– Готов поспорить, старик давно сюда не заходил.

– Так бывает, когда теряешь близких. Моя бабушка долго отказывалась выкидывать вещи покойного деда. Считала, что даже спустя годы после его смерти это было бы кощунством.

Коллега поднимает фоторамку, лежавшую лицом вниз, и показывает Нине.

– Внизу тоже есть ее снимки. Привлекательная женщина. Не мой типаж, но привлекательная.

Присцилла Харпер смотрит прямо в камеру, изогнув бровь и держа руку на бедре. Она выглядит уверенной и невозмутимой.

И тратить на нее явно приходилось немало.

Нина открывает шкаф и достает несколько вещей: вечернее платье ярко-красного цвета с глубоким вырезом, кашемировое пальто, отороченное мехом, бледно-зеленая блузка с гофрированным воротником.

– Это настоящий шелк. У нее были дорогие запросы.

– Загнать бы на «И-бэй», если б не дырки от моли.

– Спасибо за совет, Клайв. – Нина морщится и возвращает одежду в шкаф. – Управление всерьез приказало все это упаковать? Мы же проторчим тут целую неделю.

– Кажется, больше всего Фаули интересовался порнушкой, так что, если под кроватью нет плеток и других садомазохистских штучек, можем закругляться с этим этажом. Я еще проверю наверху, хотя, по-моему, там пусто. Только каркас металлической кровати и стопка старых номеров «Дейли телеграф».

Нина открывает ящик прикроватной тумбочки – раздается стук пластиковых флакончиков из-под таблеток.

– Ого, ну и запасы, – говорит Клайв. Нина складывает их в пакет для улик: в основном снотворное, на всех этикетках написано имя Присциллы Харпер.

– Внизу нашлось что-нибудь? – спрашивает Нина.

– Кроме похабных журнальчиков? В столе полно писем и старых счетов. Не знаю, какой от них толк, но на всякий случай тоже возьмем. Из подвала уже почти все унесли.

Нина вздрагивает.

– У меня перед глазами стоят эти кровавые царапины на штукатурке. Бедняга, наверное, помутилась рассудком, раз дошла до такого… Страшно подумать.

– Мне кажется, она их слышала.

– В смысле?

– Представь, – с мрачным видом говорит Клайв, – по соседству лет тридцать жила старая бабка, и тут вдруг пару недель назад появляются рабочие. За стенкой она впервые услышала людей. Хотела добраться до них.

Время 15.15. Учитывая проблемы с допросом Харпера, я решил отложить это дело до тех пор, пока мы не поговорим с девушкой – правда, она все еще накачана успокоительными. Вытянуть что-нибудь из мальчика мы даже не надеемся. Криминалисты получат предварительные результаты лишь через несколько часов. Все это значит, что меня достает суперинтендант, в пресс-службе царит хаос, а в отделе полно заряженных тревожной энергией людей, которым нечем заняться. Гислингхэм пробует отыскать коллег Харпера по университету и доставщиков еды из супермаркета, Бакстер смотрит списки пропавших без вести – вдруг хоть кто-то подойдет под описание пострадавшей. Он – настоящий энтузиаст своего дела, любит копаться в компьютере, однако час спустя, когда я заглядываю к Бакстеру, то вижу, что он устало хмурит брови.

– Ничего не нашел?

– Ни хрена. У нас нет имени, мы не знаем, откуда она и сколько времени провела в этом подвале. Неизвестно даже, заявлял ли кто-нибудь о ее пропаже. Можно месяц копаться, и всё без толку. Даже через программу распознавания лиц нельзя найти человека, если его нет в базе.

Отправлено: Пн 01/05/2017 в 15.45

От: [email protected]

Кому: D. [email protected]

Тема: Билл

Спасибо за письмо. Как раз сейчас читаю новости, а фотографии с Фрэмптон-роуд показывают даже по канадскому телевидению. Сравнивают его с тем ненормальным из Австрии, который долгие годы держал в подвале свою дочь. Разве Билл мог сделать что-то подобное? Да, он всегда был человеком радикальным, но только не жестоким. Присциллу я не знала, однако, как я понимаю, после нее Билл с другими женщинами не встречался. А если и встречался, то мне не рассказывал. Психолог, наверное, сказал бы, что я чересчур наивна и такие люди умеют скрывать свою сущность. Неужели это никак не проявляется? Извини за сумбурные размышления, тут еще раннее утро и я никак не могу поверить в услышанное. Прямо как те люди, у которых журналисты берут интервью о каком-нибудь маньяке, а они лишь бестолково повторяют: «Он казался таким спокойным парнем…» В общем, дай мне знать, если понадобится помощь.

Сомер стоит на углу Чиннор-плейс. Отсюда видно, как криминалисты выносят коробки из дома номер 33 по Фрэмптон-роуд и загружают все в фургон. На другой стороне улицы припаркованы два микроавтобуса телевизионщиков. Сомер третий раз звонит в звонок. Похоже, в этом доме никого нет, хотя, судя по количеству велосипедов, мусорных баков и общему состоянию жилья, здесь обитают студенты. Таких общаг почти не осталось. Тридцать лет назад никому не были нужны дома монструозных размеров, которые трудно содержать, вот большинство из них и разделили на жилые комнаты либо по дешевке продали университетским кафедрам. Теперь все иначе. Сейчас эти строения вновь превращаются в фамильные дома, какими их и задумывали викторианские архитекторы. Места в них хватает даже для домашнего персонала, живущего вместе с хозяевами. Марк Секстон – лишь один из последователей современного тренда.

Сомер звонит в последний раз и уже собирается уходить, когда дверь наконец-то открывают. Рыжий парень лет двадцати, зевая, потирает шею. Наверное, только что проснулся. Коридор заставлен пустыми бутылками, изнутри идет запах несвежего пива. Глянув на Сомер, юноша делает притворно испуганный вид.

– Вот черт.

Она улыбается:

– Констебль Эрика Сомер, полиция долины Темзы.

Парень шумно сглатывает.

– Старые пердуны опять жаловались на шум? Ну серьезно, мы ведь не так уж громко…

– Дело не в этом, мистер…

– Дэнни. Дэнни Абрахамс.

– Хорошо, Дэнни. Я хотела спросить про дом на соседней улице. Дом номер тридцать три, там живет мистер Харпер. Ты его знаешь?

Дэнни почесывает шею. Кожа покрасневшая, много прыщей.

– Это который псих?

– Так ты его знаешь?

Парень качает головой:

– Да он просто ходит тут и разговаривает сам с собой. Однажды принес нам упаковку пива. Вроде ничего такой.

Сомер достает мобильный и показывает ему фотографию найденной девушки.

– А ее когда-нибудь видел?

Дэнни всматривается в экран.

– Понятия не имею, кто это.

– Твои соседи дома?

– Не в курсе. Вряд ли. Выпускные экзамены, знаете ли… Все, наверное, в библиотеке.

Сомер убирает телефон и дает парню визитку.

– Если у кого-нибудь из них есть информация о мистере Харпере, пусть позвонят по этому номеру.

– Что он натворил-то? Светил хозяйством перед местными бабками?

– С чего ты взял?

Дэнни краснеет.

– Да я просто…

– Передай друзьям мои слова, ладно?

Сомер разворачивается и уходит, оставив парня недоумевать, что вообще происходит. Его неведение длится всего минуты полторы.

– Черт. – Дэнни просматривает ленту новостей на мобильном. – Черт, черт, черт…