— Мне бы с Платоном пообщаться, — произнес Юрасов. "Надо же, у парня свое жилье имеется, раз уж Платон сказал, что у него квартирует. А он все равно здесь отмораживается. Странный, все-таки, народ эти неформалы".
— С Платошей? — согнув ноги в коленях, Горыныч выбрался из-за спин товарищей и уселся прямо напротив Глеба. Он оказался здоровенным амбалом в "косухе" и драных джинсах — это в конце декабря-то. — А что ты хочешь от него?
"Ну и душная же публика, — подумал Юрасов. — Хотя, по большому счету, он правильно поступает. Мало ли кто его другом интересоваться может".
— Разговор неоконченный есть.
— Так, — достав из кармана своей косухи пачку сигарет — и не абы каких, а Parliament — Горыныч закурил и внимательно посмотрел на Глеба. — Смотри, если ты ему проблем подбросить хочешь, я тебе ничего не скажу. Да еще и по рогам настучу, а ребята помогут. Верно, Фишер? — так, оказывается, звали неполнозубого панка.
— Верно, — тот радостно "сверкнул" провалами в челюстях. — Урле бока намять — лучше, наверное, на свете и нет ничего.
— Я вам не урла, — жестко произнес Глеб. — И Платона обижать не собираюсь.
— Откуда я знаю, можно ли тебе верить? — развел руками Горыныч. — Приведу тебя к нему — а ты ствол из штанов достанешь.
"Ни фига себе, разговорчики, — промелькнуло в голове. — Непростого человека я, все же, подвозил".
— Не достану, — заверил Глеб. — Позвонить ему можешь?
— Могу, — кивнул битюг. — Автомат рядом.
— Не нужно автомата, — Юрасов протянул Горынычу свой мобильник. — Скажи, пришел Глеб, который его с Валдая подвозил.
— Ого, какая зверюга, — "металлист" несколько секунд изучал дизайн достаточно редкого в ту пору аппарата. — Тебе звонок на домашний номер в копеечку не влетит?
— Влетит, — кивнул Глеб. — Но уж очень Платона увидеть нужно.
— О" кей, — Горыныч набрал семь цифр и быстро пересказал слова Юрасова. Выключил телефон и протянул владельцу. — Сказал, приедет. А ты, вроде бы, проставиться обещал за помощь?
Мрачное заброшенное одиннадцатиэтажное здание в районе Ховрино, неподалеку от Речного вокзала, привлекает к себе сотни людей. Сюда съезжаются любители острых ощущений со всей Москвы. Каждый год в этих стенах находят десятки трупов. Зловещее место обросло множеством легенд и имеет, можно сказать, дьявольскую репутацию.
Это — Ховринская больница. Ее строительство началось в 1981-м году на месте старого кладбища. Планировалось создать одно из лучших медицинских учреждений страны на 1300 коек для больных со всего Советского Союза. Но со временем было решено построить здесь обыкновенную районную больницу — в Ховрине в те годы медучреждений не было вообще. В 1985-м строительство при неясных обстоятельствах свернули. В больницу к тому времени уже завезли аппаратуру и мебель. Все это растащили местные жители.
Причин, по которым строительство было остановлено, предполагается несколько: нехватка средств для окончания работы и дальнейшего содержания больницы; неудовлетворительное состояние фундамента; неудачный исходный проект, грозивший обрушением здания. Но после того как прекратились строительные работы, история Ховринской больницы только началась. Ей не суждено было стать оазисом, спасающим человеческие жизни. Она стала юдолью, где люди встречали смерть — из-за неразделенной любви, по нелепой случайности, и, наконец, волею судьбы…
Здание состоит из двух корпусов. Главный по форме напоминает звезду. От него отходит шесть крыльев, соединенных трехэтажными переходами. Корпус венчает диковинная трехуровневая крыша.
Второй корпус был задуман как офтальмологический. Там также находились морг и крематорий.
После внезапного прекращения строительства недоделанную больницу некоторое время охраняли военные. Объект значился как стратегически важный. Но немного позже охрану сняли.
Здание, однако, пустовало недолго. Его обжила сатанинская секта "Немостор". Сектанты обустроили место для сборищ в подвале, куда не попадал ни один лучик солнечного света. Все любопытные, забредавшие в логово сатанистов — будь то бродяги, маленькие дети, или выгуливавшие собак жители окрестностей — там и заканчивали свои дни. Их либо просто убивали, либо же приносили в жертву. Трупы сжигались в специальных печах, развалины которых сохранились по сей день.
Действие опасной секты и постоянные ритуальные убийства в стенах заброшенного здания не остались незамеченными. Вскоре об этом стало известно правоохранительным органам.
Апартаменты верхушки "Немостора", в которых стоял даже генератор электрического напряжения, располагались в широком тоннеле, соединявшем главный и офтальмологический корпуса. Легенда гласит, что во время очередной сходки сатанистов была проведена операция по уничтожению секты. Якобы вооруженные отряды омоновцев окружили культистов и, открыв огонь, загнали их в глубь тоннеля, после чего взорвали оба входа, отрезав дорогу к отступлению. От взрыва тоннель затопило, и замурованные в нем сатанисты утонули. Их останки, по слухам, находятся там до сих пор. Но место входа в затопленный тоннель сегодня никому не известно. Человек, который показал его бойцам ОМОНа, перед операцией бесследно исчез.
Такова наиболее распространенная версия истории места, куда декабрьским днем девяносто пятого года приехали Глеб Юрасов и Платон Трелковский.
Свою фамилию Платон назвал Глебу по дороге в больницу — ехать туда пришлось сначала в метро, до конечной станции, а после — на автобусе.
— Мне, в определенном смысле, повезло, — добавил при этом "металлист". — Хотя это, конечно, как посмотреть…
Смысла этой фразы Юрасов не уловил, а в подробности вдаваться не стал.
— Слушай, ты сегодня спиртное не употреблял? — спросил Платон, когда они вошли в одно из бесчисленных захламленных помещений, в котором каким-то чудом сохранилась входная дверь.
— Нет. Не имею привычки заниматься этим с утра.
— Вот и славно. Значит, не будет повода списать увиденное на свое нетрезвое состояние, — промурлыкал Трелковский. — Отойди чуть в сторону, я закрою дверь.
Платон достал из кармана связку ключей и запер комнату изнутри, оставив позади слабый свет, проникавший в недостроенную больницу сквозь пустые глазницы окон. Темнота ударила по глазам и сделала их бесполезными. "А откуда у него ключики-то? — запоздало подумалось Глебу. — Ох, непростой человечек. А ну, как он меня сейчас каким-нибудь жертвенным серпом по горлу полоснет?". До паники было далеко, но на всякий случай Глеб отошел как можно дальше от места, где стоял Платон, и весь обратился в слух.
— Глеб, у тебя зажигалка есть? — раздалось из темноты.
— Есть.
— Зажги, пожалуйста. И подержи огонь, сколько можно.
Юрасов вытащил из кармана бензиновую Zippo. Язычок пламени выхватил из непроглядной тьмы лицо Трелковского и смутные очертания его фигуры.
— А теперь — смотри, — сказал Платон, протягивая левую руку по направлению к Глебу.
Оранжевый огонек вдруг вытянулся в струйку, которая потекла по воздуху к ладони Платона. От неожиданности Глеб выронил зажигалку, но магический — назвать его как-то иначе язык не повернулся бы — процесс продолжился. Огненная змейка весело кружилась вокруг кисти Трелковского. В следующий миг Платон взмахнул рукой, и пылающий круг, увеличившись в размерах раз в двадцать, взвился под потолок. Пять оранжевых лучей прорезали внутреннее пространство кольца, образовав перевернутую пентаграмму. В эту секунду Юрасов понял, что имеет дело далеко не с белым магом.
— Ну что? — голос Платона зазвучал так, точно был усилен динамиком. — Теперь ты веришь в магию?
— Давай уйдем отсюда, — пробормотал Глеб. — Что-то здесь душновато.
С тех пор он не раз мысленно возвращался к тому эпизоду в закутке заброшенной больницы. Глеб больше не видел никаких чудес, хотя и мог бы попросить Платона показать ему еще что-нибудь. Трелковский не отказался бы — он, в отличие от упомянутых по пути с Валдая "собратьев по цеху", вовсе не считал нужным скрывать свои способности. За это, кстати, и расплачивался — тайный магический мир, который Платон стремился сделать более явным, отнюдь не был заинтересован в полном слиянии с миром простых людей.
