Я лежу на диване у Кристины дома, свернувшись в комочек.Головой уткнувшись в подушку.Чувствую, как горит распухшее лицо после горячих слез, от которых я более менее оправилась.Подруга что-то усердно готовит на кухне.То ли гуляш, то ли рагу.По запаху сложно понять, но от любого аромата к моему горлу подкатывает ком тошноты, будто выворачивает наизнанку.Я наблюдаю за всеми ее плавными и иногда резкими движениями.Вот она уже что-то жарит на сковороде, что издает противный шипящий звук, следом сгребает все это дело в другую сковороду, быстро перемешивая.

Кристина оставляет все на плите, накрыв стеклянной крышкой.Ее взгляд падает на обездвиженную меня.Я поднимаю на нее усталые заплаканные глаза, поджимая под себя ноги.Приятельница одергивает длинную майку, приближаясь ко мне.И вот где-то в далеке я уже слышу ее голос.

— Ань, так нельзя, нельзя же вечно убиваться по нему, — я перевожу на нее серьезный взгляд, отодвигая от горла высокий ворот свитера.Приподнимаюсь, опираясь на ладони.

— Я убиваюсь не по нему, — говорю я, еле слышно.

— Ну коне-е-ечно! Я же не знала, что ты ровно неделю назад ты решила впасть в депрессию, закрывшись ото всех, — кашель перебивает ее монотонную, возмущенную речь, — ото всех…не отвечая ни на звонки, ни на сообщения.Ты просто так решила расстаться с Незборецким, послав его, да? — ее руки то и дело рябят у меня перед глазами, что заставляет голову ходить вольтом.Я тяжело выдыхаю и кладу голову на колени, поворачивая ее ухом.Длинные локоны падают мне на лицо.Я грубо отбрасываю их назад.

— Ты права, — признаю я, пропуская через пальцы волосы.Крис явно не ожидала от меня такого простого ответа, я сбила ее с толку.Мне сейчас настолько плохо, что я даже не хочу вдаваться в полемику.На некоторое время я предпочитаю соблюдать нейтралитет. — Какое хотя бы сегодня число?

— Восьмое мая, — спокойно говорит Кристина, но потом что-то заставляет ее выпрямить спину и вытаращить свои оливково-зеленые глазища. — Черт возьми, ты знаешь, какой сегодня день?

Я неохотно поднимаю голову, качаю головой и фыркаю.Без задней мысли я снова откидываюсь на спинку кожаного бордового дивана.

— Кхм, — сухой кашель снова пробивается из ее ротовой полости.Ловлю на себе выжидающий и нерешительный взгляд. — Сегодня день рождения у Незборецкого.

Я долго бегаю глазами по лицу подруги и в конце концов остаюсь неподвижно сидеть на месте.Значит, день рождения у него сегодня.Конечно, я знала, но маниакальный психоз выбил меня из колеи.Не собираюсь видеть его, не собираюсь поздравлять.Поздравлять, собственно, с чем? С тем, что на свет когда-то появился такой подонок?

— Мне все равно.

Я поднимаюсь с дивана, направляясь на патио.По пути схватываю со столешницы пачку сигарет.Я перестала следить за тем, как она пополняется, но папиросы всегда на месте.Хотя, за неделю я выкурила, наверное, пачек десять, если не больше.Мои нервы изрядно измотались и легкие тоже.Да я вся не в лучшем виде.

А этот предатель наверняка уже развлекается с какими-нибудь шлюшками, и сияет сто процентов, как Голливудская звезда.По крайней мере, со мной он всегда так выглядел.Никогда не видела его потрепанным, лохматым или с бодуна, когда на физиономии творится полная катавасия.Вот опять я о нем думаю, и внутри все колется, вырываясь наружу в качестве слез.

Я усаживаюсь на черное плетеное кресло на бежевую подушку с крупными узорами.На таком же плетенном столе со стеклянным покрытием стоит пепельница, а теперь и лежат мои тощие ноги.Снова залипаю на прекрасный вид сада.Теперь повсюду вьется дикий изумрудный виноград, пихты, подобно солдатам стоят в рядок, а в самом конце участка красуются высокие кусты сиреневых гортензий.Делаю очередную затяжку, выдыхая густой ком дыма.Заливаюсь сухим кашлем.В груди отдает болью из легких.Ах да, я же еще болею: уши заложены, горло раздирает от дикой ноющей боли, бонусом бронхит и температура.Всегда, когда начинала болеть и в какие-то моменты приходилось пускать слезу, то самочувствие ухудшалось вдвое, что происходит сейчас.Я тупо убиваю себя.Я чувствую, как это происходит и понимаю, что без посторонней помощи я не выберусь.

Невольно вздрагиваю от щелчка открывающейся двери.Кристина ногой придерживает дверь, в руках у нее две тарелки с чем-то съестным.

— Тебе нужно поесть, — говорит она, подвигая тарелку с овощным рагу вперед.Сама же садится на плетеный диван параллельно мне и уплетает блюдо за обе щеки.Я остаюсь на месте, только стряхиваю пепел с сигареты.Подруга недовольно поднимает идеально накрашенную бровь.Понимаю, что она не отстанет от меня, если я не поем.Нехотя беру горячую плошку в руки, поджимаю колени и неохотно ковыряюсь в еде.Чувствую, как к горлу подходит тошнота, но я должна проглотить хотя бы один кусочек, чтобы в скором времени не сторчаться от недоедания или от побоев подруги.Она пристально наблюдает за мной, отправляя в аккуратный ротик порцию сочных овощей.

Я тяжко вздыхаю, накалывая на вилку несколько кусочков кабачка.Медленно пережевываю их, чувствуя, как горячая пища попадает в пустой съежившийся желудок.Кристина довольно расплывается в улыбке, продолжая кушать.У меня все еще нет аппетита, но я через силу запихиваю в себя рагу.Отрываю глаза от полной тарелки, встревоженная звонком на Кристинин телефон.Она краем глаза проверяет, кто удосужился ей позвонить и ухмыляется.

— Да, Ромчик, — добродушно звонко отвечает она. — Куда-куда? — она чуть ли не давится обедом, снова бросая на меня беглый взгляд.Я отставляю тарелку в сторону и обнимаю колени руками.

— Я подумаю, ты сам понимаешь — приятельница нерешительно продолжает, из раза в раз отвлекаясь на мой болезненный кашель.Я залипаю на изображении голубого неба, рассматривая каждое облачко.Отрываюсь, когда Крис окликивает меня. — Ань, — несмело мнется, прикладывая к плечу телефон и закрывая динамик. — Рома хочет меня на день рождения взять, ты же не против? — она поджимает губы, выжидая моего вердикта.Я лишь фыркаю, закатывая глаза.

— Крис, послушай, если позвали тебя, то ты можешь идти куда угодно, вне зависимости от меня, понятно? — я хриплю, спуская ноги на рыжий прохладный кафель.Подруга добродушно улыбается мне, возвращаясь к разговору.

Как я понимаю, она все-таки идет на эту недо-вечеринку, где опять соберется весь сброд богатеньких детишек и юных шалав, имеющих в наличии пару-тройку ВИЧ-инфекций.Наверное, мне стоит тоже провериться, а то мало ли.Незборецкий на пальцах не сосчитает, сколько отымел за время, пока мы еще не были знакомы.Не буду скрывать, мне все еще интересно, как он будет себя вести.Тем более при Кристине, тем более при Евстигнееве, что приостановил общение со мной из-за своей же депрессии, точнее запоя.Я очень хорошо понимаю его.Ладно уж, надеюсь, что друзьям не взбредет прекрасная мысль о том, чтобы помирить нас, а если им все же удастся запереть меня туда или каким-то волшебным образом сделать так, чтобы мы встретились, то все выйдет в разы хуже, чем сейчас.

По советам приятелей я собралась к врачу на обследование, а то такого типа простуда до добра не доведет.Мне-то уже все равно, а вот им, как раз, нет.Они активно борются за мое выживание, чего я крайне не желаю.Когда люди мертвы, они не чувствуют боли.Ни душевной, ни физической.В этом плане я завидую им.

Выехав из убежища Кристины и заехав ко мне, она дала мне целевые указания по поводу того, куда я должна пойти, к какому врачу, в какой кабинет и что должна сказать, чтобы мне сделали скидку, потому что привилегия в виде владельца клиники — ее отца, не работает.За все нужно платить.Слава богу, мои финансы позволяют мне проконсультироваться у частного дока, чем и займусь в ближайший вечер.

Мерзкий сухой кашель не дает мне покоя.Я содрала себе уже все горло, задыхаясь своим же воздухом.Искренне надеюсь, что меня не запрягут в клинику, где я должна буду проваляться неделю-две, а того гляди и еще дольше.

— Анька, я пошагала, Рома уже внизу ждет, увидимся завтра, — подруга игриво подмигивает мне, выбегая из моей квартиры.Я киваю, сгорбливаясь, сидя на кровати.