Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Орлова Тамара

Ловушка для ящериц

Тамара ОРЛОВА

Ловушка для ящериц

П о в е с т ь

1

Утренняя панорама небольшого курортного, а когда-то важного имперского города, поделенная на две неровные части: солнечную белую и синюю от тени заросшего кривыми дубками холма, - появлялась с правой стороны спускающегося вниз автомобиля на четвертом витке горной дороги. На предыдущем извиве от нетерпения увидеть живое море, а не скользкую полоску за железнодорожным окном и не китайскую миниатюру в узком дворовом проеме многие пассажиры открытого таксомотора стали приподниматься на своих местах. Ветер, срывая шляпы и шали, смешно надувал рукава платья и забивал мягким шифоном рот.

Никто никого не слышит из-за оглушительного полотняного хлопанья. Сосед справа, удерживая панамой длинные седые волосы, громко кричит что-то про раскроенные трещинами диабазы, а она всякий раз, как машина подъезжает к внешнему краю дороги, закрывает глаза и сжимает пальцы в кулак, чтобы не дать кольцам соскользнуть в пропасть. Не чувствуя боли, представляет то место в спине, куда вонзится первый острый камень, и как рассыпятся один за другим позвонки в момент глухого приземления на мясисто розовые куски этого самого диабаза.

Холодный, перехватывающий дыхание ветер неожиданно стихает, за следующим поворотом слышен только стрекот мотора и цикад, запах степного зноя, тлеющих под низким солнцем камней. Последний виток проходит немногим выше подножья, и городок открывается, как на разборчивой гравюре: прошлого, эклектичного века виллы среди зонтичных крон итальянских сосен; опущенные в кудрявый кресс-салат черепичные крыши низкой городской застройки; рядом, на травянистом поле, - мраморная античная крошка, по которой бродят пестрые козы, позванивая оловянными колокольцами. Чуть дальше и левее - причал с именными (на зеленых бронзовых дощечках имена по большей части умерших людей) местами для лодок. И, по мере того как изображение увеличивается, уточняясь сквозь лупу узнавания до неопрятного подтека по фронтону церкви святого Стефана, до бледно-розового георгина в городском саду, увеличивается и волнение, правда, уже не такое острое, как в ожидании моря. Все ли на месте?

Так, как в прошлом году оставили. Вывески, лошадей с повозками, заигрывающих с покупателями торговцев, деликатесный и ужасно дорогой ресторан, виллу, в конце концов саму хозяйку? Ее внуку и внучке, при живых безалаберных родителях сиротам, предназначался небольшой пакет с игрушками и шоколадом, которые, разумеется, можно купить и здесь, но которые Мина всякий раз привозит с континента.

- Здравствуйте, как поживаете?

- Милости просим, просим! Погода теперь установилась, надеюсь, вы хорошо доехали...

Да, обстановка на вилле прежняя, возможно, отыщется в каком-нибудь пыльном ящике потерянный в прошлом сезоне браслет, она так ненавидит бессмысленные пропажи. Из раскрытого платяного шкафа пахнуло лавандой и едва заметно - ее летними духами, да, конечно, зимой здесь никто не жил. Оставив вещи нераспакованными, она вышла на террасу. Ну нет, здесь не хватает плетеного кресла с высокой спинкой. Скорей всего птицы из него вылущили солому, жаль-жаль. И только в саду, через который кривая, пока еле заметная стежка ведет к морю, Мина почувствовала наконец, как остатки дорожной тревоги растворяются в поющем от жары воздухе, а с ними заодно - и зудящая под левой лопаткой невралгия. Вот тут наступило разочарование, легкое и приятное: ничего не изменилось, они снова вернулись сюда.

Впрочем, в этот раз она приехала одна. Мужа на несколько дней задержали якобы неотложные дела, но сейчас она на него не сердилась. В этом просторном, с низкими потолками и покатой, как все побережье, террасой доме время сохранялось настолько чистым и невозмутимым, что даже воду в вазе для рододендронов не нужно было менять. Она наклонилась за лежавшими на чемодане цветами и увидела книгу, оставленную Марком под кроватью год, а может, два или три назад. Ей сделалось хорошо и весело, словно они не уезжали отсюда на зиму, да и зимы, собственно, никакой не было, поскольку она ее не помнит, а Марк вышел только что за покупками или в кафе с доктором поболтать.

Без него ей все лень, особенно разбирать вещи, но, по счастью, в первый же день, когда она вытягивала из чемодана пляжный костюм - а она замечательно ловко, чтобы не помялись, умела складывать тонкие и прозрачные летние ткани, - отпала необходимость срочного звонка: нашлись, казалось, забытые дома сандалии. Иначе пришлось бы идти через весь город на привокзальную площадь или в вестибюль чванливого отеля. Солнце высоко, и па2рит, пальцы босых ног в белесой пыли. "Алё? Ты знаешь, оставила летние туфли, съезди, пожалуйста, за ними на дачу, они там в углу... Пожалуйста, Ма-арк... Сейчас шла в дорожной паре, вся ступня изжарилась, пахнет, наверное, как копченая ставрида. Помнишь, мы тогда в дорогу купили, а потом в поезде выбросили в окно?.. Да, звоню из отеля... Хорошо, не буду пить в баре холодный коктейль. Ну, пожа-а-луйста, мне неудобно идти в старых сандалиях в ресторан, тем более большой ноготь один некрасивый, я побоялась сказать педикюрше, она так размахивала щипчиками... Ты же знаешь, какая она шовинистка".

Конечно, приятно было бы поболтать с Марком, хотя не прошло и двух дней, а на четвертый утром он сам приедет, и говорить тогда, собственно, будет не о чем, так, домашние укоризны и пустяки, нашептанные на тесно прижатое ушко теплыми мужскими губами, стук передних зубов о золотую сережку.

Мина достала из-под кровати книгу, вытерла с нее пыль и раскрыла на том месте, откуда торчала сухая травинка; пробежав верхнюю строчку, откинулась на подушку. Забавно, эти первые дни, проведенные порознь, волнуют ее глубоко и сильно, наверное, из-за преодоленного пути с подвижными облаками и мелкотравчатыми долинами, сплошь утыканного пиками гор и кроваво-бурыми безднами.

2

Впервые они приехали сюда после короткого свадебного путешествия. Мина быстро уставала от гостиниц и впечатлений, к тому же одним прелестным, оливковой зеленью по пологим холмам обрамленным утром она окончательно убедилась, что их с мужем взгляды на действительность и искусство категорически не совпадают. Готическая тень над затрещавшими упругой листвой рощами обернулась грозовой тучей, со звуком смертельного выстрела захлопнулся ставень, и упал, рассыпав по полу землю, горшок с алой петунией - Марк, торопясь, не придержал за собой дверь, сбегая от первого в их семейной жизни скандала завтракать в ресторан.

Он вообще во время их путешествия норовил дорого и плотно поесть, в каждом городе отыскивая самые изысканные и дорогие рестораны; после еды осмотру местных достопримечательностей предпочитал чтение местных газет в гостиничном холле или баре, где молча и подолгу курил, лениво стряхивая мимо пепельниц пепел. Мина тяготилась подобной расточительностью. К тому же ей было неуютно бродить одной, теряясь в непроизносимой орфографии улиц, от обиды забираясь все дальше и дальше. Однако ничего плохого не случалось, город походил на город, приветливые мужчины ласковой скороговоркой и жестами объясняли, как быстрее добраться до отеля, куда она в конце концов приезжала на такси разочарованная и усталая. Марк, как правило, ждал ее в гостиничном баре, беседуя с кем-нибудь из постояльцев о чем-то для нее тайном, потому что всякий раз, когда она подходила, разговор прерывался. Муж спешно откланивался и вел ее обедать в очередной экзотический ресторан. Она старалась не думать о том, сколько они сейчас потратят и сколько Марк потратил днем на бесконечные коктейли, но удовольствие от путешествия было безнадежно испорчено, тем более что путешествовали они за ее счет благодаря тете Агате.

Из всех близких и дальних родственников бездетная старая дама выбрала дочь едва ли не четвероюродного брата, попросив в одно пасмурное летнее утро проводить ее на скачки. В семье считалось, что и без того не бедной леди в азартные игры удивительно везет: такая она возвращалась с ипподрома счастливая. Однако после третьего крупного проигрыша Мина поняла, что тете Агате нравится именно проигрывать и что состояние первого своего мужа она спустила таким вот нехитрым способом. Сама Мина с деньгами расставалась нелегко, даже с теми, что давала ей на игру Агата, но о потраченных зря не жалела. Именно из-за этого равнодушия, думалось Мине, тетка и выбрала в наперсницы дальнюю-предальнюю племянницу, положив ей скромное, но достаточное для беззаботной жизни содержание. Агата могла это себе позволить. Хотя второй и третий мужья оставили ей менее значительные, чем первый, наследства, избавиться от них было не так уж просто, тем более что Агата иногда по-крупному и выигрывала, правда, успех переживала мало, не радовалась и не огорчалась.

1
{"b":"63637","o":1}