-На хуй иди, — прохрипел Мерл, — не нравится, пиздуй отсюда вместе с дружком своим и бабой вашей общей.

И, глядя на то, как Шейн, сжав кулаки, разворачивается в нему, поощряюще ухмыльнулся:

-Вперед, бля!

Чувствовалось, что отвести душу он очень даже не против.

Но Шейн, с видимым усилием переборов себя, только плюнул ему под ноги и ушел к группе. Кроме нескольких ходячих на территории они никого не заметили, можно заходить. А с этим наркоманом себе дороже воевать.

В доме было тихо. Видно было, что его ощутимо пограбили, но в целом сохранилась и обстановка и даже кое-какая еда.

Женщины затеяли ужин, мужчины, установив очередность дежурств, разошлись кто куда.

Лори, всю дорогу пребывавшая в подавленном состоянии из-за их бегства, ушла отдыхать в одну из комнат наверху.

Мишель, решившая помочь Керол с нарезкой, как раз несла от машины вяленое мясо, когда ее перехватил Дерил.

Он просто курил на крыльце и перегородил ей путь.

-Как Мерл? — Мишель не смотрела на мужчину, сжимая в руках пакет.

-Нормально, че ему будет, говнюку. — Дерил поморщился, потом нерешительно добавил, — я наверху, в крайней комнате…

-А он?

А он в машине, блядь. Выходить не хочет, так и сидит там, скот. Чувствовалось, что Дерил уже на грани.

Не надо так, ему плохо сейчас… Мишель говорила еле слышно.

-Плохо? — Дерил не выдержал, наконец, повысил голос. Видит Бог, он был терпелив! — Это нам всем, блядь, плохо! Это мы все переживаем! А ему все заебись! Он не думает о нас! О только о себе думает! Как и всегда, блядь! Он всегда думал о себе!

Не говори так! Он переживает, он руки лишился! Его надо поддерживать! И если он меня не хочет видеть, то ты… Мишель, наконец, поднимает голову и обжигается о бешеный сумасшедший взгляд Дерила.

Мужчина шумно выдыхает, делает шаг, хватает девушку за локти и прижимает к стене дома.

Мишель дергается, пытаясь вырваться, безуспешно.

-Мне больно! Пусти!

-Ну уж нет! Ты, блядь, мать Тереза, хоть раз подумала о том, кто он такой вообще? Кто МЫ такие вообще? Че ты о нас знаешь? Ты знаешь, че этот говнюк делал раньше? Че я делал? Сколько народу мы пришили по заказу? — он зло глядит в широко раскрытые, испуганные глаза девушки.

Этот испуг выворачивает ему все внутренности, сжигает, но Дерила несет, и остановиться он уже не может.

Он лишь сбавляет громкость, начинает шипеть ей в лицо. Этот шепот продирает гораздо сильнее, чем крик, заставляет оцепенеть от ужаса:

-А очень часто, крошка, нам надо было не просто пришить, а кое-что узнать… И как ты думаешь, как мы узнавали то, что нам надо? А мы всегда, слышишь ты, святоша французская, всегда узнавали…

Нет… голоса не было, только тихий хрип. Смотреть в его глаза было невыносимо, но и закрыть их тоже не получалось.

Да, солнышко, да… Это именно то, о чем ты думаешь… он продолжает шептать, наклоняясь все ниже, практически касаясь ее ушка губами, — мы резали людей, отрубали пальцы, уши, прижигали…

Дерил выдавливает слова медленно, смакуя ужас Мишель, растягивая момент кошмара. Он уже себя не контролирует практически.

-И когда этот скот садился, я оставался один… И выполнял всю работу за себя и за него. Только так я мог ему обеспечить нормальное существование в тюряге. Он до сих пор думает, что прикрывал меня. А это я, слышишь ты, я его прикрывал, блядь! — он опять срывается на крик, — и как, как мне теперь быть? Он руки лишился! Ах, какая беда! Сука! Да мы все чего-то лишились! Он живой! И это главное! Живой! И теперь, сука, теперь у него есть роскошь пострадать! И заодно напрячь всех! Да пошел он!

Мишель не может ничего ответить, она слишком испугана, ошеломлена откровениями Дерила. Она пытается выскользнуть из его рук. Дерил, кажется, только теперь понимает, что удерживает ее силой, что его руки до побелевших пальцев вцепились в ее предплечья.

-Боишься? — слегка хриплым и уже, кажется, более спокойным голосом спрашивает он, — правильно делаешь… Теперь ты в курсе, что мы нихуя не ангелы… Убежишь?

Мишель лишь шумно выдыхает, ежится от его внезапно изменившегося помертвевшего взгляда.

Она ошиблась.

Он не спокоен. Совсем не спокоен.

-Нихуя не убежишь.

Входная дверь совсем рядом. Справа небольшая гардеробная.

Мишель отлетает к стене, отброшенная сильными руками.

Она не пытается кричать, звать на помощь.

Страшно. Стыдно.

Дерил груб и жесток.

Он не думает о том, что причиняет боль, что уничтожает все то, что было между ними. Сквозь туман слез, застилающий глаза, Мишель видит его бешеный, какой-то потусторонний взгляд, чувствует жесткие ладони, обшаривающие, сжимающие до синяков грудь, бедра, слышит сквозь тошнотворный треск ткани сиплый злобный шепот:

-Принцесса, блядь… Все у тебя всегда заебись было? Че ты знаешь о жизни… Узнаешь щас…

Она не сопротивляется. Впервые испытывает боль в его объятиях. И не понимает, какая боль сильнее: физическая или душевная.

Мишель лишь мучительно стонет, когда он резко входит, начинает двигаться, по-прежнему что-то шепча, уже неразборчиво, но по тону понятно, что оскорбительно. Дерил держит крепко, не дает упасть, смотрит в ее заплаканное лицо, грубо кусает губы, шею, грудь.

В какой-то момент Мишель словно отключается, не в силах вынести ужаса предательства близкого, любимого человека.

К счастью, все заканчивается быстро.

Дерил застывает, выходит из нее, отшатывается. Кажется, он только теперь осознает, что сделал.

Глядит на истерзанную девушку, медленно сползающую по стене на пол, и садится рядом, скрипя зубами, обхватив голову руками.

-Блядь, блядь, блядь… Мудак! Какой же мудак!

Он не решается смотреть на Мишель.

Мишель, посидев немного, неожиданно всхлипывает и пытается встать.

Он подскакивает, обнимает, но девушка отшатывается, в ужасе глядя на него.

Дерил не может выносить этого выражения страха в заплаканных глазах любимой девушки:

Мишель… он не знает, что сказать, — я… Мишель…

Но девушка лишь пятится от него, выскакивает за дверь. Дерил беспомощно смотрит вслед, вздрагивает от стука захлопнувшейся двери и, застонав, валится обратно на пол гардеробной:

-Мудак…

Комментарий к 27. Предупреждение добавила.

====== 28. ======

Мерл проснулся от того, что дико зачесалась правая рука. Он ругнулся, повел затекшими плечами, по привычке хватанул ручку двери.

Правой.

Пронзило болью. Ругаясь еще громче и грязнее, кое-как открыл дверцу машины и вывалился наружу.

Раннее утро.

На крыльце сидит Гризли, покуривая и, как всегда, невозмутимо глядя на помятого, до невозможности злого Мерла.

-Че уставился, Медведь? — голос был сиплый, как будто с дикого бодуна. Впрочем, от истины недалеко.

Само собой, не дождавшись не только ответа, но и вообще хоть какой-то реакции на свой вопрос, Мерл скривился:

-А… Нахуй пошел…

Пошатываясь, прошел мимо мужчины в дом, чтоб разжиться водой.

На кухне сидели женщины. Они с испугом уставились на появившегося в дверях Диксона. Да, судя по всему, видок у него тот еще. Дикий видок.

-Че пялитесь, козы? Воды дайте.

Мимо него, сморщив нос, прошагала Лори. Мегги и Бет, переглянувшись, двинулись за ней, стараясь обходить Диксона по широкой дуге.

-Блядь, че такое? Воняю что ли? — Мерл дошагал до стула, рухнув на него.

Ноги держали не очень.

И непонятно, отчего: то ли от неудобной ночевки в скрюченном состоянии в машине, то ли от многодневной пьянки.

Еще как. Керол, единственная оставшаяся на кухне, со вздохом поставила перед ним бутылку с водой. Мерл тут же благодарно присосался к горлышку.

Выдув примерно половину, отдышался, уже более уверенно поерзал на стуле, глянул на сидевшую напротив женщину.

-Где все?

-Кто конкретно тебя интересует?

-Сама знаешь.

-Твой брат три часа назад ушел в лес. Сказал, на охоту. Мишель я не видела с вечера. Спит наверно.