Даже ее кости растаяли, как кусочки масла, но она все еще слегка двигалась, все еще цепляясь за кусочек жизни. Ее рот работал вверх и вниз, как будто она пыталась говорить, хотя ее рот был наполнен сжиженным мясом ее языка и десен. Кожа отслоилась, показав розово-фиолетовый череп, который уже начал разрушаться.

   Кип встал, похлопал в ладоши, наблюдая, как остальная часть ее тела растворяется в куче ярких красок.

   Да, пришло время для вечеринки. И Кип не мог дождаться начала праздника.

   Он прогуливался по мансардным ступеням, свистя на ходу, вышел на улицу и встал во дворе.

   Его тело призвало их.

   И когда они приходили, он давал им то, что они хотели. Он даст каждому из них то, что они заслужили.

   Чак сидел в лесу. Это было место, которое Джейд показала ему несколько месяцев назад. Они пропустили школу, и она приказала ему вести свой Мустанг через деревья на поляну, где они снова и снова трахались, как кролики. Чак вспомнил, как болел его член на следующий день.

   Но теперь Джейд была с Кипом. И Чак был рад. Все, что сделало Кипа счастливым, сделало Чака счастливым.

   Но он мертв сейчас. Он мертв, и это все, что от него осталось.

   Чак поднял порванное нижнее белье, чтобы лунный свет осветил коренастый мазок. Опять же, когда свет танцевал по поверхности дерьма, он ослеплялся цветом, как будто последняя еда Кипа была миской разноцветного блеска.

   Чак облизнул губы, его руки теперь дрожали из-за того, как сильно он нуждался в Жабе. Каждая клетка его тела умоляла его засунуть это в рот и проглотить, чтобы вся боль исчезла.

   Что я делаю? Я не могу есть дерьмо ... что за хрень со мной?

   Чак не знал, откуда взялась эта мысль, но он отшутился, пробежал зубами по ткани и соскреб фекалии в рот. Вкус не был тем, что он ожидал. В нем была некоторая пряность, с оттенком сладости. Он пережевал его, позволил ему впитаться в свою палитру и язык, а затем, наконец, сглотнул.

   Он провел языком по боксерским шортам, убедившись, что он получил все, не упуская ни одного кусочка.

   Это началось у него в кишечнике. Сначала это было то чувство, которое он жаждал, и он вскочил на ноги и заколебался, когда успокаивающие вибрации пронзили его внутренности. Но это продолжалось всего несколько секунд. Улыбка на его лице превратилась в узел растерянности и агонии, когда казалось, что колючий шарик взорвался в его животе, становясь все больше и больше, иглы становились все длиннее и острее.

   Он схватился за живот и упал на колени, черная жидкость пузырилась из его горла и текла изо рта, превращаясь в грязь.

   Что со мной происходит? Что ... что за хрень?

   Он пытался стиснуть зубы, но они начали выпадать один за другим. Из его рта вырвался еще один поток черных чернил, за которым последовал крик.

   Жгучая боль проникала из его кишечника в горло, набирая скорость, оставляя след огня. Как только он достиг его головы, Чак плюхнулся в грязь, больше не мог кричать, больше не мог думать.

   Казалось, что дерьмо заползло в его череп и съело его мозг.

   Чак перевернулся на спину и уставился в небо. Ночная чернота превратилась в полосы вибрирующего и пульсирующего цвета, как оргия радуг.

   Чак улыбнулся. По крайней мере, он думал, что улыбнулся. Что-то горячее и коренастое продолжало выплескиваться изо рта и из ноздрей. Только когда он встал, он понял, что у него взорвался живот, и что его внутренности свисали из зияющей пещеры, как гигантские щупальца кальмара.

   Он смеялся, тыкал и подталкивал мясистые трубки. Там разразилась боль, но это был другой вид боли.

   Земля двигалась, была похожа на море гниющей плоти, и каждый раз, когда он делал шаг, его нога погружалась в прогорклое мясо, а личинки извивались и танцевали у него под ногами.

   Деревья были похожи на гигантские трупы, нависающие над ним, обещая ему смерть и пытки, поэтому он взобрался на одно из них, его кишки зацепились и разорвались на ветвях. Он нашел самую толстую конечность, какую только мог, обхватил ее обеими руками, затем повис на ней, отскакивая от веса своего тела, пока он не освободился, и он не упал обратно в море гнили под ним.

   Конечность кровоточила в его руках, и он сделал несколько пробных ударов.

   Кровь, гной и дерьмо!

   Он не хотел ничего говорить, слова просто выплеснулись из его рта, горячие и соленые. Но, по его мнению, это имело смысл. Он знал, что он должен был сделать. Это то, что Жаба хотел бы, чтобы он сделал. Заставил их страдать.

   Каждый должен страдать.

   И тогда он почувствовал это. Как будто небо открылось, и пошел дождь из иголок кактуса.

   Жаба жива. И он зовет меня.

   Чак пробирался через лес, следуя указаниям, которые отражались в его разбитом разуме.

***

   «Дерьмо», - Гвен выпустила воздух из сжатых губ и провела обеими руками по волосам.

Она посмотрела на Зака, слегка ухмыляясь, словно ожидая, что он скажет ей, что он шутит.

   Но Зак оставался невозмутимым. Он делал все возможное, чтобы не заплакать перед ней.

   «Это просто… это отвратительно. Я имею в виду ...»

   «Да уж. Именно так. Я до сих пор не верю, что это происходит, но сейчас это невозможно отрицать. Дерьмо реально, и это мой чертов кузен, с которым это происходит».

Зак хлопнул ладонями по рулю, раздался гудок.

«Почему он? Почему Кип? В этом мире, в этом чертовом городе так много гребаных придурков, кто заслуживает этого больше, чем он. Он был всего лишь добрым всю свою жизнь ... а теперь это?»

   «Я всегда думал, что у него просто худший случай прыщей, который я когда-либо видел. Но ...это. Это просто..."

   Зак не знал, как «"И что теперь? Ты действительно собираешься рассказать эту историю полиции?

   «Я просто скажу им ... бля, я не знаю. Я скажу им, что Кип может быть опасным, понимаешь? Тогда они точно будут слушать».

   Она сморщила лоб, и на мгновение Зак подумал, что собирается протестовать, но она только кивнула.

«Это довольно умно на самом деле. Потом, когда они доберутся до дома, нам не нужно ничего им говорить, они сами это увидят, верно?»

   «Именно так».

   Несколько минут они молчали, казалось, мариновались в своих собственных глубоких мыслях. Затем Гвен сморщила нос, высунула язык и покачнулась, словно у нее покалывало в позвоночнике.

   «Они на самом деле съели его гной? Господи Иисусе... Но знаешь что? - Она улыбнулась, подняла бровь и посмотрела на лобовое стекло пустыми глазами. - Они все это заслужили. За то, что так долго относились к нему как к дерьму»