Билл просыпается один. Том не разбудил его, перед тем, как уйти на работу. Младший пытается заснуть обратно, безуспешно. Проспал часов двадцать подряд. До того, что болит голова.

Первое, что Билл делает – выпивает рюмку конька и закуривает. Жизни нет, есть что-то эфемерное, неосязаемое. Что-то, что нужно пережить, оставить позади, забыть и перестать, наконец, дышать.

Билл знает, что, как бы ни хотел, не сможет оставить Тома одного. Не сейчас.

Поднимись, перестать бороться, ты знаешь, прожито все.

Весь день пустой, в его распоряжении только оставшийся на дне бутылки коньяк и пара сигарет.

Андре.

Биллу приходит в голову, что Андреас понятия не имеет о том, что сейчас у него есть все шансы. Отчаяние? Нет, скорее какой-то внутренний протест. Злость, наверное, какие там стадии проходит человек, когда умирает? Плевать. Нужен Андре.

Прежде, чем набрать его, Билл допивает коньяк. Уже с улыбкой ждет ответа на звонок.

-Каулитц? Какого черта, три месяца от тебя ни слова.

-Я тоже рад тебя слышать, Андре. – Билл говорит как-то медленно, тягуче. – Встретиться не хочешь?

-С твоим братом – хочу, потому что только он сможет объяснить мне адекватно, что происходит.

И Билл звереет, почти рычит, сжимает телефон так, что белеют пальцы.

-Еще хоть слово о моем брате, Андре, и я забуду, как тебя зовут. Еще блять хоть раз ты произнесешь его имя, и я выбью тебе все зубы.

Пара секунд молчания, после Андре осторожно говорит:

-Хорошо. Где и во сколько?

-Я свободен в любое время, а встретимся мы у тебя. Напиши, как освободишься.

Билл кидает трубку, допивает коньяк.

Нет середины. Ты либо умираешь молча, либо делаешь из этого грандиозное представление.

Билл хочет контролировать хотя бы это.

***

Том, вернувшись домой, понимает, что все еще хуже, чем было. Брат курит в гостиной, на журнальном столике дорожки кокаина.

Том истерично смеется, хватает брата за футболку и дергает вверх, ставя его на ноги.

-Ты охуел вкрай, мне это надоело.

-Ты, может, руку еще на меня поднимешь? – Билл говорит это с улыбкой, будто именно этого и ждет.

Том кусает губы, рывком отпускает брата, тот падает обратно на диван.

-Завтра мы едем в клинику, я договорился о приеме. Я, блять, даже спрашивать тебя не буду, и не ори сейчас, что ты никуда не поедешь. С меня хватит.

Билл затягивается и снова улыбается:

-Я не думаю. У меня немного другие планы.

-Мне плевать на твои планы.

Младший встает, кидает сигарету мимо пепельницы, она оставляет на столешнице желтое, прожженное пятно.

-Сейчас я соберусь и уеду. Поблагодари меня, что я хотя бы ставлю тебя в известность.

Том усмехается:

-Ты думаешь, я тебя отпущу куда-то в таком состоянии?

-А ты мне кто, мать? Я устал от твоего контроля, а ты устал меня контролировать. Побудем сутки отдельно друг от друга, может быть, что-то наладится? А, нет, постой, мы же умираем, у нас уже вряд ли что-то наладится. Прости, все время забываю об этом.

Том сжимает зубы.

-Делай, что хочешь. Уходи.

Билл ожидал скандала, контроля и уверенности. Том устал? Или сдался.

-Ухожу.

Хватает телефон и пальто. Когда дверь за братом захлопывается – Том понимает, что произойдет что-то снова страшное, но останавливать брата он не будет.

Спасет, когда нужно будет, но контролировать больше не будет.

Устал.

***

Когда Андре открывает Биллу дверь, то почти спрашивает «Кого вам?».

Когда Андре всматривается в Билла, то его взгляд становится то ли растерянным, то ли испуганным.

-Какого блять черта? Что с тобой?

-Впустишь, может?

Андре опускает руку, пропускает Билла в квартиру. Даже дрожь по спине, Билл почему-то не Билл больше.

-Выпить есть что-нибудь?

-Ты…

-Расскажу все, только если нальешь.

Пока Билл кидает пальто на спинку дивана и выходит на балкон закурить, Андре находит мартини. Растерян до такой степени, что не сразу соображает, где стоят стаканы. Что и почему Билл сделал с собой? Почему отказывается говорить о Томе.

-Ты там долго еще?

Билл заходит на кухню, все еще держа в пальцах сигарету. Стряхивает пепел в стоящую на столе кружку.

-Одно условие – я наливаю, ты рассказываешь мне все. Почему ты теперь выглядишь так и почему не хочешь говорить о Томе. Все, до подробностей.

Билл улыбается:

-Ты даже не представляешь, до чего все сегодня дойдет. Я допил коньяк сегодня утром, потому что трезвым я находиться не могу физически. – Билл берет стакан с мартини, выпивает залпом, едва поморщившись.

Андре делает глоток и садится за стол. Жестом просит Каулитца сделать то же.

-Тебе не нравится?

Билл запускает пальцы в волосы, играет пирсингом на губе. Андре мгновенно отводит взгляд.

-Ты знаешь, что с тобой можно сделать все, что угодно, и ты все равно будешь красив.

Билл самодовольно улыбается, зло проговаривает:

-А брату моему не понравилось.

-И ты из-за этого напиваешься с утра?

Билл наливает себе еще, снова ухмыляется.

-Я напиваюсь с утра, потому что я умираю. У нас с бра… - Билл чувствует напряжение мышц лица, сглатывает. – У нас с братом хорея Гентингтона, смертельно, рано или поздно.

Андре улыбается, но следует примеру Билла и выпивает мартини.

-Ты делал в этой жизни все, но такого ты не устраивал никогда.

-Мы потеряем контроль и над телом, и над головой. У нас уже нет бокового зрения, ты легко можешь это понять, когда я поворачиваю голову, чтобы взять бутылку, хотя она стоит в двадцати сантиметрах от меня. Я только что запнулся, когда говорил тебе про болезнь. Это тоже она. Иногда я не могу щелкнуть зажигалкой или застегнуть пуговицы с первого раза. У Тома точно также. Только вот узнал он об этом больше, чем на полгода раньше, чем рассказал мне. Вот почему мы сбежали из Германии, вот почему он все эти полгода был будто не в себе. Вот почему я сейчас с тобой, а не с ним. – Билл поднимает взгляд на Андре, который с ужасом смотрит в глаза Билла. – И да, мои глаза косят иногда не из-за того, что я плохо вижу, а из-за того, что мышцы и в них уже начали превращаться в просто ткани. Мы перестанем контролировать движения. Тело начнет ходить ходуном, помешать этому нельзя. Никак. Психозы, истерики, галлюцинации. Все впереди, все еще будет.

Андре не замечает, как наливает себе еще и еще. Биллу каждое слово дается с огромным трудом. Это первый раз, когда он говорит вслух, что умирает.

-Как это получилось, откуда она у вас.

-Генетическое, мать умерла от этого.

Перед глазами Андре совершенный до неприличия мужчина, совершенный настолько, что будь они в пятнадцатом веке, его сожгли бы на костре. Совершенный настолько, что это даже воспринять трудно.

И сейчас он говорит о том, что его совершенство не вечно. Что оно умирает, более того, умирает таким мерзким образом, с осквернением этого совершенства.

-Я не дам тебе умереть. – Андре понимает, что Билл терпеть и ждать не будет, что он убьет себя раньше, чем болезнь заберет у него все. – Ни я, ни Том.

-Я сказал тебе, чтобы ты даже не упоминал его.

-Он не рассказал тебе все только потому, что понимал, что именно вот в это ты превратишься, когда узнаешь, что умираешь. Я бы не сказал тебе ничего тоже.

Андреас наливает себе и Биллу. У Андре трясутся руки и голос. Андре хочет орать так, чтобы его услышали там, наверху. Если там кто-то есть, то как он посмел позволить этому случится с Каулитцами.

Андреас любит Билла так безумно, что готов забрать его болезнь себе. Андреас любит Билла.

И Билл прекрасно это знает.

-Пей.

И Андреас пьет. Пьет, пока не появляется легкость в голове, пока он не начинает злиться так, что с размаха разбивает стакан о стену кухни. Билл сидит за столом, сжав зубы, понимая, как все неправильно и тяжело.

Андреас пьет до такой степени, что начинает винить во всем Тома. Почему он вообще рассказал что-то Биллу. Он сильнее и старше, прекрасно мог выдержать это один. Хотя бы до тех пор, пока им не стало бы откровенно плохо.