлением, а потом все они начинают ухмыляться. Меня липкой паутиной окутывает страх, но я не могу отступить. Поэтому пошатываясь, я встаю и загораживаю собой испуганного щенка. "Я не уйду!" - уже тверже повторяю я. В след за раздавшимся хохотом на меня обрушиваются удары. Я слышу свои собственные вскрики и стоны, хруст ломающихся костей, глухой звук, с которым моя голова ударяется об асфальт. Я не могу зажмурить глаза, так как тогда точно, окончательно и бесповоротно проиграю. Я чувствую во рту странный металлически и немного солоноватый привкус. Все прекращается так же внезапно, как и началось. С земли я могу разглядеть только высокого темноволосого мужчину, который легко приструнил подростков. Их обуял страх, также как он опутал меня, когда они наносили свои удары. Мужчина опускается на корточки и встречается со мной взглядом. Его темные глаза внимательно рассматривают меня, мне кажется, что он считает мои синяки. "Не двигайся", - тихим, но от этого не менее властным голосом, произносит он. Этот человек хочет поднять меня, но я, начиная протестующе стонать, указываю рукой себе за спину туда, где к водосточной трубе привязан щенок. Во взгляде мужчины сквозит легкое удивление, спустя секунду он развязывает веревку и берет на руки уже меня вместе с дрожащим мохнатым комочком. После этого мы поехали в больницу, но я не могу думать ни о чем другом, кроме как о мягкой шерстке под моими грязными пальцами и влажном, теплом языке слизывающем кровь и слезы с моих щек.

***

После того случая прошло несколько дней. Я ничего нового не вспомнил, а потому не считал нужным возвращаться в участок. Бредя сейчас по улице в сгущающихся сумерках, чувствовал некую нервозность, и даже легкий страх. Все-таки я повстречался с убийцей и по тому, что помнил и слышал, серийным. Оставалось удивительным, что он не пристрелил меня на месте, а просто отправил в нокаут. Возможно, он решил, что я был настолько пьян, что в будущем не смогу опознать его или сказать что-нибудь существенное о внешности. По большому счету гад оказался прав. Но я не мог вспомнить ничего кроме глаз и других мелких деталей, не потому что был пьян, а потому что меня в тот момент охватил такой животный ужас, что он сковал все тело. Так что даже сейчас воспоминание, как и сразу после происшествия, выглядело смутным и отрывочным. Мне было жаль убитую женщину, но я не мог ничего сделать для нее. Или даже для кого-то другого.

Вдруг что-то заставило меня остановиться, как будто какая-то кнопка щелкнула в голове. Я поднял взгляд и сразу узнал его. Моментально. Тут же. И в ту же секунду понял, что и он узнал меня. Напротив, всего в нескольких метрах, стоял тот самый незнакомец, в том же самом плаще. Под руку с ним удивленно замерла женщина. Рыжеволосая красавица недоуменно переводила взгляд с меня на мужчину.

- Рик, - осторожно начала она, - ты что, знаешь этого человека?

- Первый раз его вижу, - совершенно спокойно ответил он. - Идем, дорогая.

И они прошли мимо. Я стоял посреди улицы и не мог двинуться с места. Время вокруг как будто остановилось. Этот человек всего на какую-то секунду поравнялся со мной и повернул голову в мою сторону, но я успел в его глазах разглядеть искру узнавания и гнева. Страх сковывал от этого взгляда. Зашарил руками по карманам пытаясь отыскать мобильник, но как назло сегодня он стоял на подзарядке дома. Я бросился бежать вниз по улице, надеясь найти по пути хоть одну патрульную машину, ну или добежать до участка. Но никого не было. Даже простых людей. Как будто все вымерли. Я бежал и бежал и все никак не мог добежать, а потом вдруг почувствовал резкий удар в бок и визг шин. В глаза ударил свет фар. Встряхнув головой, кое-как поднялся с асфальта и меня тут же взяли под руки с двух сторон.

- Офицеры, - позвал я, хотя голос прерывался то ли от страха, то ли от быстрого бега, - пожалуйста, мне нужно скорее в участок 39 поговорить со Смитом.

- У, Джим, да от него несет за версту. Опять какой-то пьяный прыгнул под машину.

- Да, ни смены без приключений. Все ты виноват, Скотт. Надо было этот район отдать третьему патрулю.

- Сейчас в камере посидишь, и все у тебя пройдет. Никуда уже больше не нужно будет, - обратился уже ко мне правый полицейский.

- Нет, подождите, - попытался вырваться. Они должны были выслушать!

- Пихай его в машину, Джим. Хватит лясы точить.

Меня довольно грубо засунули на заднее сидение патрульной машины, попутно припечатав головой о крышу. Дверь сухо защёлкнулась за спиной.

- Сиди тихо, иначе... - и мне выразительно погрозили дубинкой.

Но я просто не мог это так оставить. Ведь этот человек сейчас там, снаружи с ни в чем неповинной женщиной. И сегодня вечером он ее убьет! Я это знал! Видел по его глазам и ухмылке.

- Там убийца, я видел его. Тот самый, который несколько дней назад убил женщину в переулке, - в отчаянии закричал я.

- Смотри, Скотт, этому убийцы спьяну мерещатся, - и они оба глумливо заржали.

- Да послушайте же меня вы, твердолобые ублюдки! Там какой-то психопат собирается убить женщину, а вы здесь комедию ломаете, - я окончательно вышел из себя.