Зажать девчонку в лифте, наговорить всего того, что копилось три месяца? Пожалуйста.Я-то думал, она растопит свой лед, поцелует меня, хотя бы.Но нет.Она просто-напросто ушла.Даже не так.Она убежала.Она не хотела видеть меня.Мне самому было противно от себя.После этого я увидел ее только через две недели.
В баре.С каким-то Егором, по совместительству — моим новым знакомым, которого я толком не знал.И она видела меня, даже удивилась, когда я подошел ближе.Следом меня разрывало от гнева, от ярости.Как? Как она могла прикоснуться к нему губами? Я не мог ее представить с кем-то, кроме себя.Во мне просыпалось чуждое чувство — ревность, что совсем не характерна для моего поведения.Значит, мне можно, а ей нельзя, так? Это была жестокая несправедливость.Я переживал.Я даже не облапал ту, с которой пришел.Мне было неприятно.До мурашек.
А какими были ее глаза, когда она увидела меня в своей палате.Во мне пробуждалось то животное желание, какое я ощущал почти сезон назад.Она до неимоверности обворожительна.Никогда не забуду ту фиолетовую гематому и ту фарфоровую холодную кожу, к которой я прикоснулся.
В моей голове витала одна мысль: « Я все улажу, малая, я все улажу.Ты только не переживай.»
Потом я думал, что пулей выскочу из гребаного шкафа, чтобы хорошенько влепить оплеуху Михееву за то, что льется у него изо рта.И помню огромные испуганные глазища, стук ее сердца был слышен за километр.Но она опять не желала любезничать со мной.У меня внутри творился какой-то катарсис, я хотел ее целиком и полностью.Зажать ее на кухне — вот, что было мне нужно.Я почти, почти вернул ее, но все испортил чертов звонок.
Я думал, у меня сердце выпрыгнет из груди, когда я нес ее домой, накачавшуюся таблетками.Вот зачем ей было запихивать их в себя?
Но в конце-то концов, я добился своего.Я затащил ее в свое логово.Я был в ней, что конечно радовало меня.И совсем не хочу вспоминать то, как она тащила меня в стельку пьяного ко мне же домой.Боже, чем я только думал?
Мои братки быстро пропалили, что у меня что-то не так.В Казахстане не водить дам к себе в номер? Давненько я так не делал.Мне даже непривычно было порой, но слава богам, что работа поглотила меня с головой.И все-таки, я не стал вдаваться в подробности, а ограничился сухим и кротким «Да, » на их «Ты там себе сучку завел, и мы не про собаку?».Так и живем.
А больше всего я терпеть не могу, когда Аня начинает на меня агриться или загоняется по какому-то неизведанному поводу, что подает сигналы ей в голову из космоса.Я шагу не мог ступить, постоянно думал, как бы все поскорее уладить, заснять, да снова приехать к ней, чтобы увидеть эти темно-карие шоколадные глаза, этот тонкий аромат ее духов, всю ее натуру, в общем.У меня будто ломка.Что только эта девочка делает со мной?
К тому же есть клон.Лиля, кажется ее зовут.Я честно думал, что она меня задушит в своих объятиях, когда я постучался в квартиру.И походу, я сделал большую ошибку, что не ошибся этажом, потому что она же растреплет всем подряд о том, что я такой-то сижу с ее сестрицей.Боже, почему так сложно живется-то, а? Вроде и бабло, и работа, и теперь еще регулярная постель, бонусом травка.Я в ступоре.
Единственное, что я хочу, это чтобы она знала.Всегда знала, что я не хочу мелких разговоров.Пусть пишет мне, и даже не сказав привет, сходу рассказывает, почему она так вольно разозлилась с утра на свою сестру.Давай расскажет мне, почему у нее шрам в форме Европы на левом боку. Отправит мне небольшой рассказ о том, как однажды провела целое лето, гостя у бабушки. Позвонит мне, даже если я почти уснул, и расскажет, почему верит в Бога. Поведает о том, как в первый раз увидела свою мать плачущей. Пусть продолжает говорить часами о вещах, которые могут казаться не важными. Обещаю, я буду слушать каждое слово. Только пусть расскажет мне все. Я не хочу человека, который разговаривает просто о погоде.
В моем сознании метался буран, залетая в каждую дверцу, распахивая самые скрытые мысли.Но все постепенно останавливается, когда я открываю глаза.По среди ночи.В темноте.Слышу тихое сопение у себя под ухом.До конца просыпаясь, понимаю, что мы все еще прижаты друг к другу.
Разглядываю спящее милое личико, заправляя запутанные волосы за ухо.Чувствую каждую клеточку ее худощавого тельца.Слишком тяжело удержаться от невольного желания вцепиться в нее, но я всеми силами пытаюсь остаться на месте.
Я, как угадал, что сейчас мне стоит проснуться, потому что на тумбе лежит мой телефон, что разрывается от мэссэджей в «Whats App’e».Нервно сглатываю слюну, когда вижу, кто мне пишет.Брат:«Мне нужна твоя помощь.Срочно.Я жду тебя в Черновцах.У тебя есть день.»
Я слезаю с кровати, отходя в гостиную, чтобы своим разговором не разбудить девушку.Набираю номер Макса.
— Какого черта тебе нужно? — шепотом рычу я, прислоняя телефон к щеке.
— Кир, приедешь — узнаешь.Мне срочно нужна твоя помощь, это не телефонный разговор.И прошу, никому ничего не говори, — его слова вводят меня в ступор.Я покорно киваю, сбрасывая вызов.Что только случилось у этого черта?
Так, если мне нужно в Черновцы, то либо на тачке, либо до Киева на самолете, а там уже как-нибудь доберусь.Вырываю из Аниного учебного блокнота пустой листок, что нахожу в сумке.Быстро пишу записку и собираюсь.Натягиваю на себя по-быстрому штаны, футболку, бомбер.Еще разок целую малую в горячий лоб и тихо покидаю квартиру.
По пути домой покупаю электронный билет.Хер знает, когда я вернусь обратно, но то, что происходит с братом, совсем не предвещает мне хорошего настроя.Редко бывает, когда я должен сорваться с места, чтобы уехать в родной город.У меня когда-нибудь выдастся время отдохнуть?
Приехав в Черновцы, я узнаю, что оказывается, моя родной братец — Макс серьезно заболел.Я сбился со счету, сколько я просидел дома, сколько я бегал туда-сюда, чтобы найти связи, чтобы не упустить место в чертовой нормальной клинике.Потратил изрядную сумму денег, чтобы приехать в Киев, обустроиться там на время, пока братец лежит под наблюдением у врачей.Почему моя семья постоянно попадает в передряги?
Сука, как же я хотел дать ему по морде за то, что он долбится наркотой.Почти передоз, судороги.И из-за этого всего пошли последствия.Осложнение на мозг, легкие, сердце.Я хоть и младше его, но почему-то понимаю, что амфетамин до хорошего не доведет, и рано или поздно я откинусь.Он не понимает этого! Я волосы готов рвать, чтобы добиться здравого смысла в его черепной коробке.
Постоянные переезды, слезы матери, ругани отца, и в добавок слегший брат.И кто же этим всем занимается? Конечно, Кирилл.Наверное, я не доживу до своего двадцати двухлетия, но зато помогу всем, чем могу, вытащу из задницы всех, кого могу, и сделаю все, что в моих силах, жертвуя здоровьем, работой и гребаной жизнью.
Сижу в белом неудобном кресле, наблюдая за бегущей строкой кардиографа.Руки трясутся уже на автомате, будто я пью, не просыхая, порядка недели.Хотя, как только вернусь в Москву этим и займусь.Вид у меня не из лучших.Огромные темные круги под глазами, что красуются на мне еженедельно, круглые стеклянные глаза и бледное лицо.От нервов, наверное, ни черта не осталось.
Мой брат-полудурок лежит себе спокойно на больничной койке, один в палате.Черт возьми, он даже не в обычной палате, а в реанимации.Как можно себя довести до такого? Я отказываюсь это понимать.Слава богам, что он в кому, хотя бы не впал, а то вместо хорошей клиники, я бы искал место на кладбище и гроб.
За прошедшую неделю мои глаза закрывались максимум минут на десять по четыре раза.Я жутко хочу спать, но из-за стресса никак не могу провалиться в царство Морфея.
— Кир, чего ты грустишь, все же уже нормально? — брат клацает в телефоне, одновременно разговаривая со мной.Я поднимаю на него злой взгляд, подпирая уставшую голову ладонью.
— Макс, ты ебнутый? Конечно, все нормально после того, как тебя неделю откачивали в инфекционном, пичкая таблетками, капельницами и прочей херью, конечно все нормально после того, как я все сделал, я со всеми договорился, я вытащил тебя из той конуры! — я привстаю с кресла, опираясь на подлокотники.Внутри меня все кипит от злости. — Благодаря мне, ты лежишь тут и можешь шевелиться, — я тыкаю указательным пальцем в воздух.Дверь в палату открыта, и поэтому люди, проходящие по больничному коридору, мельком заглядывают внутрь из-за моих криков.
