Так-с… Пока все еще в шоке, надо выпустить щупы. Я словно превратилась в аурного осьминога. Десятки призрачных рук потянулись в разные стороны. Ага. Ухватила. Эмоции завибрировали сильнее, даже меня затрясло. Я зажмурилась и дернула. Надо чтобы все и сразу. Потом чужие ауры закроются, закапсулируются. Еще сутки ничего не выйдет. Даже если существа в соседней комнате, но в этом здании. Энергетика почувствует вторжение к соседям и намертво заблокирует все ходы-выходы. Такая вот петрушка.

Я немного расслабилась. В палате подозрительно стихло. Только неровное дыхание больных заглушало стук моего сердца, что упорно долбился в уши.

Я приоткрыла один глаз, другой. Аурные руки зависли в воздухе, крепко ухватив эмоции. Ага. Отлично. Сумасшедшие сидели не двигаясь, в каком-то оцепенении. Горгона контузила их, а я ошарашила. В глазах некоторых действительно ненадолго промелькнула осмысленность. Сталин даже с удивлением посмотрел на ингалятор и прошептал:

– Да какая же это трубка? Я, что, с дубу рухнул?

– С осины, – подсказала жар-птица.

– Эвкалипта обкурился, – задумчиво обронила Екатерина и принялась расчесывать… колтуны на голове жар-птицы.

– Я – так вообще какое-то чудо в перьях! – ударилась та в самокритику, поглядывая в «королевское» зеркало. Покосилась на Медузу Горгону – та просто сидела и моргала, лишенная большей части своего отчаяния и почти всей порции озлобленности. Кажется, никак не могла привыкнуть. Или судорожно искала похищенное мной бешенство… Гречанка, в общем, та еще стерва, судя по эмоциям.

– Хороший картон, на упаковку сгодится! – сообщил один космолетчик другому, указывая на бывший скейт. – Только почему на нем чьи-то следы?

– Какой-то псих наступил, наверное…

М-да, и смех и грех. Еще никогда этот безумец не был так близок к истине…

Я неторопливо сдвинула щупальца, соединила эмоции, и те начали плавиться, терять окраску, превращаться в чистую энергию. Мы называли ее «омлис». Бери – и делай что хочешь. Электричество, магию, дома отапливай. Еще немного, еще.

Сталин вновь принял суровый вид, поправил несуществующие усы и затянулся трубкой. Масло громко забулькало. Жар-птица встрепенулась и взлетела. Космонавты принялись собирать «сломанные космические скейты». Из коридора донеслись возгласы Йоды: двухметровый верзила с огромными волосатыми руками на ломаном русском просил буйных вернуться со «стремной стороны силы»…

Пора уходить. Пока у самой крыша не поехала…

Кокон энергии я поместила в аурную сферу. Омлис выглядел прозрачно-голубым, как вода из-под крана.

Сдам куратору или обращу в нечто иное. Как скажут.

Это у меня всегда отлично получалось. Самая трудная часть задания завершилась. Я поправила блузку и заспешила к выходу. Домой, ой в академию, в академию. Последний зачет по практике – и на каникулы! Море, солнце, пляж, красавцы в плавках… Мм-м… Надеюсь, стипендии хватит.

В противном случае придется телепортироваться в какой-нибудь захолустный мирок, на базу отдыха со всеми удобствами: туалетом на улице, кухней через двести метров от домика и речкой с ледяной водой. Три месяца такого «дикого» отдыха – и академия покажется курортом, а дурдом – Эльдорадо.

Если вы представляете вуз как Храм науки, то наш – тому полное подтверждение. Мраморные залы, колонны с изящными геометрическими узорами, витражи, сводчатые потолки. И это не в каком-нибудь зале для заседаний ученого совета, не в кабинете ректора и даже не в отведенной для приемной комиссии аудитории, дабы поступающие впечатлились и… попались… Везде! То есть абсолютно. И в учебных аудиториях тоже. Будь то лаборатория по превращению энергий, лекционная, кабинет для практики – всюду одно и то же.

И если вы все еще не в шоке, то берегитесь! Парты у нас тоже мраморные, впрочем, как и скамейки. Поначалу я переживала, что придется морозить пятую точку и руки во время занятий. Но камень оказался теплым. Властелины энергий что угодно обращают в энергию – и в тепло в том числе. Наша академия напичкана ей, как океан рыбой. Везде и всюду преобразованный омлис.

Кстати, я говорила, что материя – оборотная сторона энергии? Да, так и есть. Управлять материей мы не в силах, но способны менять ее свойства и придавать новые. Теплый камень, холодное дерево, горячий лед. Земные физики решили бы, что оказались в аду и все, чем они занимались, – фикция, дурной сон, профанация. На самом деле надо просто понять. Или поверить, если рассудок противится логике абсурда. В природе далеко не все взаимосвязано. Есть собственная энергия тела, родная, выработанная. Аура и прочие разновидности, а есть навязанная. Собственная энергия меняет свойства тела, превращает воду в пар, снег – в лужи, проводит ток. Другое дело – навязанная энергия, которой мы и занимаемся. Она живет словно отдельно от предмета, независимо от вида. И способна менять свойства вещей так, как и во сне не приснится.

В этой незатейливой метафизике жизни есть своя красота и убийственность тоже. Особенно когда сдаешь экзамен нашей преподавательнице по работе с материей – Туре Азольрис, по прозвищу Вышла. Кстати, «ником» Тура очень даже гордилась. Другие преподаватели, декан и даже студенты именовали ее только так. В честь любимого ответа Туры студентам, что не в силах усвоить материал сразу или даже с четвертого раза. Вышла – и все тут. Никаких дополнительных вопросов, никаких скидок на то, что мы в большинстве своем бедные попаданки. И, в общем-то, в академию не просились, не поступали, не мечтали учиться на старости лет… Вышла – ставристка ну очень принципиальная. Раса такая магическая из какого-то варварского мира. Представляю, какие у них мужчины, если женщины под два метра ростом, с косой саженью в плечах и голосом боевого генерала. Боюсь, такую альфа-самцовость мне уже не вынести.

Однажды Вышла так рассердилась на студентку, что саданула кулаком по столу. Мраморный предмет мебели вздрогнул от неожиданности – видимо, впервые получал оплеуху от женщины и как мужчина даже немного опешил – и опрокинулся. После этого никто Вышле не перечил. Выгнала – бегут, пока целы. Мало ли… Скамейку вдогонку отправит вместе со всеми, кто там сидит…

Слава богу, мой куратор по практике – Дюймовочка, Аттарлия Вердис. Маленькая эйли из расы, похожей на фей. Стройная, с округлостями где надо, голубыми глазами и белокурыми локонами, что всегда лежали волосок к волоску, даже после нескольких лекций и экзаменов. Одевалась Дюймовочка в струящиеся зеленые и синие платья из тонкой ткани, что в темноте мерцала. Естественно, ткань изменялась при помощи омлиса. А как же иначе?

В любимую академию я телепортировалась с заднего двора желтого дома, засаженного деревьями и цветами, как иной ботанический сад. Наверное, тихие пациенты тут в прятки играют.

Зашел за вековой ствол, подождал немного – и радостно выскакиваешь навстречу медикам. Чтобы и те хлебнули доли пациентов… Кто знает, может, сразу к буйным переместятся…

Для властелина энергий воспользоваться кротовыми дырами в пространстве – задачка на тройку. Берешь немного свежего омлиса, размазываешь его по пространству вокруг, как масло по тосту. Там, где энергия начнет шипеть, пузыриться, как мыло в месте протечки газовых труб, – там и брешь. Направляешь внутрь аурные щупы. Ищешь дырку побольше. Запускаешь туда немного тепла, чтобы не сильно замерзнуть в дороге, и ныряешь, задавая направление. Почти все дыры и щели рано или поздно приведут куда надо. Главное – пристегнуться и ничему не удивляться. Студенты нашей академии бросают эту дурную привычку еще в первом семестре. Иначе никаких нервов не хватит.

В розовой зале, как называли ее преподаватели, а студенты именовали «гламурный ужас», дежурила моя Дюймовочка.

Эйли сложила руки на мраморном столе цвета фуксии и уставилась в пустоту. Ждала возвращения практикантов, а заодно, наверное, практиковалась с энергиями. Кто знает – как далеко она могла менять свойства вещей. Сидят себе дома земляне, в ус не дают, а на них хрясть – стол прыгает, как лягушка. А потом шкаф начинает трястись, будто от ужаса. Энергия движений подчинялась не каждому. Но преподавательницы умели все или почти все, как говорилось в старом рекламном слогане.