Но какой бы голод, усиливающийся с каждой минутой, ни испытывал Сеня, одна мысль о том, чтобы хотя бы лизнуть, прикоснуться губами к поджаренной человечьей конечности, вызывала у него не только чисто физиологическое отвращение, но и содрогание просто-таки мистическое. Пленнику казалось, что даже крошечный кусочек руки, оказавшись у него во рту, мало того, что повяжет Сеню с этими извергами. Но и прикует невидимой (и оттого несокрушимой) цепью навеки к тем, чье имя — Легион.

Часовой-аванонга сначала легонько раскачивался из стороны в сторону, чтобы не заснуть и не скучать, затем принялся ерзать на месте и поглядывать в сторону окутанных сном вигвамов — не идет ли оттуда долгожданная смена. Успокоился он, лишь приметив сразу двух других аванонга, показавшихся из темноты и шедших к площадке с костром, столбом и привязанным к нему Сеней. Даже не дождавшись, когда эти двое подойдут, часовой зевнул и, торопливо и сугубо формально хлопнув себя кулаком в грудь в знак приветствия, заспешил к своему жилищу.

Проводив его взглядом, парочка аванонга сразу направились к столбу. «Что это они задумали, гады?» — вмиг насторожился Сеня. А следом, разглядев их получше, насколько позволяла темнота, нарушаемая лишь отблесками костра, заметил: какие-то мелковатые эти двое для аванонга. Какие-то субтильные. Не в пример другим первобытным браткам, если не имевшим сложение Рэмбо и Терминатора, так хотя бы стремившимся к этим идеалам.

Загадка разрешилась, когда между двумя пришедшими и столбом с Сеней осталось около шага. И пленник не без злорадства подумал, что своя брешь в безопасности есть и у аванонга с их укрепленным лагерем — к партизанским вылазкам в собственный тыл эта банда каннибалов оказалась абсолютно не готова.

Лица двух задохликов с копьями были размалеваны боевой раскраской — почти как у аванонга. Но Сене все равно не составило труда узнать в них… Каланга и Макуна.

— Блин! — прошипел он, сам не зная, что лучше — радоваться или выказывать недовольство, — я… то есть, Сейно-Мава же просил вас… Макуна и Каланга идти к пещере и предупредить остальных.

— Каланг и Макун и собирались идти, — в ответ молвил Каланг, — но Каланг и Макун понимали: вся надежда хелема — на Сейно-Мава. Не будет Сейно-Мава, не будет и надежды. И хелема не будет.

— Хелема могли бы бежать, — шепотом предположил Сеня, — убежать так далеко, что аванонга бы не нашли.

— Хелема слишком долго бежали, — убежденно ответил Макун, — но теперь, благодаря Сейно-Мава, узнали, что от аванонга можно не только убегать. Еще их можно побеждать. А победив раз… один раз узнав, что значит быть сильными, хелема не смогут снова стать слабыми. Снова бежать и прятаться.

— Когда Каланг и Макун увидели, что аванонга поймали Сейно-Мава, — рассказал Каланг, — Каланг и Макун решили не бежать к пещере. Каланг и Макун видели огонь… много огней, которые зажег Сейно-Мава. Видели, как аванонга мечутся будто муравьи, пытаясь их затушить. До Каланга и Макуна аванонга не было дела, и Каланг и Макун смогли незаметно проскочить в лагерь. А потом спрятались в одном из жилищ аванонга, в котором никто не жил… а может, жил, но больше жить там некому.

Последняя фраза, как понял Сеня, претендовала на остроумие. Юморок с заметным оттенком черного. Потому что нетрудно было догадаться, откуда взялись в лагере такие ничейные вигвамы. Да, раньше они кому-то принадлежали. Но немало аванонга полегло в недавней битве.

— Так просидели Каланг и Макун до ночи, — продолжил старший Сенин товарищ по рыболовным экспедициям, а с недавних пор еще и по разведочной операции, — и вот вышли… чтобы освободить Сейно-Мава.

— Спасибо, конечно, за это, — Сеня улыбнулся, так тронула его и верность, и находчивость этих двух дикарей, — ну так чего же вы ждете? Освобождайте, пока тому соне-часовому смена не пришла. И… сперва, может, уберете от меня эту гадость?

На последних словах он дернул подбородком, указывая на подоткнутую под веревку жареную человеческую руку.

Макун выдернул ее и, глянув мельком и поняв, что именно держит в руках, брезгливо сморщился, будто нечаянно подобрал какашку. А затем с отвращением швырнул отрубленную конечность в костер. После чего оба хелема принялись распутывать обернутую вокруг столба и Сени веревку.

— Уф! — выдохнул пленник, когда нежданные спасители, наконец, избавили его от пут, — а теперь… спасибо, конечно, но вам… Калангу и Макуну пора уходить.

— А Сейно-Мава не пора? — вопрошал Каланг недоумевая.

— А Сейно-Мава должен… сначала убить главаря… вождя аванонга, — эта фраза далась Сене нелегко, ибо находиться в лагере даже лишнюю минуту он желанием не горел, а тем более не хотел снова видеться с главарем, — на нем, похоже, здесь все и держится. Это он поддерживает союз со злыми духами.

— Макун и Каланг помогут, — с едва ли уместным энтузиазмом обратился к Сене Макун.

— Нет, не поможете… не помогут, — отрезал тот, — главаря охраняют духи зла. А ваше оружие… наконечники каменные им не страшны.

В последнем Сеня почти не сомневался. Ведь у аванонга тоже оружие из камня. А никакого отвращения к нему со стороны главаря заметно не было. Да и странно было бы ему выказывать отвращение к тому, на чем, по большому счету, и держалось могущество этой банды — и, соответственно, его власть.

Напротив, главарь наверняка лично участвовал в подготовке своих бойцов, в тренировках. По крайней мере, поначалу. Как и в битвах еще. И хотя бы царапину мог получить. Однако ни к каким фатальным последствиям это не привело. Во всяком случае, выглядел главарь, накануне вечером беседуя со своим пленником, и бодрым, и здоровым как бык, и живее всех живых.

А вот что способно причинить вред этому человеку со злыми духами в качестве «крыши»… уверенного ответа на сей вопрос у Сени не было.

Осиновый кол? Нет, это для вампиров. Металл? Насколько Сеня помнил, нечисть вроде боялась серебра… и железа еще. Ну и огонь. Не зря же в средние века колдунов и самых безнадежных одержимых сжигали на костре.

Хотя, что из перечисленного действительно имело смысл, а что было лишь суеверием, порожденным невежеством предков, Сеня не знал. Вообще, для него оказалось жутким потрясением, просто-таки крушением привычной картины мира, узнать, что нечисть, оказывается — не просто персонажи страшных сказок и может не только упоминаться как замена матерных выражений.

Трудно было Сене теперь понять, где правда, а где он привык ошибаться, на что предпочитал почем зря смотреть свысока, заодно с большинством себе подобных. Но в одном был уверен: как Карфаген должен быть разрушен, так и главаря аванонга было необходимо спровадить на тот свет. Будь тот просто первобытным доном Корлеоне или микрогитлером — с такими амплуа можно было, пожалуй, смириться. Действительно, свалить от этих отморозков подальше и жить спокойно. В конце концов, руки аванонга не такие длинные, как кажется тем же хелема. А главарь рано или поздно должен был склеить ласты, и на этом триумфальное шествие его банды наверняка бы закончилось.

Но увиденное под занавес беседы с главарем — адское пламя, плясавшее в глазах, скрежет зубовный и нечеловеческий голос — полностью меняли дело. Теперь даже в смертность этого человека (человека ли еще?) верилось с трудом. Зато Сеня охотно готов был поверить, что главарь… вернее, та сила, что за ним стояла, не остановится, пока не захватит мир. Пока не поставит под свои знамена всех моральных уродов и неуживчивых мерзавцев, а все мирные племена не втопчет в грязь. И тогда такому миру не понадобится даже Страшный суд. Не получится отделить агнцев от козлищ, ибо никого кроме козлищ в живых не останется.

Чтобы этого не случилось, следовало поскорее лишить жизни самого главаря. А как именно — здесь, в общем-то, выбор был небогатый. Сеня это понял, немного пошевелив мозгами. И, за неимением другого оружия (нож, травматический пистолет и даже зажигалку забрали при пленении), вытащил горящую головню из костра и направился к вигваму предводителя аванонга. В каком именно из жилищ лагеря тот скрылся после отбоя, Сеня запомнил.