Наконец словоохотливая домовладелица удалилась, театрально держась за поясницу и вполголоса что-то певуче приговаривая, так и не отыскав в просторных карманах передника второй ключ от двери, разъединяющей гостиную и комнату, в которой тихо, как вор, шуршала пакетами Олимпия.
- Не знаю, куда запропастился, может, ваш муж забрал его зачем-нибудь?
Еще одна отговорка. Все они, южные люди, таковы, божатся, что обязательно исправят, сделают, найдут, заранее зная, что обещанное неисполнимо и ключ украден вороватой сойкой, потом отрыт в грядке жадным до клубники младенцем и снова утерян на диком каменистом пляже, куда старшая сестра взяла его однажды и где его чуть не забили чайки, учившие птенцов летать. Хозяйка отлично знала или предполагала все это, когда протягивала Мине фальшивый ключ от не существующего ныне замка с наказом хоть этот-то не потерять. Разумеется, межкомнатную дверь необязательно запирать, вряд ли Марку придет в голову ею воспользоваться, хотя несколько раз он в этой комнате ночевал.
12
Мина откусила сочную желтую грушу; после выпитых за компанию с Липой нескольких чашек крепкого кофе горечь во рту соединилась с дюшесовым ароматом, получилось приятно. Они не повели Липу на свое излюбленное место, в прохладную лагуну с темно-зеленой по краям водой: ее длинному приплюснутому телу просто не нашлось бы подходящего уступа, к тому же это далеко, а скоро время обеда. Мина зарыла поглубже в песок огрызок и, присыпав сверху мелкими ракушками - может, осы и не учуют сладкой приманки, - легла на спину, замерла.
Марк сказал, что искупается и пойдет наверх. С Олимпией он, оказывается, был знаком, к тому же слышал в баре, что к ним на виллу приехала "высокая с рыжими волосами", поэтому и не торопился с возвращением, а вот она зря потеряла утро, с моря дул легчайший бриз, да. Он по обыкновению дразнил на пристани птиц, когда причалил рыболовный катер, к которому тут же выстроилась очередь. "Представь себе, полгородка просыпается два раза в неделю в шесть утра, чтобы полакомиться свежепосоленной килькой, и некоторые, заметь, не сдержав аппетита, тут же на пристани начинают ее есть. Я даже встал в очередь, чтобы купить на пробу немного, но подумал: лучше мы сходим с тобой вместе в четверг, на это стоит посмотреть - они выкладывают рыбную мелочь для пробы на огромном жестяном блюде, так что чайки сходят с ума от запаха".
Наивный Марк. Ни за что не встанет она так рано, чтобы полюбоваться, как прожорливые курортники запихивают руками скользкую от рассола рыбешку в рот, чайки с криком носятся низко, над самыми головами. Все-таки хорошо, что теперь для беседы у нее будет Липа, как у Марка - доктор, за последние полтора месяца она почти разучилась разговаривать, так что Липа приехала очень и очень кстати. Они не поссорились, нет, просто наступила пора ожидания, когда следует помолчать, чтобы не вызвать ревность богов и - Мина иногда об этом думала - самого Марка.
Сперва он вычитанной из греческих мифов затее обрадовался, она казалась ему чем-то вроде терапии, полезной для здоровья жены. Через месяц подробных, жарких обсуждений Мина убедила его окончательно, что единственный для них выход - забеременеть от Таниста, гибкого, почти бесплотного Адониса, чистого и непорочного, как детская слеза. Осенью, сидя в своем загородном доме у камина, они вслух вспоминали, каким спокойным высокомерием одаривал этот полуголый мальчик нарядно одетых, богатых мужчин и дам, как равнодушно он проходил сквозь пошлые курортные соблазны, предпочитая дружбу с маленькими детьми и растениями, с какой грацией лазал по деревьям... Глядя на языки горячего, как южное солнце, пламени, они тогда решили, что Мина, воспользовавшись его невинностью, как чистым зачатием, должна, подобно древней царице, использовать мальчика, чтобы родить Марку наследника...
Мина перевернулась на бок и, облокотившись на локоть, прикрыла половину лица шляпой, предложила Олимпии сигарету. Та села, накрыв плечи изнанкой цветастой юбки, и стала наблюдать за Марком, который, зайдя в воду по щиколотку, остановился, зябко ссутулив плечи.
- Ты находишь его нелепым?
Похоже, что, лежа с закрытыми глазами рядом, каждый знает про другого, что тот думает. Похоже, Липа думала о Марке.
- М-м...
- А мне такой тип нравится.
Липа, сбросив юбку, встала во весь свой длинный рост, постояла в нерешительности. Все-таки она милая и уже как подруга - в меру добрая и уничижительная, а что ей еще остается? Пока они ее пригрели и дали кров, она другой и быть не может. Нет, спасибо, она не пойдет купаться.
13
Мина наконец нашла сдутую сквозняком, который впустил Марк, с туалетного столика пуховку и, почти не глядя в зеркало, зевнув, припудрила нос. Какой же он все-таки противный, нарочно покупает билеты на самый ранний поезд или самолет, зная, как трудно она по утрам встает, или придумывает занятие, ради которого она должна на ватных ногах, наспех причесанная плестись на пристань, чтобы откусить от перламутровой рыбешки где-нибудь у плавника (здесь самое вкусное, тычет пальцем Марк). Вот и теперь, довольно сообщил Марк, после обеда они отправятся на концерт чудом сюда занесенной оперной дивы. С этой новостью он зашел к Ланским, на террасе у них подозрительно пахло свежей рыбой, а на столе стояла грязная миска. Или это воняет от его ботинка? Еще он позвал доктора, - Марк, присев на стул, разглядывал рисунок протектора на подошве, - таким образом, Липа будет введена в местный свет и не станет докучать Мине. А то, что она осталась без полуденного отдыха, об этом он, разумеется, не подумал.
Обедали они на окраине города в греческом ресторанчике, за деревянной оградой которого сразу же начинались ряды виноградников, справа, обманчиво близко, таял в облачном мареве все тот же сизо-зеленый Олимп. Хозяин-грек держал небольшую винодельню, и прибрежные рестораторы прямо из бочек разливали вино по бутылкам, но только в собственном его заведении можно было попробовать лучшее из каждого урожая. К тому же, уверял Марк, настоящее вино раскрывает свой превосходный букет, только вступая в реакцию с родным для этого напитка воздухом, тогда опьянение оборачивается не пустыми галлюцинациями, а истинным ведением, приравнивающим пьющего к небожителю.
Иногда Марк делался излишне красноречив, со склонностью к назиданиям, как, впрочем, многие другие, получившие добротное, но поверхностное образование. На самом деле он был значительнее и тоньше, но не всегда умел или хотел, общаясь со множеством случайных людей, это обнаружить.
После проведенного в самое пекло на пляже дня она чувствует себя неважно, да и выглядит - Мина захлопнула пудреницу и спрятала подальше на дно сумки, - не лучше. Лицо опухло, вместо темных подвижных глаз - узкие сердитые щелочки, на тарелке - нетронутая порция пастушьего салата, из которого она выковыривает кусочки козьего сыра. Так и есть, к одному прилипла шерстяная ворсинка. Семейная чета Ланских заказала заливных крабов и миног в горчичном соусе, они отдыхают на побережье недавно и все не могут привыкнуть к тому, что морские гады здесь дешевы. Мина вспомнила греческую эпитафию:
С рыбою вместе в сетях извлекли из воды рыболовы
Полуизъеденный труп жертвы скитаний морских.
И, оскверненной добычи не взяв, они с трупом зарыли
Также и рыб по одной малою грудой песка.
Все твое тело в земле, утонувший; чего не хватало,
То возместили тела рыб, пожиравших тебя.
Только вряд ли они читают по-гречески, сомнительно. Да и рыбаки стали не так разборчивы, а рыба хитрее. Интересно, жива еще та акула, что отпилила берцовую кость (разложенные на солнце археологами находки) генуэзскому бедолаге? И чем лакомятся поламуды - судя по их зажаренным мордам, они способны на многое. Сухопарая Ланская, отложив вилку, помимо воли флиртует с доктором, запивая смешки кислым молодым вином, они заказали целый галлон, нелепый выбор.
Дело в том, что доктор очень странно - и Марк этим частенько пользуется - действует на женщин, превращая их в маленьких глупых кокеток. Он, безусловно, красив, воспитан, но, кажется, одного этого недостаточно, чтобы превратить какую-нибудь достойную старушку в смешливую гимназистку, влюбленную в него по уши. Может быть, выражение бледно-зеленых все понимающих глаз, профессионально отработанное - ведь с пациентами приходится говорить об очень, очень интимных вещах, - влияет на дам подобным образом. Наверное, из уважения к Марку доктор не напустил на нее своих чар, и Мина не впервые замечает, что, собственно, взгляд этот взгляд младенческой слепоты, не отразивший на сетчатке ничего из увиденного или прочувствованного за все последующие сорок лет. Вот губы с рядом ярко-белых зубов доброжелательно улыбаются, с удовольствием откусывая кусок бараньей лопатки, усиленно работает челюсть римского образца, поднялся и опустился кадык - доктор хлебнул крепленого вина. Мина разбавила чернильный остаток мерло водой - слишком сегодня душно - и повернулась к Олимпии.
